О широте круга интересов Н. Олейникова могут некоторым образом свидетельствовать следующие строки из «Разговоров» (записи Л. Липавского. 1933–1935 гг.):
«Николай Олейников Меня интересуют — питание, числа, насекомые, журналы, стихи, свет, цвета, оптика, занимательное чтение, женщины, „пифагорийство-лейбицейство“, картинки, устройство жилища, правила жизни, опыты без приборов, задачи, рецептура, масштабы, мировые положения. знаки, спички, рюмки, вилки, ключи и т. п., чернила, карандаши и бумага, способы письма, искусство разговаривать, взаимоотношения с людьми, гипнотизм, доморощенная философия, люди 20 века, скука, проза, кино и фотография, балет, ежедневная запись, природа, „александрогриновщина“, история нашего времени, опыты над самим собой, математические действия, магнит, назначение различных предметов и животных, озарение, формы бесконечности, ликвидация брезгливости, терпимость, жалость, чистота и грязь, виды хвастовства, внутреннее строение Земли, консерватизм, некоторые разговоры с женщинами».
В 1935 году Даниил Хармс обратился к Н. Олейникову со стихотворным посланием, содержание которого заслуживает того, чтобы привести его полностью.
Кондуктор чисел, дружбы злой насмешник,
О чем задумался? Иль вновь порочишь мир?
Гомер тебе пошляк, и Гете глупый грешник.
Тобой осмеян Дант, лишь Бунин твой кумир.
Твой стих порой смешит, порой тревожит чувство,
Порой печалит слух иль вовсе не смешит,
Он даже злит порой, и мало в нем искусства,
И в бездну мелких дум он сверзиться спешит.
Постой! Вернись назад! Куда холодной думой
Летишь, забыв закон видений встречных толп?
Кого дорогой в грудь пронзил стрелой угрюмой?
Кто враг тебе? Кто друг? И где твой смертный столб?
[36] «Кондуктор чисел…». В стихах Н. Олейникова неоднократно встречаются строки с упоминанием о математических понятиях. При свойственной Олейникову манере общения, это казалось окружающим очередным розыгрышем, реминисценцией на собственную усмешку:
Моя новая тематика —
Это Вы и математика.
Мало кому из современников было известно, что труд литератора не был единственным призванием Н. Олейникова. Наряду с этой деятельностью, он много и серьезно занимался математическими исследованиями, готовил к печати результаты своих работ в области теории чисел. Публикации не успели состояться. Безвозвратно утрачены и рукописи.
Во второй половине тридцатых годов в поэзии Н. Олейникова явственно обозначается новое звучание, он создает многоплановый цикл «Мысли об искусстве», пишет поэму «Вулкан и Венера» и яркую, насыщенную глубоким подтекстом «Пучину страстей».
При этом он не оставляет редакторского труда. Когда прекращает свое существование журнал «Еж», продолжает работать в «Чиже»; сотрудничает в только что появившемся в Ленинграде журнале «Костер».
Одновременно Н. Олейников организует издание в Москве и становится редактором нового журнала для малышей под названием «Сверчок».
Первый номер «Сверчка» с подзаголовком «Веселые картинки для маленьких ребят» был подписан к печати 7 декабря 1936 года.
Приближался тридцать седьмой.
Л. Э. Разгон вспоминает:
«1937 год мы с Оксаной[37] встречали в Кремле у Осинских. Не помню, чтобы какая-нибудь встреча Нового года была такой веселой. Молодой, раскованный и свободный Андроников представлял нам весь Олимп писателей и артистов; Николай Макарович Олейников читал свои необыкновенные стихи и исполнял ораторию, текст которой состоял из одного слова „гвоздь…“[38]. И под управлением Валериана Валериановича Осинского мы пели все старые любимые наши песни: „Колодников“, „Славное море — священный Байкал“, „По пыльной дороге телега несется…“. Все это тюремные песни из далекого и наивного прошлого. Которое не может повториться. Оно и не повторилось. Ибо будущее было совсем другим»[39].
После Нового года, работая в «Чиже», Н. Олейников еженедельно ездит ночным поездом в Москву с заготовками к очередным книжкам журнала «Сверчок», авторский коллектив которого почти полностью составили ленинградцы. Здесь писали А. Введенский. Д. Хармс. Л. Савельев, С. Маршак и, конечно, сам редактор. Иллюстрировали журнал Б. Малаховский, Н. Радлов, В Конашевич, В. Лебедев, А. Успенский, Э. Будогоский и другие талантливые художники.
С наступлением летних месяцев Олейников выехал с семьей на дачу.
В очередной раз появившись с издательскими хлопотами а Ленинграде, в ночь на 3 июля 1937 года он остался в городе. На рассвете за ним пришли сотрудники НКВД.
«Ираклий Андроников (…) приехал по делам из Москвы и рано вышел из дому. Смотрит, идет Олейников. Он крикнул: „Коля, куда так рано?“ И только тут заметил, что Олейников не один, что по бокам его два типа… (…) Николай Макарович оглянулся. Ухмыльнулся. И все!»[40]
Вернувшись из пригорода, жена нашла квартиру опечатанной.
Вскоре после ареста Н. М. Олейникова были арестованы Т. Г. Габбе, А. И. Любарская и еще по меньшей мере девять сотрудников редакции. Группе редакторов, оставшихся на свободе, было предложено подать заявление об уходе «по собственному желанию».
В издательстве была выпущена стенгазета, именовавшая Олейникова «врагом народа» и «ставленником шпиона Файнберга». Газета не оставила без соответствующего ярлыка ни одного из арестованных и называла их всех вместе «контрреволюционной вредительской шайкой врагов народа, сознательно взявшей курс на диверсию в детской литературе». В качестве вывода следовал призыв: «Добить врага!»[41]
2 августа 1937 года Н. Олейников получает разрешение написать из тюрьмы записку домой. Этот клочок бумаги чудом сохранился. Больше писем не было.
II ноября 1937 года в Союзе писателей состоялось собрание, потребовавшее от С. Я. Маршака, чтобы он отрекся от «шайки врагов народа». Этого не произошло. Но вскоре Маршак покидает Ленинград и навсегда расстается с редакционной деятельностью.
24 ноября 1937 года Н. М. Олейников был расстрелян.
Спустя двадцать лет, 5 июля 1957 года, после многочисленных запросов Л. А. Олейниковой, которая вскоре после ареста мужа была выслана из Ленинграда, Главная военная прокуратура сообщила, что дело Николая «Макарьевича» направлено для окончательного разрешения в военную коллегию Верховного суда СССР.
Через два с небольшим месяца Военный трибунал Воронежского военного округа известил о полной посмертной реабилитации Н. М. Олейникова и прислал свидетельство о его смерти от «возвратного тифа» 5 мая 1942 года (дата выдачи — 2 октября 1956 года).
14 января 1958 года Ленинградский обком партии восстановил Н. М Олейникова в КПСС.
При жизни Николая Олейникова было напечатано всего три его стихотворения («Служение науке». «Муха» и «Хвала изобретателям»), не считая анонимных стихов в детских журналах.
Не было ни публикаций в периодике, ни сборников. Но стихи жили. Их читали в клубных залах и на дружеских вечерах, переписывали, заучивали наизусть. Отдельные строки превращались в поговорки, включались (без ссылки на автора) в юмористические рассказы и пьесы.
За несколько десятилетий разошлось огромное количество списков стихов Н. Олейникова, которые, к сожалению, изобилуют неизбежными при любительской перепечатке неточностями и искажениями текста.
