Прочь воздержание. Да здравствует отныне

Яйцо куриное с желтком посередине!

И курица да здравствует, и горькая ее печенка,

И огурцы, изъятые из самого крепчайшего бочонка!

И слово чудное «бутылка»

Опять встает передо мной.

Салфетка, перечница, вилка —

Слова, прекрасные собой.

Меня ошеломляет звон стакана

И рюмок водочных безумная игра.

За Генриха, за умницу, за бонвивана,

Я пить готов до самого утра.

Упьемся, други! В день его выздоровленья

Не может быть иного времяпровожденья.

Горчицы с уксусом живительным составом

Душа его пусть будет до краев напоена.

Пускай его ногам, и мышцам, и суставам

Их сила будет прежняя и крепость их возвращена.

Последний тост за Генриха, за неугасший пыл,

За все за то, что он любил:

За грудь округлую, за плавные движенья,

За плечи пышные, за ног расположенье.

Но он не должен сочетать куриных ног

с бесстыдной женской ножкой,

Не должен страсть объединять с питательной крупой.

Не может справиться с подобною окрошкой

Красавец наш, наш Генрих дорогой.

Всему есть время, и всему есть мера:

Для папирос — табак, для спичек — сера,

Для вожделения — девица,

Для насыщенья — чечевица!

Блестит вода холодная в бутылке,

Во мне поползновения блестят.

И если я — судак, то ты подобна вилке,

При помощи которой судака едят.

Я страстию опутан, как катушка,

Я быстро вяну, сам не свой,

При появлении твоем дрожу, как стружка…

Но ты отрицательно качаешь головой.

Смешна тебе любви и страсти позолота —

Тебя влечет научная работа.

Я вижу, как глаза твои над книгами нависли.

Я слышу шум. То знания твои шумят!

В хорошенькой головке шевелятся мысли,

Под волосами пышными они кишмя кишат.

Так в роще куст стоит, наполненный движеньем.

В нем чижик водку пьет, забывши стыд.

В нем бабочка, закрыв глаза, поет в самозабвеньи,

И все стремится и летит.

И я хотел бы стать таким навек,

Но я не куст, а человек.

На голове моей орлы гнезда не вили,

Кукушка не предсказывала лет.

Люби меня, как все любили,

За то, что гений я, а не клеврет!

Я верю: к шалостям твой организм вернется

Бери меня, красавица, я — твой!

В груди твоей пусть сердце повернется

Ко мне своею лучшей стороной.

Веществ во мне немало,

Во мне текут жиры,

Я сделан из крахмала,

Я соткан из икры.

Но есть икра другая,

Другая, не моя,

Другая, дорогая…

Одним словом — твоя.

Икра твоя роскошна,

Но есть ее нельзя.

Ее лишь трогать можно,

Безнравственно скользя.

Икра твоя гнездится

В хорошеньких ногах,

Под платьицем из ситца

Скрываясь, как монах.

Монахов нам не надо!

Религию долой!

Для пламенного взгляда

Икру свою открой.

Чтоб солнце освещало

Вместилище страстей,

Чтоб ножка не увяла

И ты совместно с ней.

Дитя, страшися тлена!

Да здравствует нога,

Вспорхнувшая из плена

На вешние луга!

Шипит в стекле напиток.

Поднимем вверх его

И выпьем за избыток

Строенья твоего!

За юбки до колена!

За то, чтобы в чулках

Икра, а не гангрена

Сияла бы в веках!

Теперь тебе понятно

Значение икры:

Она — не для разврата,

Она — не для игры.

Верный раб твоих велений,

Я влюблен в твои колени

И в другие части ног —

От бедра и до сапог.

Хороши твои лодыжки,

И ступни, и шенкеля,

Твои ножки — шалунишки,

Твои пятки — штемпеля.

Если их намазать сажей

И потом к ним приложить

Небольшой листок бумажный —

Можно оттиск получить.

Буду эту я бумажку

Регулярно целовать

И, как белую ромашку,

Буду к сердцу прижимать!

Я пойду туда, где роза

Среди дудочек растет,

Где из пестиков глюкоза

В виде нектара течет.

Эта роза — Ваше ухо:

Так же свернуто оно,

Тот же контур, так же сухо

По краям обведено.

Это ухо я срываю

И шепчу в него дрожа,

Как люблю я и страдаю

Из-за Вас, моя душа.

И различные созданья

Всех размеров и мастей

С очевидным состраданьем

Внемлют повести моей.

Вот платком слезу стирает

Лицемерная пчела.

Тихо птица вылетает

Из секретного дупла.

И летит она, и плачет,

И качает головой…

Значит, жалко ей, — и, значит,

Не такой уж я плохой.

Видишь, все в природе внемлет

Вожделениям моим.

Лишь твое сознанье дремлет,

Оставаяся глухим.

Муха с красными глазами

Совершает свой полет.

Плачет горькими слезами

Человеческий оплот.

Кто оплот? Конечно — Я.

Значит, плачу тоже я.

Почему я плачу, Шура?

Очень просто: из-за Вас.

Ваша чуткая натура

Привела меня в экстаз.

От экстаза я болею,

Сновидения имею,

Ничего не пью, не ем

И худею вместе с тем.

Вижу смерти приближенье,

Вижу мрак со всех сторон

И предсмертное круженье

Насекомых и ворон.

Хлещет вверх моя глюкоза!

В час последний, роковой

В виде уха, в виде розы

Появись передо мной.