Все, кто прочел эту заметку, считали, что ничего смешнее не случалось с тех пор, как один чудак пытался ограбить Первый национальный банк Алабамы, угрожая живым лобстером, но Бренда просто взбесилась от того, что ее имя пропечатали в газете. В то время она ходила на занятия для похудения, и мало того, что Робби узнала о ее вранье насчет диеты, так еще благодаря болтливому репортеришке и вся группа была в курсе, потому больше она туда не пошла. Да лучше бы она отдала этому балбесу сумку и спокойно съела мороженое.

Единственное утешение, что после попытки ограбления хозяева кафе выдали ей в точности такое же мороженое — взамен использованного в качестве средства обороны. Но об этом Бренда рассказывать сестре не стала.

Мэгги все яснее понимала, что ничего удивительного в том, как повернулась ее жизнь, собственно, нет, если учесть, сколько она приняла ошибочных решений. Господи, ну почему она не вышла замуж за Чарльза Хогса Третьего, когда он предлагал? Его родители в ней души не чаяли. В день рождения повели в клуб «Бирмингем» на вершине Красной горы. Это было потрясающе. Подиум для танцев крутился и переливался разноцветными огнями, шикарно одетые люди сидели вокруг за столиками и потягивали экзотические коктейли, и мисс Марго весь вечер играла на пианино в Золотом зале с видом на город. Чарльз был высоким блондином с голубыми глазами и нежной, как у девушки, кожей.

В тот день Чарльз заказал там ужин и устроил чудесную вечеринку, во время которой и сделал ей предложение. Она только что получила титул Мисс Алабама, и, когда вошла в зал, оркестр сыграл в ее честь «Звезды падают на Алабаму». Она была на седьмом небе. Они протанцевали всю ночь, а когда вернулись за столик, по распоряжению Чарльза ей поднесли на десертной тарелке черную бархатную коробочку с обручальным кольцом, украшенным огромным бриллиантом.

Это был волшебный год. Они были золотой парой, и на какие только вечеринки их не приглашали все лето! Чарльз прекрасно танцевал и был неотразим в смокинге и оригинальных, сшитых на заказ черных кожаных туфлях с бантиками-бабочками. Ей нравилось, как он движется во время танца. Он прижимал ее, она чувствовала тепло его тела сквозь пиджак и переставала понимать, где кончается он и начинается она. А вечерами, после возвращения домой, запах его одеколона держался на коже и одежде еще несколько часов. Она была слишком молода, чтобы понимать: это волшебное лето не будет длиться вечно. Думала, у них на все хватит времени.

За Чарльза не вышла, так хоть уроки игры на арфе не бросала бы. А то разучила всего две песни. Двух песен хватило, чтобы выиграть конкурс «Мисс Алабама», но она не могла обеспечить себя на всю жизнь, без конца играя «Нежность» и «Эбб и Тайд». И почему вообще она выбрала арфу? Ее же никуда с собой не возьмешь. Почему не пикколо, или флейта, или скрипка? Особых успехов в музицировании она не достигла, зато выучилась изящным плавным движениям, благодаря которым казалась гораздо более умелой арфисткой, чем была на самом деле. Даже ее учительница по музыке заметила: «Недостаток музыкального таланта, дорогуша, ты компенсируешь вкусом и стилем». Вот она, история ее жизни. Вот за счет чего она до сих пор держалась. Кроха таланта и уйма вкуса. Мало кто догадывается, что у нее всего шесть или семь хороших костюмов и платьев, а это так. Зато все стильные. Благодаря распродажам дизайнерских нарядов и тому, что она знает примерно сорок способов интересно повязать платок, ей удавалось всегда хорошо выглядеть внешне, а что там у нее на душе — совсем другая история. Неизвестно почему, но она всегда была не уверена в себе, боялась ошибиться, вечно ждала какого-нибудь чудесного знака, который помог бы ей решить, что делать, и обычно дело кончалось тем, что она не делала ничего. Но сегодня в 5.30 она приняла решение, которое кажется ей правильным. Какое облегчение.

Мэгги взяла почту с серебряного блюда в прихожей. Сплошной мусор да реклама «Ивовых озер» — общества активных пенсионеров. Она бросила почту в мусорное ведро. Включила свет на кухне и заметила на стойке визитку Дотти Фигг из агентства недвижимости «21 век». Должно быть, показывала сегодня ее дом. Дотти — трудяга, за последние три недели она трижды привозила одну супружескую пару из Техаса. В настоящий момент на продажу выставлялся только дом с двумя спальнями, но Мэгги вдруг сообразила, что ее-то дом после 3 ноября освободится. Наверное, стоит завтра позвонить Дотти. Пусть будет начеку. Что за дом конкретно, она пока говорить не станет. Дотти ей нравилась. Они вместе участвовали в конкурсе «Мисс Алабама». Дотти играла на тромбоне и танцевала степ, но сейчас Дотти так же едва держится на плаву, как и она сама. Два года назад Дотти объявила, что выходит из Южных баптистов и «вступает на путь» Восточных. Мол, если бы не Ом-йога и ежедневные поклоны богине Цзюань Инь, она бы не выжила. Поначалу было немного странно видеть на днях открытых дверей, устраиваемых Дотти, буддистские молитвенные флажки и магические кристаллы, но она была такая славная. Недавно Дотти продала дом в их кооперативе и в благодарность подарила Мэгги двойную вазочку инь-ян. Мэгги не очень понимала, к чему ее приспособить, но не хотела обижать Дотти глупым вопросом.

Налив большой бокал вина, Мэгги села на диван в гостиной, скинула туфли и водрузила ноги на кофейный столик. Она потягивала вино и размышляла, что еще нужно сделать, чтобы все прошло гладко. Она хотела уйти не только без долгов, но и никому не причинив беспокойства. Сегодня она слишком устала, но завтра первым делом составит список «Что сделать перед уходом». Память может и подвести, вдруг забудешь какую-то мелочь, так что лучше записать. Непонятно почему, может, просто от усталости, но в последнее время она стала кое-что забывать, например, имена знакомых людей и любимых актеров. На прошлой неделе никак не могла вспомнить Тэба Хантера. Он всегда был ее кумиром, уж его-то как можно было забыть?

Мэгги сделала еще глоток и вернулась мыслями к крутящимся дервишам. Ох, боже. Неужто людей из «Искусства и досуга» опять поселят в огромный, шикарный отель в центре? Хейзел всегда говорила: «Люди едут в Бирмингем, ожидая худшего, поэтому вдвойне важно, чтобы они увидели лучшее». Она взглянула на часы. Звонить Кэти в офис уже поздно. Утром первым делом нужно с ней созвониться и, если она еще не забронировала отель, мягко предложить что-нибудь более домашнее, дабы подчеркнуть местный колорит, «Динклер-Тутвиллер», например, или даже какой-нибудь гостевой коттедж в загородном клубе «Маунтейн-Брук». Хотя у них там строгие правила в одежде, и мужчины в юбках, если это не танцоры из школы шотландских танцев, могут вызвать неодобрение.

Еще глоток вина. Но об одном точно можно не беспокоиться: дервишей в Бирмингеме примут по-королевски. Когда в прошлом году приезжала оперная певица Мэрилин Хоум, она получила 65 корзин с фруктами с надписью «Добро пожаловать в Бирмингем». Народ в Бирмингеме известен дружелюбием и гостеприимством. Надо признать, некоторые говорят даже о чрезмерном гостеприимстве, мол, приезжие настолько устают от него, что жаждут только одного — попасть домой и отдохнуть.

Да, жители Бирмингема аж из себя выскакивают, чтобы понравиться. Но Мэгги считала, что причиной тому не только их дружелюбный от природы нрав. Еще они стараются загладить недоброжелательные высказывания о Бирмингеме, которые частенько мелькали в прессе во времена движения за гражданские права. Это было ужасно. И по сей день, стоит где-нибудь в мире возникнуть расовым неурядицам, на свет извлекаются старые бирмингемские кинохроники: 1963 год, полицейские натравливают на демонстрантов собак и поливают из брандспойтов. Это разбивает ей сердце. Нет, конечно, все было, спору нет. Но пресса преподнесла это так, будто все до единого жители Бирмингема ярые расисты, а это неправда.