Однако ответа не последовало.

Дэвид вернулся в кресло и закрыл глаза. Когда он заснул, ему приснились дом и его спальня, отец и новая семья, но в доме они были не одни. Во сне Скрюченный Человек крался по коридору, потом входил в комнату Джорджи и долго стоял там, глядя на ребенка, прежде чем уйти и вернуться в свой собственный мир.

Белоснежка все еще храпела в своей постели, когда на следующее утро Дэвид и гномы покинули домик. Чем дальше они уходили, тем заметнее воспаряли духом маленькие человечки. Они дошли вместе до белой дороги, где остановились в неловкости, не зная, как распрощаться.

— Мы, конечно, не можем тебе рассказать, где находится рудник, — сказал Собрат Номер Один.

— Конечно, — кивнул Дэвид. — Я понимаю.

— Потому что это вроде как тайна.

— Да, разумеется.

— Не хотим, чтобы каждый встречный совал туда нос.

— Очень благоразумно.

Собрат Номер Один задумчиво потеребил ухо.

— Это за тем большим холмом справа, — быстро проговорил он. — Там есть тропинка, ведущая прямо на вершину. Ее почти не видно, так что придется поискать. Она отмечена вырезанным на дереве глазом. По крайней мере, мы думаем, что он вырезан. С деревьями ничего нельзя сказать наверняка… Ну, это так, на случай, если тебе понадобится маленькая компания. — Лицо Собрата Номер Один просветлело. — Ха! «Маленькая компания». Понял, что я сказал? Маленькая компания — в смысле, друзья. И мы, гномы, маленькая компания. Понял?

Дэвид понял и послушно засмеялся.

— Теперь запомни, — продолжил Собрат Номер Один. — Если ты случайно встретишь принца, или молодого пэра, или вообще кого угодно, доведенного до отчаяния настолько, что он готов жениться на крупной женщине за деньги, ты пошлешь его к нам. Убеди его ждать нас на этой дороге, пока мы не появимся. Мы не хотим, чтобы он один зашел в дом и, ну, ты понимаешь…

— …испугался, — завершил за него фразу Дэвид.

— Вот именно. Ладно, удачи тебе и держись этой дороги. Через пару дней пути будет деревня, и там тебе обязательно кто-нибудь поможет, только никуда не сворачивай, что бы ты ни увидел. В этих лесах полно отвратительных тварей, и у них есть немало способов завлекать народ в свои когти. Так что думай, куда идешь.

И Дэвид остался без этой маленькой компании, потому что гномы скрылись в лесу. Он слышал, как они затянули песню, которую придумал Собрат Номер Один, пока они маршировали на работу. Мелодия была самая незамысловатая, к тому же Собрат Номер Один столкнулся с определенными трудностями в поисках подходящих рифм для выражений «коллективизация труда» и «угнетение псами капитализма». Но Дэвид все равно загрустил, когда мелодия растаяла вдали и он оказался один на пустой дороге.

Гномы ему понравились. Он не всегда понимал, о чем они говорят, но для одержимых мыслями об убийстве и классово угнетенных личностей они были очень занятны. Когда они ушли, Дэвид почувствовал себя совсем одиноким. Дорога, по которой он шагал, была явно главная, но Дэвид не видел никаких путников, кроме него самого. То и дело он обнаруживал следы тех, кто следовал этим путем, — остатки давным-давно погасшего костра, кожаный ремень, обгрызенный с одного конца голодным зверем, — поэтому он надеялся, что обязательно встретит какое-нибудь человеческое существо. Постоянный сумеречный свет, меняющийся только рано утром и поздно вечером, истощал его силы и подавлял дух, а еще он заметил, что никак не может сосредоточиться. Временами он словно засыпал на ходу, и ему снились сны: мимолетные видения, в которые над ним стоял и разговаривал доктор Моберли, и промежутки темноты, когда ему казалось, что он слышит голос отца. Потом он вдруг просыпался, сбившись с мощенной камнем дороги и спотыкаясь в траве.

Дэвид вдруг осознал, что очень проголодался. Утром он поел с гномами, и теперь в животе урчало и сосало под ложечкой. В мешке оставалась еда, а гномы еще добавили к его запасам немного сухофруктов, но Дэвид понятия не имел, долгим ли будет его путешествие до королевского замка. На этот вопрос даже гномы не смогли дать ему ответ. Король, насколько понял Дэвид, был не слишком-то озабочен управлением королевством. Собрат Номер Один сказал, что однажды к ним пришел некий человек, заверявший, будто он королевский сборщик налогов, но после часа в компании Белоснежки сбежал, забыв свою шляпу, и больше не возвращался. Единственное, что мог утверждать Собрат Номер Один относительно короля, — это то, что король существует (вероятно) и живет в замке, замок же находится где-то в конце этой дороги, хотя Собрат Номер Один никогда его не видел. Вот так Дэвид и шел, с блуждающим сознанием и животом, сведенным от голода, а перед ним белела дорога.

Когда Дэвид в очередной раз чуть не свалился в канаву, он вдруг увидел на поляне у кромки леса усеянное яблоками дерево. Яблоки были зеленые, по виду почти спелые, и у Дэвида потекли слюнки. Он вспомнил наказ гномов: ни в коем случае не покидать дорогу и не соблазняться дарами леса. Но что плохого случится, если он сорвет несколько яблок? Ведь от дерева он будет видеть дорогу и с помощью упавшей ветки сумеет сбить достаточно плодов, чтобы продержаться день, а то и больше. Он остановился и прислушался, но ничего подозрительного не услышал.

Дэвид сошел с дороги. Земля была мягкой и противно чавкала под ногами. Подойдя ближе к дереву, он увидел, что на концах веток плоды меньше и не такие спелые, как висевшие выше и ближе к стволу, где каждое яблоко было размером с кулак. Чтобы их достать, нужно было залезть на дерево, а уж в этом деле Дэвид не знал себе равных. Он взобрался на яблоню за пару минут, так что вскоре оседлал сук и грыз яблоко, показавшееся ему необычайно сладким. Не одна неделя прошла с тех пор, как он в последний раз ел яблоко: тогда местный фермер незаметно сунул Розе парочку «для мальцов». Те яблоки были маленькие и кислые, а эти просто изумительные. Дэвид набил рот, и сок стекал по его подбородку.

Съев первое яблоко, он выбросил огрызок и сорвал следующее. Это он жевал уже медленнее, вспомнив мамино предупреждение о том, что не надо есть слишком много яблок. От них может заболеть живот, говорила она. Дэвид считал, что чем ни набьешь живот под завязку, все равно почувствуешь себя плохо, но он не знал, относится ли это к ситуации, когда ты почти весь день ничего не ел. В одном он был уверен: яблоки очень вкусные, и живот пока принимал их с благодарностью.

Он уже расправился с половиной второго яблока, когда услышал какой-то шум, доносившийся из леса. Слева что-то стремительно приближалось. Он заметил движение в кустах и промелькнувшую в них рыжевато-коричневую шкуру какого-то зверя. Похоже, это был олень, хотя Дэвид не увидел головы. Зверь явно бежал от какой-то опасности. Дэвид сразу подумал о волках. Он прижался к стволу дерева, надеясь остаться незамеченным, но все равно опасался, что волки учуют его запах, если они, конечно, не увлекутся погоней за новой жертвой.

Чуть погодя олень вырвался из зарослей на поляну, под дерево, на котором сидел Дэвид. Олень застыл на секунду, словно выбирал направление, и Дэвид впервые увидел его голову. При виде ее он не смог сдержать изумленного возгласа, потому что голова была не оленья, а маленькой белокурой девочки с темно-зелеными глазами. Там, где заканчивалась человеческая шея и начиналось тело животного, Дэвид разглядел красный рубец, разделяющий две сущности девочки-оленя. Она настороженно подняла глаза и встретилась взглядом с Дэвидом.

— Помоги мне! — взмолилась она. — Пожалуйста.

Шум погони нарастал, и на поляну выскочил конь с всадником, натянувшим лук и готовым выпустить стрелу. Девочка-олень тоже их разглядела и прыгнула, ища спасения под покровом леса. Она была еще в воздухе, когда стрела вонзилась ей в шею. Выстрел отбросил ее вправо, и она затрепетала на земле. Рот девочки-оленя судорожно открывался и закрывался в попытке произнести последние слова. Ее задние копыта бились в грязи, тело содрогнулось в последний раз, и она застыла.