Грохнул выстрел, громом прокатившийся под сводами древней пещеры. Потом еще один и еще. Существо смело с каменного моста и швырнуло в бездну. Несколько секунд Гегелю казалось, что он слышит долетавшее из глубины хихиканье, потом послышался глухой удар о камни и все стихло.

Мария фон Белов обернулась к Гегелю, засовывая в кобуру парабеллум.

– Эти твари обожают человеческие мозги.

– Я боялся стрелять, чтобы не задеть вас, – сказал Эрвин. – Что это была за обезьяна?

– Страж. Тридцать лет назад он чуть было не прикончил полковника Диксона. Но теперь бояться больше нечего, путь свободен.

Она протянула Гегелю руку.

– Пойдемте, Эрвин.

Мост упирался в лестницу, которая опоясывала башню закрученной наподобие раковины улитки спиралью. Гегель взглянул вниз – основание башни терялось где-то во тьме. Ни дверей, ни окон на башне он не заметил.

– Как же мы войдем внутрь?

– Терпение, терпение. Мы и так шагнули за границу того, что дозволено простым смертным.

По крутым ступеням спиральной лестницы они поднялись на вершину башни. Гегель посветил фонарем вверх – но потолка пещеры так и не увидел.

– Вход должен быть где-то здесь, – проговорила фон Белов, оглядываясь. – Скорее всего, это потайной люк, закрытый каменной плитой. Эрвин, вас не затруднит простучать крышу?

Гегель молча принялся стучать рукояткой своего «Вальтера» по плитам. Звук все время был глухой, как если бы башня была изнутри забита камнями и землей.

– Ничего нет, – сказал он, выпрямляясь. – Похоже, здесь нет никакого люка.

Мария подошла сзади и прижалась к нему всем телом.

– Ошибаетесь, Эрвин. Вход здесь, я это знаю точно.

Он хотел обернуться, но не успел.

Что-то раскаленное ударило его в спину ниже левой лопатки. Гегель открыл рот, чтобы закричать, но из горла вырвался какой-то ужасный хрип. Секунду или две он еще стоял, скованный судорогой чудовищной боли, потом пошатнулся и упал на колени. Пистолет выпал из его онемевшей руки.

Мария фон Белов пнула «Вальтер» носком сапога. Пистолет с металлическим звоном отлетел к краю башни и канул в бездну.

– Для того, чтобы войти в Хранилище, нужно завершить ритуал. Жрица Гекаты должна принести в жертву своего любовника. Простите, Эрвин, ничего личного.

Гегель хрипел, царапая пальцами камень. Не хочу умирать, думал он, не хочу, не хочу...

– Первоначальный план предусматривал соблазнение Раттенхубера, – продолжала Мария. – Но это баварское бревно осталось равнодушно к моим чарам – на его счастье. Я уже собралась пожертвовать верным Фрицци, когда появились вы. Как нельзя более кстати, Эрвин. Как нельзя более кстати.

Гегель видел, как она присела на корточки и вытерла нож, измазанный в его крови, о поросший седым лишайником камень.

– Теперь жертва принесена, и Богиня откроет Хранилище своей жрице. Я должна...

Она не договорила. Каменная плита, на которой лежал, истекая кровью, Эрвин Гегель, дрогнула и провалилась внутрь башни.

– Значит, он сказал «желчный мозгляк Зоммер»? – переспросил Отто.

– Да, так и сказал. Я запомнила, потому что Кох тут же принялся пугать Клейнмихеля тем, что передаст его слова своему шефу.

– Желчный, – повторил Отто задумчиво. – Желчный мозгляк.

– И еще – у Клейнмихеля дядя какой-то большой чин в СС. Кох сказал, что он сейчас истребляет евреев в варшавском гетто.

– Да, да, – рассеянно кивнул Отто. – Я знаю. Некто Йозеф Бюлер, правая рука гауляйтера Польши. Послушай, а ты могла бы раздобыть медицинскую карту этого Зоммера?

– Ты думаешь, она есть в Винницкой больнице?

Отто снял с плиты чайник, насыпал в кружки заварки и залил кипятком.

– Понимаешь, это уже второй раз, когда я слышу фамилию штандартенфюрера Зоммера в связи с какой-то болезнью. Желчный – это же не просто свойство характера. Это также вполне может быть намеком на больную печень.

– Но разве станет штандартенфюрер доверять свое здоровье местным врачам?

– Если он умный человек – станет. Ты же сама говорила, что здесь отличные врачи.

Дайна пожала плечами.

– Хорошо, я посмотрю. А зачем это тебе?

Отто пододвинул к ней вазочку с вишневым вареньем.

– Ешь, отличное варенье. Подарок оккупантам от благодарного населения.

– Не скажешь?

– Ну почему же. Есть у меня одна задумка. Если Зоммер действительно страдает болезнью печени, я могу предложить Коху свою помощь. Ну, обмолвлюсь как-нибудь, что у меня большая практика в лечении холециститов, например. Кох, естественно, передаст это своему шефу, и тот пригласит меня в Вороновицу.

– А ты действительно сможешь ему помочь?

Отто улыбнулся и взял ее руки в свои.

– Вряд ли. Но это наверняка сможешь сделать ты.

Ложечка, которой Дайна нацелилась на варенье, замерла в воздухе.

– Ты хочешь, чтобы я его вылечила?

Отто подпер подбородок кулаком.

– Это было бы замечательно. Конечно, нужно продумать все детали. Тебе же необходим тесный контакт с больным.

– Причем длительный, – уточнила Дайна.

– Можно было бы организовать обследование, – размышлял вслух Отто, – но как сделать, чтобы это происходило в Вороновице? Впрочем, есть и еще один вариант. Я могу дать Зоммеру таблетки – ну, какое-нибудь плацебо, – а тебя оставить с ним в качестве сиделки.

– И я все время буду ходить рядом с ним, держа его за руку?

– Тогда я могу дать ему снотворное. А ты будешь сидеть рядом.

– Думаешь, он ничего не заподозрит?

– Когда проснется и почувствует себя полностью здоровым? Уверен, что нет. Тем более, что я предупрежу его о побочном успокоительном эффекте лекарства.

Дайна взяла в руки горячую кружку. Пить не стала, просто грела ладони.

– Ты понимаешь, что мне не очень приятно будет это делать?

– Понимаю. Тебе и с Кохом флиртовать было не очень приятно. И, тем не менее, ты прекрасно справилась. Кстати, откуда взялся тот верзила, который тебя провожал?

«Он нас видел, – подумала Дайна. – Наверное, стоял на балконе и, заметив меня с Хагеном, спустился вниз. А вот как Хаген пытался меня поцеловать, и как я от него бежала – разглядеть наверняка не успел».

– Он из тех громил, что устроили заварушку в бильярдной. Хотел пристрелить Коха, когда тот пытался за меня вступиться...

– Тебе угрожали? – быстро спросил Отто.

– Да нет, просто позвали с собой играть в американку. А Кох вылез – мол, фройляйн с вами никуда не пойдет – и едва не схлопотал пулю. Клейнмихелю чуть нос не оторвали...

Она вспомнила, как потешно выглядел очкарик-эсэсовец, когда Хаген крутил ему нос, и хихикнула.

– Очень смешно, – медленно проговорил Отто. – Представляешь, что бы было, если бы там действительно началась стрельба?

Дайна осеклась. Отто был прав. Всех, кто находился в этот момент в бильярдной, немедленно задержали бы. Гестапо принялось бы педантично проверять их документы. И какой-нибудь старательный чин вполне мог запросить Рейхскомиссариат Остланд относительно СС-хельферин Дайны Кайните...

– Но все же обошлось, – сказала она, понимая, что это звучит жалко.

– Постарайся держаться подальше от этих молодцов. И вот еще что – ты правильно сделала, что привела его сюда.

«Он волнуется за меня!» – обрадовалась Дайна. Нет, не Дайна – Катя. Дайне было, в общем-то, все равно, переживает ли за нее гаупштурмфюрер Нольде. А вот Кате Серебряковой было совсем небезразлично, как относится к ней товарищ Жером.

– Жером, – тихо проговорила она по-русски, – Жером, миленький...

Он отодвинул кружку с чаем и внимательно посмотрел на нее.

– Отто, Дайна. Меня зовут Отто.

На следующий день она посвятила несколько часов поискам медицинской карты Дитера Зоммера. Довольно быстро Дайне удалось выяснить, что такая карта в больнице действительно есть, но хранится она в несгораемом шкафу в кабинете главного врача. Главврач, милейший Иван Семенович Потебенько, разумеется, не отказал бы ассистентке высокопоставленного берлинского чиновника, которой неожиданно понадобилось взглянуть на карту штандартенфюрера, но непременно бы удивился такой просьбе. Вряд ли он тут же побежал бы рассказывать о странном интересе Дайны в гестапо, но рисковать все же не стоило.