— Твоя очередь, — улыбнулся он. — Действуй.

Склонив голову и закусив губу от детской старательности, Дженифер умудрилась справиться с ремнем на его джинсах. Приглушенный свет бра играл на разметавшихся черных волосах, подсвечивал теплый румянец кожи. Саймон поймал один из тугих локонов, и тот лег ему на ладонь спиралью черного шелка. Молодой человек с трудом сдержался, чтобы не произнести этого вслух. С чего бы это вдруг его потянуло на поэзию? Всему свое место. Поэзия хороша на сцене, но здесь, в спальне, абсолютно неуместна.

И все же отчего-то витающее в воздухе томление напомнило ему самые напряженные моменты тех историй любви, что приходилось ему играть или наблюдать на сцене. Почему-то вдруг повеяло неуловимой романтикой, что находила себе место на подмостках даже грошового балагана, где Саймон обрел приют в первые годы после бегства из дому. Отчего-то все происходящее показалось одновременно и древним, как сама жизнь, и ослепительно новым, точно ни один мужчина прежде не сжимал в объятиях обнаженную красавицу.

Хватит! Пора действовать! Снова поцеловав Дженифер, Саймон накрыл ладонями ее грудь. Жест этот вышел до странности властным и требовательным. Похоже, все намерения сначала подарить наслаждение Дженифер, а уже потом думать о себе летели к черту. Саймон терял контроль над событиями и над своим телом.

Нагнув голову, он прильнул губами к одному из розовых твердых сосков. Дженифер ахнула и снова схватила его за плечи.

— Не бойся, все хорошо.

Она рассмеялась тоненьким, дрожащим смехом.

— А я и не боюсь. О, Саймон, это невероятно… в жизни не чувствовала себя такой… такой бесстыдной.

Ее безыскусность завораживала, сводила с ума. И несравненно действеннее любых ухищрений пробивала мощные стены, что возвел вокруг себя Саймон. Потому что этими самыми словами Дженифер говорила ему: я доверяю тебе. Доверяю настолько, что не стесняюсь высвободить свою сексуальность, почувствовать себя женщиной желанной и красивой.

Саймон не мог злоупотребить этим доверием. Но не мог и позволить, чтобы оно переросло во что-то большее. Не мог даже ответить такой же открытостью и безыскусностью. Охваченный внезапным порывом Саймон в два счета сбросил джинсы.

— Пойдем, Дженифер.

Она смотрела на него ликующим взглядом, склонив голову набок. Вся ее поза была исполнена той естественной грации, которая привлекла Саймона еще в первый день их знакомства. Умирая от нетерпения, он сгреб Дженифер в охапку и отнес на кровать. Черные волосы веером раскинулись по подушке, тело светилось какой-то неземной, матовой белизной. На несколько мгновений Саймон замер, любуясь этой совершенной красотой, которая наконец-то принадлежала ему. Но не одна лишь красота Дженифер так трогала его душу. Ее мужество. Внутренняя чистота. Искренность. Беззащитность.

Опустившись на колени рядом, Саймон нагнулся и поцеловал ее, положил руку ей на грудь. Дженифер с тихим стоном вскинулась, обняла его за шею, притянула ближе, охваченная желанием всем телом ощутить тело любимого.

Силясь сохранить самоконтроль, Саймон чуть отстранился от молодой женщины, а затем снова прильнул к ней губами — но не к устам, а к груди. Зубы его легонько прикусили упругий сосок, и Дженифер вскрикнула от наслаждения. Ласки Саймона становились все дерзче и настойчивее. Вдоволь насладившись высокими холмиками ее груди, губы его скользнули ниже, по плоскому мягкому животу к заветному треугольнику. И стоны Дженифер перешли в судорожные всхлипы, невнятную мольбу о наслаждении, еще более упоительном.

Только тогда Саймон нашарил маленький пакетик из фольги, который предусмотрительно положил на край постели. А через мгновение он уже слился с ней. Ни разу еще не испытывал он столь странного ощущения — как будто и в самом деле воссоединились две половины, как будто они с этой женщиной были созданы друг для друга…

Движения бедер Дженифер становились все неистовей, тело ее сотрясала неудержимая дрожь. И Саймон наконец позволил себе тоже отдаться тому потоку наслаждения, что уносил их с собой. Но даже на пике блаженства он сдержал рвущийся из горла крик…

Дженифер лежала молча, глаза ее были закрыты.

— Дженифер… — прошептал он, — ты как?

Не открывая глаз, она повернулась на бок и уткнулась лицом в грудь Саймона.

— Великолепно, — пробормотала она. — А ты?

— Потрясающе.

Она резко приподнялась на кровати.

— В самом деле? Но ты же ни на миг не позволил себе расслабиться. Не разрешил себе быть самим собой. Даже в последний момент.

Ну и ну! До чего же она проницательна!

— Я просто хотел убедиться, что тебе хорошо, — ответил он, зная, что это лишь половина правды.

— Ты просто не хотел терять контроля над ситуацией.

— Не терплю разбора полетов! — отрезал Саймон.

— Ты не терпишь, когда я подбираюсь близко к правде. Слишком близко к тебе.

Саймон разозлился не на шутку.

— Так кого из нас, Дженифер, позволь узнать, ты предпочитаешь? Меня или Грегори?

— Даже не вопрос. Конечно, тебя. Грегори был эгоистом — как в обычной жизни, так и в постели.

— Вот видишь, значит, я был прав, стараясь сделать тебе хорошо. И мне это удалось.

— Откуда же тогда такое ощущение, будто меня использовали — искусно и профессионально?

— Тебе обязательно выставлять любое мое слово или поступок в самом худшем свете?

Дженифер заглянула ему в глаза.

— Так расскажи мне о себе, Саймон. О своих родителях. Братьях, сестрах, других родственниках. О доме, где ты вырос. И о том, почему тебя воротит от одной мысли о нормальных человеческих отношениях.

— Дженифер, мы заключили с тобой договор. Но подобные разговоры в его условия не входят.

— Ну да, конечно. — Дженифер ослепительно улыбнулась, хотя улыбка эта скользнула лишь по губам, не затронув глаз. — Кстати о договоре… У нас всего одна ночь — и действительно, к чему тратить ее на пустые разговоры?

Но Саймон еще не успокоился.

— Мне надо на минуту в ванную.

— Надеюсь, у тебя таких пакетиков на всю ночь хватит, — бросила молодая женщина ему вслед.

Исполнившись молчаливого достоинства, точно на сцене, Саймон вышел из спальни, не удостоив ее реплику ответом. Ей не нравится его сдержанность? Что ж, это ее проблемы.

Когда он вернулся, Дженифер лежала в той же позе, в какой он ее оставил. Саймон на миг застыл в дверях, вбирая ее взглядом. Такая красивая — и теперь он знает ее всю. И нежную впадинку на груди, и округлое колено, и по-детски острый локоть, и стройные длинные ноги. О да, теперь все это было так хорошо знакомо ему. И по-прежнему до боли желанно.

Добился ли он требуемого, переспав с ней? Избавился ли от наваждения? Нет. Чары стали еще сильнее.

Вот ведь ирония судьбы!

Саймон подошел к кровати, лег рядом с Дженифер. И мгновенно оказался в плену. Руки молодой женщины обхватили его лицо, губы припали к его губам с медленной, сводящей с ума чувственностью. Пальцы Дженифер легко, точно тропические бабочки, порхали по его щекам, вискам, векам. Она ощупывала лицо, будто, внезапно ослепнув, отчаянно пыталась запечатлеть образ возлюбленного хотя бы таким образом. Теплое, мягкое, волнующее тело молодой женщины льнуло к груди, животу, бедрам Саймона, извиваясь с небрежной, соблазнительной грацией.

Он еще не сдавался. Еще пытался сохранить самообладание. Но битва с самим собой была уже проиграна. Губы Дженифер спешили вслед за ее пальцами.

— Ты такой гладкий… Такой теплый…

Саймон с трудом сдерживал дрожь наслаждения. Он не ждал от Дженифер ласк столь дерзких и жарких. И когда ему уже чудилось, что больше выносить этой сладкой пытки он не в силах, Дженифер перекатилась на спину.

— Саймон, иди ко мне. Люби меня… люби меня так, будто ни у тебя, ни у меня нет ни прошлого, ни будущего. Есть лишь один этот миг. Я хочу, чтобы ты научил меня всему, что только можешь.

Сердце стучало в груди Саймона как паровой молот. Похоже, настал миг, когда обнажены были не только тела, но и души.