Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Голову ему оторвать! – сказал кто-то сурово на галерке, и многие узнали голос Евгения Киселева.

– Как вы говорите? Ась? – тотчас отозвался на это безобразное предложение Фагот-Чубайс, – голову оторвать? Это идея! Бегемот! – закричал он коту-Барсукову, – делай! Уан, ту, три!! (он знал английский).

И произошла невиданная вещь. Шерсть на черном коте встала дыбом, и он раздирающе мяукнул. Затем сжался в комок и, как пантера, махнул прямо на грудь Бенгальскому, а оттуда перескочил на голову. Урча, пухлыми лапами кот вцепился в жидкую шевелюру конферансье и, дико взвыв, в два поворота сорвал эту голову с полной шеи.

Две с половиной тысячи человек в театре вскрикнули как один. Кровь фонтанами из разорванных артерий на шее ударила вверх и залила манишку и фрак. Безглавое тело как-то нелепо загребло ногами и село на пол. В зале послышались истерические крики женщин. Кот передал голову Фаготу-Коржакову, тот за волосы поднял ее и показал публике, и голова эта отчаянно крикнула на весь театр:

– Доктора!«108

Глава 17. Борис Годунов

«Ничего творческого в его природе не было… В качестве государственного правителя он не мог быть дальнозорким, понимал только ближайшие обстоятельства и пользоваться ими мог только для ближайших и преимущественно своекорыстных целей. Отсутствие образования суживало еще более круг его воззрений, хотя здравый ум давал ему, однако, возможность понимать пользу знакомства с Западом для целей своей власти. Всему хорошему, на что был бы способен его ум, мешали его узкое себялюбие и чрезвычайная лживость, проникавшая все его существо, отражавшаяся во всех его поступках. Это последнее качество, впрочем, сделалось знаменательной чертой тогдашних московских людей. Семена этого порока существовали издавна… Исчезло уважение к правде и нравственности, после того как царь, который, по народному идеалу, должен быть блюстителем и того, и другого, растоптал их…«109

Понятно, что это портрет другого царя Бориса – Годунова. Но не думаю, что можно отыскать более точное описание нынешнего положения вещей. Тот, другой царь Борис, получивший власть из слабых рук Федора после смерти Ивана Грозного, дал начало «смутному времени», много лет раздиравшему Московию. Аналогия, само собой, условная, как любые сравнения. Тем не менее она продолжает тревожить умы многих россиян. Особенно в том, что касается портрета «московского люда», задавшего тон последним годам (которые почему-то упорно именуются годами «реформы») и поразительно похожего на народ времен Годунова. Прежде всего тошнотворной атмосферой в царском окружении.

Я все еще встречаю людей, проклинающих Горбачева последними словами за то, что он окружил себя коварными сторонниками. Если применить те же критерии к Борису Ельцину, результат будет смертельным. Достаточно будет одного Павла Грачева, «лучшего министра обороны» всех времен и народов, как его называл сам Ельцин. Этот полководец обещал захватить Чечню за пару часов. Его прозвали «Паша-Мерседес» из-за процветавших в пору его министерства афер с украденными в Германии автомобилями, документированных немецкими спецслужбами, сфотографировавшими погрузку «мерседесов» на российские транспортные самолеты, отбывавшие из бывшей ГДР. В то время Генеральным прокурором был господин Ильюшенко, ныне сидящий в тюрьме по обвинению в коррупции. Нечего удивляться, что никто не отреагировал на эти разоблачения. Тем более, что верных людей лучше не трогать, пока они не начнут дурно пахнуть. А Павел Грачев был вознагражден за боевые действия на московском театре прежде всего за то, что он отыскал несколько танков, требовавшихся для обстрела Белого дома.

Грачев был уволен после первого тура президентских выборов: оставить его значило бы потерять несколько миллионов голосов, которые могли стать решающими. Но он все еще на свободе, хотя за это время сменился Генеральный прокурор. Что само по себе почти чудесно, если вспомнить угрозу, брошенную Ельциным с высочайшей трибуны в ежегодном послании парламентариям (через два дня после того, как он отчитал по телевидению бедного Юрия Скуратова, виновного в том, что так и не отыскал убийц Дмитрия Холодова, журналиста «Московского комсомольца», взлетевшего на воздух во время расследования о коррупции в армии, и Влада Листьева, убитого в собственном подъезде после того, как он попытался навести порядок в телерекламе): «Если следы преступления ведут в высокопоставленные кабинеты, вы должны действовать решительно, строго соблюдая закон. Иное поведение я расцениваю как трусость и нарушение своих служебных обязанностей«110. Золотые слова. А если следы ведут в кабинет, соседствующий с президентским? Попробуем влезть в шкуру Юрия Скуратова, услышавшего от президента (по поводу полмиллиона долларов, взятого из министерского сейфа двумя близкими сотрудниками Чубайса по приказу своего шефа111, что «правоохранительные органы не должны реагировать на возможное давление» и что в этом деле «есть немалые политические интересы„112. Что ему делать? Действовать или спровадить дело в архив? Копать дальше или развалить расследование? И кто в данном случае „трус“? Как можно оценивать действия президента, вынесшего оправдательный приговор еще до того, как прокуратура пошевелила хоть пальцем, обвинив неких «других“ деятелей в политических спекуляциях?

О другом уволенном во имя всеобщего спасения, Егоре Гайдаре, нельзя сказать ничего, кроме хорошего. Степень любви россиян к нему уже выяснилась на парламентских выборах декабря 1995 года, когда ему не удалось даже перешагнуть пятипроцентный барьер. И это всего лишь через два года после того, как он возглавил партию, имевшую в предыдущей Думе относительное большинство.

О Чубайсе, только что триумфально вернувшемся в правительство в качестве второго лица и заместителя Черномырдина, уже все сказано. Ему удалось превратить в ругательства два до того безобидных слова – «ваучер» и «приватизация». Но список уволенных во имя общего блага за эти годы настолько вырос, что здесь мы можем ограничиться лишь кратким перечислением. Кто знает, куда подевался бывший президентский советник Сергей Станкевич? Говорят, что он преподает в каком-то калифорнийском университете. Он взяточник, что подтверждено судом, но его никогда не передадут России потому, что, как говорят, между двумя странами нет соответствующего договора. Давно в тени бывший вице-премьер Михаил Полторанин. Тем лучше для него, ведь прокурор еще ждет от него объяснений о том, как и кому он продал дворец в Берлине. Он уволен, но на свободе. Вице-премьер Олег Лобов (находившийся в должности вплоть до марта 1997 г.) покровительствовал в бытность секретарем Совета безопасности московской культурной деятельности газолюбивой японской секты Аум Синрикё.

О бывшем вице-президенте Александре Руцком и бывшем председателе Верховного Совета Руслане Хасбулатове нельзя сказать, что они были уволены: они просто стали жертвами танковой атаки. Из четырех генеральных прокуроров ельцинских времен первый, Валентин Степанков, ныне депутат Думы, был уволен за сообщничество с мятежниками Белого дома. Второго, Алексея Казанника, Ельцину пришлось прогнать: он так и не понял, кто в России главный. Третий, Алексей Ильюшенко, сидит в тюрьме. И не за то, что он собственноручно (с помощью Дмитрия Якубовского, тоже сидящего теперь на нарах за кражу старинных рукописей) соорудил компромат на Руцкого, а за коррупцию. О четвертом, Скуратове, мы еще поговорим, когда он окажется напрямую замешанным в дело о коробке с долларами. Никто не может поручиться, что, когда эта книга выйдет, он все еще будет занимать свою должность.

А что же остальные? За редким исключением все они еще находятся на свободе, а многие даже на высоких постах. И тогда это почти необъяснимо, иногда – как, например, в случае с Владимиром Филипповичем Шумейко, прозванным Владимиром Филипп-Моррисовичем (не потому, что он много курит, а из-за его участия в приватизации табачной фабрики в Краснодаре), – все понятно. Если бы на смену Казаннику не пришел Ильюшенко, готовый списать в архив даже собственную мать, уголовному делу против Шумейко (в то время председателя Совета Федерации) был бы дан ход. Об этом мне рассказал сам Казанник, видевший это дело, но не успевший до него добраться. Или Виктор Ерин, бывший министр внутренних дел, один из главных виновников войны в Чечне, не сумевший раскрыть ни одного из тех убийств, за которые теперь ругают Скуратова. Уволен, но на свободе. Михаил Барсуков, Олег Сосковец, Александр Коржаков – три высокопоставленных жертвы Анатолия Чубайса. Не повезло, конечно, но и сами они чего только не натворили, как мы уже рассказывали. Уволенные, они пребывают на свободе и неплохо себя чувствуют. Коржаков даже приобрел депутатскую неприкосновенность, победив в Туле в округе, где до него торжествовал Александр Лебедь. И победа Коржакова была добыта не без его помощи.

50
{"b":"14000","o":1}