Открыв дверь в прачечную, Тея вскрикнула.

— Ой, Дэймон! Я… — она закрыла глаза, но веки сами немедленно поднялись.

Дэймон наградил ее ироничной улыбкой. Единственное, что было на нем из одежды, это полотенце, обмотанное вокруг талии. В таком виде он сидел на шумящей сушилке, очевидно ожидая, когда будет готова его одежда. Вся его одежда.

— Извини, — пробормотала Тея, пятясь назад и устремив взгляд в пол. — Я не знала.

— Уверен в этом, Преббл. — Судя по голосу, Дэймон не был ни капли смущен. Он не сделал ни единого движения, чтобы прикрыться получше. — Сомневаюсь, что ты пришла сюда ради того, чтобы застать меня голым.

— Нет, серьезно, неужели ты не мог оставить хотя бы белье?

Он встретился с ее смущенным взглядом, когда она на секунду подняла на него глаза, и ответил уже мягче:

— А с чего ты взяла, что я вообще ношу белье?

— Дэймон Фри!

Тея повернулась к двери. Где-то наверху раздался особенно сильный раскат грома, отчетливо слышный даже в подвале. Шесть ярких лампочек замигали и погасли. Сушилка остановилась.

Тея застыла на месте.

Как она сможет пройти через это загроможденное помещение, не сломав ногу? Сделав один шаг, она тут же ударилась обо что-то и вскрикнула.

— Советую подождать, пока включится свет, — раздался голос Дэймона совсем близко. Взяв ее за локоть, он вернул ее в темную прачечную. — Обычно это не дольше одной-двух минут.

Дрожа как осиновый лист, Тея молилась. Молилась о том, чтобы Дэймон не догадался, из-за чего она дрожит.

— Я не могу ждать здесь с тобой, это неприлично.

— Да ну! А не поздно ли вспоминать об этом?

Тея покусывала губу. Он знал, он знал.

— В каком смысле?

— Разве поездка со мной на мотоцикле была приличной? Разве прилично было мчаться на бешеной скорости, игнорируя знаки «стоп», с волосами, растрепанными по ветру, прижимаясь ко мне настолько, насколько позволяла одежда? — Он произнес все это ленивым тоном, в котором не было ни капли осуждения.

Тея промолчала. Она не могла не согласиться. А согласившись, не хотела увеличивать количество его аргументов.

— Садись на сушилку, — предложил он, вводя ее в комнату и позволяя двери закрыться за ними. — Там уютно и тепло, а ты, как я вижу, опять дрожишь. — Он развернул ее к себе лицом, поднял за талию и усадил на сушилку.

— По-моему, тут тебе не холодно.

— Нет, просто я…

— Неужели ты действительно боишься темноты? Даже когда знаешь, что где-то высоко над облаками светит солнце?

— Я не боюсь темноты.

Дэймон нащупал ее плечи и нежно сжал их.

— Тогда почему же ты дрожишь?

Тея пожала плечами в напрасной надежде, что это поможет сбросить его руки.

— Просто я расстроена… всем этим. Я не чувствую… — она снова прикусила губу. — Ты не поймешь.

— Давай проверим, — предложил он скорее мягко, чем с иронией. — Вчера я понял, что, наверное, многого о тебе не знаю. Так что сейчас самое время заполнить пробелы, ведь в темноте я не смогу увидеть, как ты краснеешь.

— Тебе вовсе не обязательно притворяться, что тебе интересно. — Тея не на шутку удивилась. Из своего опыта общения с мужчинами она вынесла твердое убеждение, что они не интересуются никем, кроме собственной персоны.

Некоторое время Дэймон подбирал нужные слова.

— Я не притворяюсь, Преббл. — Он опустил свои руки с ее плеч к кистям. — Мне на самом деле любопытно. Как ни противно признавать, но, похоже, все эти годы я ошибался насчет тебя.

— Просто… — Тея глубоко, но прерывисто вздохнула, — события решают за меня. Я привыкла держать себя в руках, а сегодня… — (Он не издал ни звука, и ей захотелось дотронуться до его лица, чтобы определить, не смеется ли он.) — Ты ездишь на мотоцикле каждый день. Ты привык к ощущениям, которые дает быстрая езда. А я нет. Я не ожидала, что…

— Забываешь обо всем на свете и только наслаждаешься моментом.

— Да, именно так. Я забыла даже о дожде. И, наверное, не вспомнила бы о нем, если бы не почувствовала холод. — Она глубоко вздохнула. — В такой сильный холод я принимала теплый душ, в то время как ты стоял внизу голый по пояс.

— Да, я не принимал душ вместе с тобой, Преббл, — его голос зазвучал на тон ниже, видимо, он еле сдерживал улыбку, — хотя был не против.

— Прекрати, ты же отлично понимаешь, что я имею в виду, — возмутилась Тея. — Из-за дождя ты был в таком же состоянии.

— В таком же, как что? — не понял Дэймон. Теперь он уже смеялся вовсю. — Если ты думаешь, что я был взволнован, представляя тебя в…

— Нет, я имею в виду, что ты был таким же замерзшим и мокрым, — второпях уточнила Тея, даже не возмутясь его предположением. — Мне неудобно, что ты мерз, когда я сидела в тепле. Но го, как ты одет… — она непроизвольно провела рукой по груди Дэймона. — Лучше сказать, не одет вовсе. — Его кожа, так же как и на спине, была мягкой и шелковистой. Шелк, натянутый на сталь. — Я не… никогда…

— Мы же не на улице, — мягко попытался ее успокоить Дэймон.

— Но я сижу здесь, с тобой, — ее голос колебался в пределах нескольких октав, — так, словно в этом нет ничего неприличного. Так, словно… мне нравится это. Так, словно я хочу, чтобы это продолжалось… хочу, чтобы ты… Дэймон?

Дэймон издал какой-то звук, но это было не слово. Похоже на рычание, но не злое. Как будто… как будто он…

— Дэймон?

Его сильные руки легли ей на колени и развели их в стороны.

— Дэймон, я не уверена… Ты думаешь, мы должны… — она положила руки ему на грудь и попыталась удержать его.

— Должны? — тихо повторил он. — О да, мы должны.

Внедрившись всем телом между ее ног, он обнял ее за талию. Ее и без того хилое сопротивление заметно ослабло, когда он привлек к себе ее предательское тело.

— Дэймон, я…

Нащупав губами ее ухо, он стал нежно покусывать мочку, а потом дразнящим языком водить по контурам раковины. Тея склонила к нему голову, словно намекая на то, что согласна на продолжение ласк.

— О чем ты думаешь, Преббл? — выдохнул Дэймон. — Ты хочешь, чтобы я остановился?

Остановился? Что он такое говорит? Мозг уже не воспринимал слова, поэтому она дала возможность своему телу ответить самому.

— Нет, Дэймон, пожалуйста…

Он прервал ее поцелуем. Если его кожа была на ощупь как шелк, то губы — как настоящий бархат, теплый, мягкий, влажный бархат. Их прикосновение было нежным, успокаивающим, невероятно приятным. В ответ она провела по ним языком, инстинктивно догадавшись, что ему это будет приятно. Он накрыл ее рот своим, поглощая губы, чтобы раздвинуть их, чтобы освободить путь настойчивому языку.

Незнакомые ощущения захлестнули ее, она была словно во сне, осознавая только, какое страстное желание возбуждает в ней Дэймон. Стараясь еще ближе придвинуться к нему, чтобы ощущать его всем телом, Тея изогнулась, прижимаясь грудью к его груди. Услышав протяжный стон, она догадалась, что он слишком женский, чтобы исходить от Дэймона. Наверное, это вырвалось из ее горла. Или из груди, так как она не отрывала губ от его страстного рта.

Дэймон отступил.

— Тея, Бог мой, — выдохнул он севшим голосом, — ты понимаешь, что делаешь со мной?

— Нет, — она почти плакала. — Нет, конечно, — ее грудь прерывисто вздымалась, набирая в легкие воздух. — Я знаю только, что происходит со мной.

И этого бы не случилось, просто не могло случиться, если бы на месте Дэймона был какой-нибудь другой мужчина. Все приемы, используемые ею обычно, чтобы держать мужчин на благоразумной дистанции, не работали с Дэймоном. По одной простой причине — Тея не могла держать на этой самой дистанции себя.

С легким щелчком свет включился.

— Дэймон! — прошептала Тея. — Ты голый…

Он посмотрел на полотенце, мирно лежавшее на полу, и спокойно произнес:

— Ты хочешь, чтобы я оделся?

Тея спрыгнула с сушилки. Если она думала, что это путь к спасению, то ошиблась. Она скользнула по его упругому голому телу и приземлилась, дрожа от ощущений, пульсирующих по всему телу. Она оказалась в ловушке, зажатая между Дэймоном и сушилкой.