Боже ж ты мой. Ну как скажешь такой милой женщине, что потенциальный покупатель может вовсе не впасть в умиление от шишек и, в отличие от нее, не станет считать их членами своей семьи. Как вежливо объяснить, что шишки и прочие безделушки придется убрать? Любой коллекционер — это головная боль. Попытка разлучить человека с его сокровищами — восемью сотнями ложек из всех уголков мира или с набором глиняных курочек, поросят, кокер-спаниелей, кошек, слоников, коров, птиц, подставок под яйцо, чайников и прочей годной для коллекционирования ерунды — всегда мучительна. Однажды им попался клиент, у которого было сорок два игрушечных чихуахуа. Выставлять этот дом было кошмаром. Но, к счастью, Мэгги все же уговорила Вельму позволить ей на сегодня убрать часть шишек.

После показа Бренда сказала, что опаздывает на очередное политическое собрание. Мэгги сказала — беги, в офисе увидимся. Она сама все уберет и закроет дом, как-нибудь справится. Приятно было видеть Бренду в таком радостном возбуждении. Бренда любила политику. Представление же Мэгги о политике основывалось исключительно на художественных фильмах. Посмотрев «Доктор Живаго», она твердо решила, что коммунисткой не станет. Сцена, где бедный доктор Живаго (Омар Шариф) возвращается после войны в Санкт-Петербург и обнаруживает, что его прекрасный фамильный дом занят под склад, очень ее огорчила.

Перед уходом Мэгги пришлось расставлять шишки на прежние места. Потом она зашла в кухню забрать оставленные агентами визитные карточки и заметила, что Бебс положила аж две визитки — ярко-красная надпись «САМЫЙ ПОПУЛЯРНЫЙ РИЕЛТОР БИРМИНГЕМА» так и лезла в глаза.

По своему обыкновению, Бебс начисто проигнорировала сегодня Мэгги, а всем прочим столь же привычно нагрубила. Мэгги всегда было неуютно в ее присутствии. Трудно находиться рядом с человеком, который тебя ненавидит, особенно если не понимаешь за что. Запирая дом, Мэгги вдруг сообразила: следующий день открытых дверей только в среду. Больше не придется сталкиваться с Бебс Бингингтон, сегодня последний раз — это ли не повод для радости! И вообще, после пятницы она скажет «прощай» бесконечной Саге о Недвижимости, о чем ни капли не жалеет.

Торговля недвижимостью, кроме того, что была физически опасным занятием, еще и выматывала эмоционально. Неизвестно, чего можно ожидать от людей, продающих свое жилье. Некоторые не желали покидать дом и ходили за потенциальными покупателями из комнаты в комнату. И не было никакого руководства в помощь, никакого официального свода правил или этикета для риелторов. Ее поражало, какие жестокие вещи могут говорить люди о чужом доме.

Было около четырех, когда Мэгги поставила машину на стоянке позади конторы. Агентство «Красная гора» располагалось в очаровательном каменном здании в самом центре городка Маунтейн-Брук. Когда Хейзел была жива, все двенадцать столов были оккупированы агентами, телефоны беспрестанно звонили и жизнь в конторе кипела. Теперь же здесь царила тишина, если, конечно, на Этель не нападало настроение поразглагольствовать на тему «В мое время».

Как уже говорилось, Этель была верна своим пристрастиям, но на самом деле ей просто не нравилось, куда катится мир. Сегодня она вещала на «Голливудской волне» (в который раз).

— В мое время кинозвезды одевались шикарно, а теперь они хотят быть как все: выходят на люди, напялив первое попавшееся под руку тряпье. Раньше они не выскакивали в магазин в обрезанных по колено джинсах. В мое время звезды были веселы и беспечны. Теперь же они такие все солидные, куда там, так серьезно к себе относятся, разъезжают по всему миру, приятельствуют с диктаторами и поносят Америку. Но от денег, заработанных на этой земле, не отказываются, нет. Я так скажу — пусть держат рты закрытыми и играют свои роли.

Бренда засмеялась:

— Одновременно-то это будет довольно трудно.

— Да ладно, ты меня поняла. А на фильмы я больше не ходок, все они под копирку: представители власти поголовно коррумпированы, главный герой если не убийца, то вор, наркодилер или еще кто похуже. Если у меня появится настроение провести время среди преступников, я лучше схожу в тюрьму на них поглазеть, притом совершенно бесплатно. Почему не снимают кино о хороших людях? Когда я иду в кино, я хочу выйти оттуда в приподнятом настроении, чувствовать себя лучше, а не хуже. А в наши дни, коли фильм об убийцах, извращенцах или малолетних преступниках, коли демонстрирует он самые худшие стороны человеческой натуры, так ему спешат сразу «Оскара» дать. Раньше я старалась не пропускать «оскаровские» фильмы, но в тот год, когда песню в стиле рэп «Трудно быть сутенером»[15] предпочли Долли Партон[16] в номинации «Лучшая песня», я перестала их смотреть. Черт, неудивительно, что западная цивилизация катится под уклон.

Мэгги промолчала, но мысленно согласилась. Если бы в кинотеатре «Алабама» каждую Пасху не повторяли «Звуки музыки», она бы вообще в кино почти не ходила. Было очевидно, что Мэгги потеряла связь с Голливудом. Или же Голливуд потерял связь с Мэгги, она точно не знала, но сильно подозревала, что дело именно в ней. Она безнадежно отстала от жизни. Столько лет прошло, а у нее до сих пор любимая актриса Дорис Дэй, и никто из ее знакомых не любит «музыку лифтов»[17]. Но это единственная песня, к которой Мэгги знала слова. И не только в музыке дело. За последние десять лет современные технологии внезапно совершили квантовый скачок и оставили Мэгги далеко позади. Она так и не освоила, как программировать новую плиту и пользоваться смартфоном. И даже не пыталась научиться щебетать в «Твиттере».

Добравшись домой после работы, Мэгги первым делом просмотрела почту. В основном мусор, среди которого и повторное напоминание о ежегодном вечере в честь Хэллоуина, «Страшилки в зоопарке». Когда Хейзел была жива, они не пропустили ни одной вечеринки. Хейзел пользовалась любым поводом напялить маскарадный костюм, но теперь Мэгги вообще никуда не ходит. Связь с большинством старых друзей она потеряла, причем нарочно. Проще было их не видеть. Они, вероятнее всего, так же разочарованы в ней, как и она в себе, и только по доброте душевной этого не говорят.

В спальне Мэгги переоделась в тренировочный костюм для аэробики — по вторникам она ходила в спортзал, — и тут до нее дошло. Зачем теперь тренироваться-то? К чему поддерживать форму? Чего ради? Она не любила физические нагрузки и, что бы там ни говорили об эндорфинах, никакого удовольствия от спорта не получала, радовалась только, когда занятие подходило к концу. Да ей же больше не надо истязать себя. Какой неожиданный бонус. Не нужно беспокоиться, что обвиснут мышцы на руках и бедрах. Целлюлит? Да ради бога, на здоровье. Она сняла костюм, собрала остальную спортивную одежду — тенниски, футболки, носки и прочее, — бросила все в большой пластиковый пакет для Армии спасения и тут же, не медля, позвонила в спортзал и отменила занятия. Это было приятно, но, к сожалению, как ни старалась Мэгги отвлечься, мысль о «Гребешке» так и торчала колом в голове. А она не могла даже проверить, правда это или нет. Конечно, она знает, кто наверняка в курсе, и, вероятно, этот человек даже мог бы помочь, но нехорошо пользоваться дружбой в личных целях. Господи, зачем только она пошла сегодня к парикмахеру! Надо срочно забыть об этом и закончить с бумагами и фотографиями, решить наконец, какие выкинуть, какие уничтожить.

Она приготовила чай со льдом, пошла в кладовку и, вытаскивая одну за другой сложенные там коробки, принялась просматривать бумаги. И вдруг наткнулась на табель успеваемости за шестой класс. Внизу учительница написала: «Мэгги — тихий, воспитанный, приятный ребенок».

Господи, до чего верно сказано. С шестого класса она ничуть не изменилась. В последнее время она начала подозревать, что под этой приятной наружностью скрывается еще одна приятная наружность. Она стала старше, но не мудрее. Всегда думала, что к этому возрасту она поумнеет, но нет. Наоборот даже. Она вытащила коробку, набитую родительскими страховками и медицинскими картами, и решила просто выбросить ее, уничтожать незачем.