— Кто ты? — послышался голос.

У Дэвида чуть сердце не остановилось. Он поискал, откуда звучит этот голос, но никого не увидел.

— Он знает, что ты здесь? — раздался новый вопрос.

Голос был девичий.

— Я не вижу тебя, — сказал Дэвид.

— Зато я тебя вижу.

— Где ты?

— Я здесь, на полке.

Дэвид сообразил, что голос доносится от полки со склянками. Там, в зеленой банке, стоящей на самом краю, он увидел крошечную девочку. У нее были длинные белокурые волосы и голубые глаза. Она сияла бледным светом, облаченная в простую ночную рубашку с дыркой у левой груди. Вокруг дыры расплылось большое пятно цвета шоколада.

— Тебе нельзя здесь оставаться, — сказала маленькая девочка. — Если он найдет тебя, то причинит тебе зло, как навредил мне.

— Что он тебе сделал? — спросил Дэвид.

Но маленькая девочка только покачала головой и крепко сжала губы, словно старалась не заплакать.

— Как тебя зовут? — Дэвид решил сменить тему разговора.

— Меня зовут Анна, — ответила маленькая девочка.

«Анна».

— А я Дэвид. Как вытащить тебя оттуда?

— Никак, — сказала девочка. — Потому что я мертвая.

Дэвид склонился поближе к банке. Он видел, как маленькие руки девочки упираются в стекло, но не оставляют на нем отпечатков. У нее были белое лицо, фиолетовые губы и темные круги вокруг глаз. Теперь он хорошо разглядел дыру в ее ночной рубашке и подумал, что пятна вокруг нее вполне могут оказаться засохшей кровью.

— Давно ты здесь? — спросил он.

— Я потеряла счет годам, — ответила она. — Я была совсем маленькой, когда попала сюда. Тут был еще один маленький мальчик. Иногда он мне снится. Он был такой же, как я сейчас, но очень слабый. Когда меня принесли в эту комнату, он постепенно угас, и я больше никогда его не видела. Я тоже росла слабой. Мне страшно. Я боюсь, со мной будет то же, что с ним. Я исчезну, и никто никогда не узнает, что со мной стало.

Она заплакала, но без слез, потому что мертвые не могут лить слезы или истекать кровью. Дэвид приложил к банке мизинец, туда, где изнутри к ней прижималась рука девочки, так что их разделяло только стекло.

— Кто-нибудь еще знает, что ты здесь? — спросил Дэвид.

Она кивнула.

— Иногда сюда приходит мой брат, но он теперь очень старый. Ну, я называю его братом, хотя на самом деле он им никогда не был. Я просто хотела, чтобы он стал. Он говорит, что очень сожалеет обо всем. Я ему верю. Я думаю, он действительно сожалеет.

Внезапно все для Дэвида обрело жуткий смысл.

— Джонатан привел тебя сюда и отдал Скрюченному Человеку, — сказал он. — Вот какую он заключил сделку.

Он тяжело опустился на холодную, неудобную кровать.

— Он ревновал к тебе, — тихо продолжил Дэвид, говоря скорее сам с собой, чем с девочкой в склянке, — и Скрюченный Человек предложил ему способ избавиться от тебя. Джонатан стал королем, а той старой королеве, его предшественнице, дозволили умереть. Возможно, за много лет до этого она сама заключила такую же сделку со Скрюченным Человеком, а тот мальчик в склянке был ее братом, или родственником, или просто маленьким соседским мальчиком, который так ей докучал, что она мечтала от него избавиться.

«А Скрюченный Человек услышал ее мечты, потому что именно там он и бродит. Он обитает в царстве воображения, в мире, где рождаются истории. Истории всегда ищут способ быть рассказанными, ожить в книгах и в чтении. Так они переходят из своего мира в наш. Но вместе с ними приходил Скрюченный Человек, рыщущий между мирами, своим и нашим. Он выискивает возможности творить собственные истории и охотится за ревнивыми, разозленными и заносчивыми детьми, лелеющими скверные мечты. Он делает их королями и королевами, облачает их властью, хотя реальная власть всегда остается в его руках. А взамен они выдают ему объекты своей ревности, и он утаскивает их в свое логово…»

Дэвид встал и снова обратился к девочке в склянке:

— Я понимаю, как это тяжело для тебя, но ты должна рассказать мне, что произошло, когда ты сюда попала. Это очень важно. Пожалуйста, постарайся.

Анна сморщилась и замотала головой.

— Нет, — прошептала она. — Это больно. Я не хочу вспоминать.

— Ты должна, — настаивал Дэвид, и в его голосе появилась новая сила. Он звучал глубже, как будто принадлежал мужчине, которым мальчик когда-нибудь станет. — Чтобы это не повторилось, ты должна рассказать мне, что он сделал.

Анна, вся дрожа, качала головой. Она плотно сжала губы и стиснула кулаки, так что казалось, ее косточки вот-вот прорвут кожу. Потом она издала стон, полный скорби, гнева и сохранившейся в памяти боли, и полились слова.

— Мы проникли сюда через сад, — начала девочка. — Джонатан всегда на меня злился. Он дразнил меня, если вообще со мной заговаривал. Щипал меня и дергал за волосы. Он уводил меня в лес, оставлял там одну и возвращался, только когда я начинала плакать и меня могли услышать его родители. Джонатан грозил мне, что если я им расскажу, он отдаст меня бродяге. Он говорил, что они все равно мне не поверят, потому что он их настоящий ребенок, а я нет. Я всего лишь маленькая девочка, которую терпят из жалости, и если я исчезну, никто долго не будет плакать. Но иногда он мог быть таким милым и добрым, как будто забывал, что должен меня ненавидеть, и сквозь грубую оболочку пробивался истинный Джонатан. Наверное, я пошла с ним той ночью в сад, потому что днем он был ласков. Он покупал мне конфеты на свои карманные деньги и поделился яблочным пудингом, когда я уронила свой на пол. Ночью он разбудил меня и сказал, что хочет мне кое-что показать, что-то особенное и тайное. Все остальные спали, и мы, держась за руки, прокрались в сад. Он показал мне проход. Я испугалась. Я не хотела туда лезть. Но Джонатан сказал, что я увижу незнакомую страну, сказочную страну. Он полез первым, а я следом. Там была только темнота и пауки. Потом я увидела деревья и цветы и почувствовала запах яблочного цвета и сосен. Джонатан стоял на лужайке, кружился на месте, смеялся и звал меня к себе. И я пошла к нему.

На минуту она погрузилась в молчание. Дэвид ждал продолжения рассказа.

— Там нас ждал мужчина — Скрюченный Человек. Он сидел на камне. Он смотрел на меня и облизывался, потом обратился к Джонатану: «Назови мне ее имя». «Ее зовут Анна», — сказал Джонатан. «Анна, — повторил Скрюченный Человек, будто пробуя мое имя на вкус. — Добро пожаловать, Анна». А потом он спрыгнул с камня, обхватил меня обеими руками и начал кружить, точно как Джонатан. Только двигался он с такой силой, что прорыл яму в земле и утащил меня туда, сквозь корни и грунт, пробираясь среди червяков и жуков, в тоннели, что тянутся под этим миром. Он тащил меня милю за милей, а я плакала и плакала, пока наконец мы не попали сюда. А потом…

Она замолчала.

— А потом? — напомнил Дэвид.

— Он съел мое сердце, — прошептала Анна.

Дэвид почувствовал, как кровь отлила от его лица.

Ему стало так плохо, что он боялся лишиться чувств.

— Он разодрал меня ногтями, засунул внутрь руку, вытащил сердце и съел его у меня на глазах, — сказала она. — Мне было больно, очень больно. Мне было так больно, что я покинула собственное тело, лишь бы избавиться от страданий. Я видела себя умирающей на полу, я вознеслась над собой, и там были огни и голоса. Потом вокруг меня сомкнулось стекло, и я оказалась замурована в этой склянке. Меня поставили на полку, и с тех пор я всегда здесь. Когда в следующий раз я увидела Джонатана, у него на голове была корона, он называл себя королем, но не казался счастливым. Он выглядел испуганным и несчастным и всегда оставался таким. Что до меня, то я никогда не сплю, потому что никогда не устаю. Я никогда не ем, потому что никогда не бываю голодна. Я никогда не пью, потому что никогда не испытываю жажды. Я просто стою здесь, не зная, сколько дней или лет прошло, и только когда приходит Джонатан, я вижу на его лице разрушительное действие времени. Впрочем, обычно приходит он. Он тоже стареет. Он болен. По мере того как я увядаю, он становится слабее. Я слышу, как он разговаривает во сне. Теперь он ищет другого, того, кто займет место Джонатана. И того, кто займет мое место.