– Не нужно! – воскликнула она, но Хаген уже скинул китель и начал стаскивать через голову рубашку. Он был поджарым и мускулистым, этот эсэсовец, и шрамов у него действительно было много. Один рваным зигзагом полосовал бок, другой тянулся от ключицы к левой груди. Хаген повернулся спиной, демонстрируя V-образный шрам под лопаткой, и не упустил возможности поиграть мышцами. Но Дайну заинтересовало другое – на руках и груди немца синели наколки. Дайна Кайните вполне могла не знать, что это такое, но Катя Серебрякова не раз видела подобные картинки в госпитале на Южном Урале. Среди раненых нередко попадались те, кто провел несколько лет в лагерях.

– А что это за татуировки? – спросила Дайна.

– Заметили? – чуть смущенно усмехнулся Хаген. – У нас в спецподразделениях принято делать такие.

Он напряг бицепс правой руки. Руку оплетала разорванная цепь с надписью «Macht geht vor Recht»[8].

– Нравится? А как вам мой девиз?

Хаген протянул к ней левую руку. На предплечье было вытатуировано «Du sollst nicht den Schlag erwarten»[9].

– Впечатляет, – признала Дайна. – А вот это что такое?

На левом плече Хагена была выколота оскаленная тигриная морда и латинские буквы «Т» и «L».

– Символ ярости, – эсэсовец скосил глаза в сторону – верный признак вранья, как учил их Жером. – В училище у меня было прозвище Тигр.

– Ладно, Тигр, одевайтесь и не мешайте мне загорать. Будем считать, что вы произвели на меня впечатление.

– Ну нет, – Хаген потряс головой, – раз уж я снял рубашку, то должен хотя бы искупаться.

Он скинул сапоги и начал стягивать брюки.

– Подождете меня, Дайна?

– Чтобы вы продолжали мне досаждать? И не подумаю.

– Тогда получится, что я согнал вас с чудесного местечка, а этого я простить себе не смогу. Обещаю распрощаться сразу же, как только накупаюсь, идет?

– Надеюсь, это случится еще до заката?

– Ну вы и злючка! Обожаю жестоких медсестер!

Хаген побежал к нависавшему над водой обрывчику, подпрыгнул и сделал сальто в воздухе. Выпрямился, как пружина, и почти без всплеска вошел в воду. Вынырнул и поплыл к другому берегу, мощно работая руками.

«Выпендривается, – подумала Катя. – Пижон фашистский».

Она быстро собрала вещи, сунула в корзинку томик Гете. Обернулась – Хаген был уже на середине реки. Ждать, пока наглый эсэсовец вернется, Дайна не собиралась.

– Вы не представляете себе, до чего это смешно! – воскликнул Рихард Кох. – Это очень старая игра солдат французского Иностранного легиона. Называется она «Именины кардинала Пуфа», или, для краткости, просто «Кардинал». Все, что нам требуется для этой игры – это хорошая компания и бутылка чего-нибудь крепкого. Вилли, у тебя есть что-нибудь крепкое?

– Шнапс, – лаконично ответил Вилли.

– Не пойдет, приятель. С нами будет играть дама. Что-нибудь вроде ликера, а?

– Есть домашний беренфанг[10] и коньяк «Асбах».

– Тащи беренфанг. Вы не против, Дайна?

«Что такое этот беренфанг? – лихорадочно думала Катя. – «Ловушка для медведя»? Вот соглашусь, а потом окажется, что это невозможно пить. Или что от этого можно опьянеть быстрее, чем от водки. Проклятый Кох явно хочет меня споить, для того и придумал всю эту затею с игрой!»

– Конечно, нет, – ответила она с дерзкой улыбкой.

Беренфанг оказался тягучей золотистой жидкостью с медовым запахом. Кох аккуратно наполнил рюмки.

– Смотрите и слушайте внимательно! – проговорил он, обводя всех торжественным взглядом. – Повторять дважды я не буду. Каждому из вас придется произнести здравицу в честь кардинала Пуфа четыре раза, не сбившись ни в едином слове. Если же кто-то ошибется, ему тут же наливают штрафную, и он начинает игру с самого начала!

Кох взял рюмочку двумя пальцами и поднял его на уровень рта.

– Я пью этот бокал за здоровье кардинала Пуфа один раз! Sante[11]!

Опрокинул рюмку ликера. Мечтательно закатил глаза.

– Теперь следует стукнуть пустым бокалом по столу – один раз. Хлопнуть ладонями по столешнице сверху и снизу – тоже по одному разу. А потом щелкнуть себя по носу и подпрыгнуть на стуле.

– Выглядит это по-дурацки, – сказал Клейнмихель.

– Погодите. Это еще только начало. Теперь вам нужно держать рюмку тремя пальцами. А говорить надо вот что – я пью за здоровье кардинала Пуф-Пуфа два раза! Sante! Sante!

На этот раз он осушил рюмку в два глотка. Дважды стукнул ею по столу. Похлопал ладонями по столешнице и по носу и дважды подпрыгнул.

– И какой в этом смысл? – спросил долговязый Хонер.

– Игра великолепно тренирует память. В третий раз нужно назвать кардинала Пуф-Пуф-Пуфом и трижды пожелать ему здоровья. Все прочее тоже делается трижды. Рюмку держите уже четырьмя пальцами.

Кох выпил очередную рюмку беренфанга. Лицо его раскраснелось.

– Ну, и последний шаг. Штурмшарфюрер, наполните мне рюмку. Я пью этот бокал за здоровье кардинала Пуф-Пуф-Пуф-Пуфа в четвертый и в последний раз! Это важно, господа, запомните – в четвертый, и в последний раз! Sante! Sante! Sante! Sante!

Он четыре раза подпрыгнул на своем стуле и устало откинулся на спинку.

– Вот и все. Теперь попрошу повторить. Начнем, пожалуй, с Клейнмихеля – он, помнится, сказал, что я выгляжу дураком. Посмотрим, как будет выглядеть он сам.

– Глупости! – фыркнул очкарик. – Все элементарно. Я пью этот бокал за здоровье кардинала Пуфа один раз! Sante!

Он выпил ликер и похлопал ладонями по столу, однако забыл щелкнуть себя по носу.

– Ага, старина! – возликовал Кох. – Вот вам штрафная, и извольте повторить все с самого начала!

На этот раз Клейнмихель дошел до третьей ступени, но сбился и забыл сказать «Sante!». Торжествующий Кох вновь наполнил его рюмку. На дне бутылки оставалось не так уж много беренфанга.

«Может, до меня и не дойдет», – с надеждой подумала Дайна. Но радость ее была преждевременной. Кох покровительственно похлопал Клейнмихеля по плечу и заказал еще одну бутылку ликера.

– Платит, само собой, проигравший, – объяснил он.

– Мне нужно передохнуть, – объявил Клейнмихель. На висках у него выступили капли пота. – Пусть пока фройляйн Кайните поиграет.

– Что ж, – Дайна взяла протянутую Кохом рюмку и улыбнулась, – я пью этот бокал за здоровье кардинала Пуфа один раз...

Занятия на базе «Синица» не прошли даром. Ей, в общем-то, хватило бы и объяснения Коха – а уж после нескольких бесславных попыток Клейнмихеля Дайна выучила весь алгоритм наизусть. Кох смотрел на нее округлившимися от удивления глазами. Когда Дайна подпрыгнула на стуле в четвертый (и последний) раз, он не удержался и зааплодировал.

– Потрясающе! Вы точно не играли раньше в эту игру?

– Клянусь, – Дайна прижала руку к груди. – Но ведь это не так уж сложно... для наблюдательного человека.

– Не знай я вашего шефа, обязательно заподозрил бы, что вы – шпионка, – засмеялся Кох. У Кати по спине пробежали мурашки. Не допустила ли она ошибку? Может быть, ей стоило пару раз запнуться?

– Кстати, где он? – спросил Хонер. – Мне позарез нужно взять реванш за вчерашний проигрыш в бильярд.

– Как всегда, занят важными делами, – Дайна заставила себя улыбнуться, хотя внутри у нее все дрожало от напряжения. Надо же было так сглупить! – Группенфюрер Конти ожидает его доклада в самое ближайшее время.

– Как же, как же, наслышаны, – пробормотал изрядно окосевший Клейнмихель. – Определение расовых характеристик населения Украины. Да только все это чушь! Хотите знать мое мнение? Все они тут ублюдки и унтерменши. Все до единого!

Он оглянулся, чтобы убедиться, что присутствовавшие в зале его слышали. Стоявший у бильярдного стола Петр как ни в чем ни бывало продолжал намазывать мелом кий.