Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

1932

На выздоровление Генриха*

Прочь воздержание. Да здравствует отныне
Яйцо куриное с желтком посередине!
И курица да здравствует, и горькая ее печенка,
И огурцы, изъятые из самого крепчайшего бочонка!
И слово чудное «бутылка»
Опять встает передо мной.
Салфетка, перечница, вилка —
Слова, прекрасные собой.
Меня ошеломляет звон стакана
И рюмок водочных безумная игра.
За Генриха, за умницу, за бонвивана,
Я пить готов до самого утра.
Упьемся, други! В день его выздоровленья
Не может быть иного времяпровожденья.
Горчицы с уксусом живительным составом
Душа его пусть будет до краев напоена.
Пускай его ногам, и мышцам, и суставам
Их сила будет прежняя и крепость их возвращена.
Последний тост за Генриха, за неугасший пыл,
За все за то, что он любил:
За грудь округлую, за плавные движенья,
За плечи пышные, за ног расположенье.
Но он не должен сочетать куриных ног
с бесстыдной женской ножкой,
Не должен страсть объединять с питательной крупой.
Не может справиться с подобною окрошкой
Красавец наш, наш Генрих дорогой.
Всему есть время, и всему есть мера:
Для папирос — табак, для спичек — сера,
Для вожделения — девица,
Для насыщенья — чечевица!

1932

Послание («Блестит вода холодная в бутылке»)*

Ольге Михайловне

Блестит вода холодная в бутылке,
Во мне поползновения блестят.
И если я — судак, то ты подобна вилке,
При помощи которой судака едят.
Я страстию опутан, как катушка,
Я быстро вяну, сам не свой,
При появлении твоем дрожу, как стружка…
Но ты отрицательно качаешь головой.
Смешна тебе любви и страсти позолота —
Тебя влечет научная работа.
Я вижу, как глаза твои над книгами нависли.
Я слышу шум. То знания твои шумят!
В хорошенькой головке шевелятся мысли,
Под волосами пышными они кишмя кишат.
Так в роще куст стоит, наполненный движеньем.
В нем чижик водку пьет, забывши стыд.
В нем бабочка, закрыв глаза, поет в самозабвеньи,
И все стремится и летит.
И я хотел бы стать таким навек,
Но я не куст, а человек.
На голове моей орлы гнезда не вили,
Кукушка не предсказывала лет.
Люби меня, как все любили,
За то, что гений я, а не клеврет!
Я верю: к шалостям твой организм вернется
Бери меня, красавица, я — твой!
В груди твоей пусть сердце повернется
Ко мне своею лучшей стороной.

1932

Послание, бичующее ношение длинных платьев и юбок*

Наташе Шварц

Веществ во мне немало,
Во мне текут жиры,
Я сделан из крахмала,
Я соткан из икры.
Но есть икра другая,
Другая, не моя,
Другая, дорогая…
Одним словом — твоя.
Икра твоя роскошна,
Но есть ее нельзя.
Ее лишь трогать можно,
Безнравственно скользя.
Икра твоя гнездится
В хорошеньких ногах,
Под платьицем из ситца
Скрываясь, как монах.
Монахов нам не надо!
Религию долой!
Для пламенного взгляда
Икру свою открой.
Чтоб солнце освещало
Вместилище страстей,
Чтоб ножка не увяла
И ты совместно с ней.
Дитя, страшися тлена!
Да здравствует нога,
Вспорхнувшая из плена
На вешние луга!
Шипит в стекле напиток.
Поднимем вверх его
И выпьем за избыток
Строенья твоего!
За юбки до колена!
За то, чтобы в чулках
Икра, а не гангрена
Сияла бы в веках!
Теперь тебе понятно
Значение икры:
Она — не для разврата,
Она — не для игры.

7 июня 1932

Шуре Любарской*

Верный раб твоих велений,
Я влюблен в твои колени
И в другие части ног —
От бедра и до сапог.
Хороши твои лодыжки,
И ступни, и шенкеля,
Твои ножки — шалунишки,
Твои пятки — штемпеля.
Если их намазать сажей
И потом к ним приложить
Небольшой листок бумажный —
Можно оттиск получить.
Буду эту я бумажку
Регулярно целовать
И, как белую ромашку,
Буду к сердцу прижимать!
Я пойду туда, где роза
Среди дудочек растет,
Где из пестиков глюкоза
В виде нектара течет.
Эта роза — Ваше ухо:
Так же свернуто оно,
Тот же контур, так же сухо
По краям обведено.
Это ухо я срываю
И шепчу в него дрожа,
Как люблю я и страдаю
Из-за Вас, моя душа.
И различные созданья
Всех размеров и мастей
С очевидным состраданьем
Внемлют повести моей.
Вот платком слезу стирает
Лицемерная пчела.
Тихо птица вылетает
Из секретного дупла.
И летит она, и плачет,
И качает головой…
Значит, жалко ей, — и, значит,
Не такой уж я плохой.
Видишь, все в природе внемлет
Вожделениям моим.
Лишь твое сознанье дремлет,
Оставаяся глухим.
Муха с красными глазами
Совершает свой полет.
Плачет горькими слезами
Человеческий оплот.
Кто оплот? Конечно — Я.
Значит, плачу тоже я.
Почему я плачу, Шура?
Очень просто: из-за Вас.
Ваша чуткая натура
Привела меня в экстаз.
От экстаза я болею,
Сновидения имею,
Ничего не пью, не ем
И худею вместе с тем.
Вижу смерти приближенье,
Вижу мрак со всех сторон
И предсмертное круженье
Насекомых и ворон.
Хлещет вверх моя глюкоза!
В час последний, роковой
В виде уха, в виде розы
Появись передо мной.
18
{"b":"140626","o":1}