Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Впрочем, суда еще не было, и Ильюшенко может быть оправдан. А суд против него за подделку «дела Руцкого» так и не начался, так что считайте, что он невиновен. Интересно, что поведали бы кремлевские пленки? Если, разумеется, они вообще существуют. В следующей главе мы узнаем, что кое-кто принял меры для увековечивания кремлевских разговоров и что «сукины дети» обитают не только в Овальном кабинете и не только во времена Никсона. Но вопрос в другом. В самом ли деле никто ни о чем не подозревал? Обстоятельства, о которых я рассказываю на этих страницах, были всем известны и доступны, о них рассказывалось открыто. Но все молчали потому, что «демократы» решили, что сказать об этом вслух – значит сыграть на руку коммунистам. Что сказать о них? Что они не просто лжецы, но и глупцы. Пусть они внимательно перечитают «Записки президента». Они увидят, что в них не нашлось места Сергею Ковалеву, бывшему уполномоченному по правам человека, от которого бесцеремонно избавились, как только он увидел, что демократичнейший президент России имел дурную привычку: уничтожать своих врагов из пушек. Да, Ковалев бестрепетно рукоплескал расстрелу Белого дома. Но ведь в нем сидели «коммунисты». В Грозном же были чеченцы и много русских. Объяснить эту новую бойню было уже не так просто, а масштабы ее были в сотни раз большими. Сергею Адамовичу пришлось считаться с собственной совестью. Она у него еще сохранилась, поскольку он не погряз в низкопоклонстве, как многие другие «демократы».

Может быть, именно поэтому он бросил IV съезду «Демократического Выбора России» предупреждение, которое стоит того, чтобы воспроизвести его здесь. Просто в качестве памятки. «Не первый раз стоит проблема: «Граждане! Отечество в опасности!», но признающие эту опасность никак не могли соединиться, чтобы противостоять ей сознательно и вопреки личным амбициям. Этому в немалой степени способствовали и некоторые «страстные агитаторы за объединение», присутствующие здесь сегодня. Теперь такое объединение наконец состоится. Вокруг кого? Вокруг вынужденно единого кандидата от не знаю уж каких сил. Извините, но мне стыдно сказать: «от демократических». Давайте называть вещи своими именами: мы сейчас ответственно принимаем решение поддержать лжеца и убийцу. Ну, пускай вынужденного убийцу, пускай не очень успешного лжеца«125.

Глава 19. Распутиниана

Когда Александр Коржаков сильно, профессионально врезал мне локтем в солнечное сплетение, я искренне удивился. Я даже не заметил его появления. Я вообще не знал, кто это такой.

Дело было на последнем этаже Кремлевского дворца съездов, в перерыве между заседаниями Съезда народных депутатов СССР. Нас было трое: я, он и Борис Ельцин. Депутаты ходили наверх обедать, а я, как и многие журналисты, следовал их примеру, чтобы на лету проинтервьюировать какого-нибудь нового героя перестройки или перекинуться парой слов с друзьями-депутатами из интеллигенции, заброшенными в самый центр истории и все еще пребывающими в растерянности перед лицом ответственности, к которой они не были готовы.

В то время Ельцин был отщепенцем. Совсем недавно его сняли с поста первого секретаря Московского горкома и отправили руководить второстепенным Госкомитетом. Он никогда не показывался в перерывах, но однажды я совершенно случайно наткнулся на него. В тот день я задержался в столовой за чтением какого-то документа. Вокруг меня уже никого не осталось, кроме официантов, убиравших столы, по которым прошлись 2249 депутатов, 2250-й появился, когда все уже разошлись и прозвенел звонок, призывавший на заседание. Я наблюдал за ним, пока он ел, погруженный в свои мысли, и колебался, нарушать или нет его уединение. Может быть, он нарочно запоздал, чтобы ни с кем не встречаться и избежать нескромных вопросов иностранных журналистов.

В конце концов профессиональное любопытство взяло верх над воспитанием. Я приблизился и немедленно получил в солнечное сплетение. Коржаков материализовался в тот же миг. Может быть, он прятался под столом. Я прекрасно помню до сих пор его советский галстук цвета блевотины в полоску, завязанный под стареньким, вытертым воротником (тоже типично советским), с которым он явно никак не мог справиться. Не было никаких сомнений – это телохранитель. Настаивать было бесполезно. Он даже ничего не ответил, молча отталкивая меня в сторону от Бориса Николаевича. Ельцин же спокойно продолжал поедать грибной жульен и даже не повернулся на шум, хотя мы были в каких-нибудь трех метрах. Он продолжал смотреть в пустоту остекленевшими глазами.

Дело было летом 1989 года. Кто бы тогда мог представить, что однажды Александр Коржаков наденет фрак с черной бабочкой на шелковую сорочку, чтобы встретиться с Майклом Джексоном? Что он стянет одним из самых могущественных и грозных людей России рядом с Ельциным, всемогущим ее руководителем? Что после свободного падения из кремлевских эмпирей, откуда его выбросит его большой друг и поверенный, он станет депутатом Думы? Однажды кто-нибудь напишет историю этого персонажа, ставшего героем последних лет. Сам он уже обещал опубликовать мемуары. К сожалению, придется их прочесть, хотя они вряд ли будут намного откровеннее «Записок» его бывшего друга-президента. Но Коржаков заслуживает почетного места. Без него Борис Ельцин не стал бы Борисом Ельциным, как Николай II не стал бы тем, чем он стал, и не пал бы так, как он пал, без Распутина.

Не только и не столько из-за прямого влияния на важнейшие события последних лет, сколько в косвенном, метафорическом смысле. Да и в прямом тоже. Его удар локтем был по-настоящему профессиональным. Помимо многочисленных качеств, достойных порицания, Ельцин должен признать за «Сашей» огромную заслугу: обошедший весь мир кадр с президентом на танке. Даже сейчас, спустя годы, Билл Клинтон в письме с пожеланиями скорейшего выздоровления российскому президенту вспоминает этот жест гражданского мужества, этого безоружного завоевателя, взобравшегося на танк коммунистических путчистов. Куда бы ни отправился Ельцин, за границей его везде встречает эта фотография. А рядом с ним на танке стоит Коржаков.

Забавно наблюдать, как изобретатели современных СМИ, которые вроде бы должны знать все уловки ремесла и сами ежедневно к ним прибегают, потом на них же и ловятся, влюбляясь в образ, забыв, насколько он может быть обманчив. Биллу Клинтону, простодушному, как и его друг Строуб, надо было бы в подробностях рассказать, как получилось, что Ельцин оказался на танке, и какие длительные переговоры предшествовали этому восхождению.

Если посмотреть на историческую фотографию, то можно заметить еще одно действующее лицо, с обеспокоенным видом сидящее на башне танка. Именно с этим сержантом, командиром экипажа бронемашины, и вел переговоры Александр Коржаков. К тому времени танк уже добрых полчаса неподвижно стоял посреди ликующей толпы, сообразившей, что путчисты не отдавали приказа стрелять. Молодой танкист тоже наверняка уже понял, что путч слишком смахивал на оперетту, чтобы быть настоящим.

Не то чтобы ему это не нравилось. Но он упрямо продолжал следовать уставу. Никому нельзя взбираться на танк, выполняющий задание. Сержант ждал приказа сверху, хотя бы по радио, чтобы освободить поле действия, то есть саму машину. Он хотел получить гарантии, никогда ведь не знаешь, как дело обернется. В конце концов он согласился вылезти, но сначала заблокировал все доступы к оружию и задраил люк. На это ушло бесценное время, за которое журналисты и операторы успели столпиться кругом (смотри историческую фотографию), чтобы запечатлеть «неожиданное» событие. Только получив от Коржакова «добро», Борис Ельцин совершил поступок, навеки вписавший его в историю как бесстрашного героя.

Так вот, если бы не Коржаков, то этой фотографии никогда не было бы и никто не пролил бы реки чернил, описывая Ельцина на танке. Быть может, Борис Николаевич подарил ему столько власти из благодарности? Не исключено. Алексей Казанник уже доказал, что Ельцин иногда склонен к сантиментам. В любом случае, на протяжении нескольких лет Кремлем управлял, сторожил, командовал бывший средний агент КГБ, с его специфическим пониманием международных и дипломатических отношений и очень специфическим знанием рынка. Разумеется, именно во имя этих высоких целей Борис Ельцин дал ему карт-бланш на организацию собственной жизни, безопасности и – почему бы и нет? – немалой доли государственных дел. Вскоре мы расскажем о некоторых последствиях такого решения. А пока что приходит на ум воспоминание об одном из самых наивных героев этой саги, заслуживающим отдельного упоминания вместе со своим работодателем и главным редактором Игорем Голембиовским.

54
{"b":"14000","o":1}