Сянь Жун с сообщниками уехал, оставив Пейтон одну. Правда, еще в машине он пообещал сводить ее в ресторан, сказав, что зайдет за ней, но до назначенного им времени оставалось более трех часов, и Пейтон решила, что перед тем как трястись в автобусе, возвращаясь в свою халупу, неплохо промочить горло в баре аэропорта.

Пейтон не спеша пошла в бар, прокладывая себе путь сквозь толпу, когда заметила устремленный на нее пристальный взгляд элегантно одетого седого мужчины с морщинами на широком выпуклом лбу и глубокими складками на щеках. Подойдя к ней, он широко улыбнулась и радостно произнес:

— Пейтон?

— Да, — недоуменно проговорила она.

— Не узнаешь меня? Я — Джермано. Надо же, я недавно отправил тебе письмо и вдруг встречаю тебя в Милане. Я писал тебе, что буду скоро в Нью-Йорке. Бог мой! Ты нисколько не изменилась. Да нет — стала еще красивее.

— Спасибо, — сказала Пейтон.

Джермано сильно состарился, она бы первой не узнала его. А она, выходит, не изменилась. Пейтон повеселела.

— Ты тоже только что прилетела? — спросил Джермано. — А где твой багаж?

— Я живу в Милане уже несколько дней, а в аэропорту оказалась случайно.

— А я подумал, тебя снова обворовали. — Джермано весело рассмеялся. — Никогда не забуду, как мы познакомились в Рио. Тогда у тебя стянули деньги и кредитную карточку. Я часто тебя вспоминал и, поверь, сожалел о том, что доставил тебе несколько неприятных минут.

— Если что и было плохого, — покраснев, ответила Пейтон, — то в том я виновата сама. Я тоже часто вспоминала тебя. Думала, встретимся.

— Извини, закрутился: дела, неприятности, передряги, потом умерла жена…

— Сочувствую, — промямлила Пейтон.

— А ты все еще замужем?

Пейтон кивнула.

— А в Милане одна?

— У друзей.

— А где живешь?

Пейтон нехотя назвала район города.

— Эва, куда тебя занесло. Хочешь, я сниму тебе на ночь номер в гостинице?

Пейтон задумалась. Заманчиво принять горячую ванну и оказаться в чистой, теплой постели. Может, позвонить Сянь Жуну и сказать, что заночует в гостинице? А лучше вообще не звонить — показать, что свободна, независима от него. Пусть немного помучится, если она ему дорога.

Не дождавшись ответа Пейтон, Джермано спросил:

— Тогда, может, поужинаешь со мной?

— Не откажусь, с утра ничего не ела.

— Вот и прекрасно. Пойдем, меня ждет машина. Я только закину вещи в гостиницу, а потом мы отправимся в ресторан, лучший в Милане. Правда, чтобы туда попасть, нужно заказать столик загодя, но я знаком с хозяином заведения. — Джермано вынул из кармана мобильник и, набрав номер, заговорил с кем-то по-итальянски. Закончив разговор, он деловито сказал: — Все уладил. Нас ждут.

Пейтон удовлетворенно кивнула.

— На скольких языках ты говоришь? — поинтересовалась она.

— На немецком, португальском, французском, итальянском, английском, испанском и чуть-чуть на арабском.

— На семи! — восхитилась Пейтон. — Просто не верится.

Расплатившись в ресторане по счету, Джермано спросил:

— Поедешь домой?

Пейтон выпила лишнее и добираться до дому на автобусе была просто не в состоянии: за полтора часа растрясет, а то и вырвет — позору не оберешься. Но денег на такси не было. Попросить у Джермано? Но он и так сильно потратился: выложил больше пятисот долларов, одна бутылка вина стоила двести (ей удалось заглянуть в карту вин).

Опять замерещились чистые простыни, пушистые полотенца, горячая ванна, уют шикарного номера.

— Хочу остаться с тобой, — ответила Пейтон.

На этот раз Джермано снял однокомнатный номер, но зато эта комната имела внушительные размеры, а кровать напоминала королевское ложе.

Едва войдя в номер, Пейтон направилась в ванную комнату, которая тоже поразила размерами. Здесь размещалась не только ванна, похожая на бассейн, но и душ, раковина, красивая вешалка. Это светлое просторное помещение нисколько не походило на ту грязную убогую ванную, в которой ей приходилось мыться в последние дни, нередко топчась в коридоре, если дверь оказывалась закрытой. Да и вряд ли та ванная отвечала своему назначению, ибо горячей воды в ней, казалось, не было отродясь, а холодная — из-за постоянных поломок — шла с перерывами.

Помывшись и высушив волосы (в ванной нашелся фен, вещь, еще недавно казавшаяся обыденной), Пейтон вернулась в комнату и, раздевшись, легла рядом с Джермано, успевшим залезть в постель. Его член оказался мягким, а усилия Пейтон не помогли.

Отстранив ее руку, Джермано проговорил:

— Отложим до утра.

— Хорошо, бэби, — сказала Пейтон и отвернулась к стене, решив, что положение может и утром не измениться, и тогда ей не придется изменять Сянь Жуну, которого ненавидела за беспредельную власть над собой, в то же время считая, что не может жить без него.

Остаться верной Сянь Жуну не получилось. Утром Джермано потянул ее на себя, и Пейтон, сев ему на ноги, довела его до оргазма. Сама она, правда, не преуспела, и ей пришлось удовлетвориться мыслью о том, что она отомстила деспотичному Сянь Жуну за поруганное достоинство.

За завтраком Джермано предложил Пейтон переехать к нему и, добавив, что будет занят весь день, спросил, сохранился ли у нее номер его мобильного телефона, который он сообщил ей в письме.

— Я тебе позвоню, — сказала она, хотя знала, что обещание не исполнит.

Спустившись с ним в вестибюль, Пейтон остановилась у витрины одного из гостиничных магазинчиков, заметив за стеклом красивый кожаный чемодан, напоминавший те чемоданы, что она видела накануне в аэропорту у похожей на Тинкл женщины.

— Тебе понравился чемодан? — улыбнувшись, спросил Джермано. — И в самом деле неплох. Хочешь такой?

— Он, наверное, дорогой.

— Зайдем, поглядим.

Из магазина Пейтон вышла с чемоданом в руке.

Выйдя с ней из отеля и поцеловав ее в щеку, Джермано пообещал поставить в известность регистратуру, что Пейтон будет жить вместе с ним, и потому она может прийти в гостиницу еще днем и, взяв ключ, ждать его в номере.

Пейтон было приятно, что Джермано относится к ней серьезно и готов показываться с ней на людях.

Но ее ждал Сянь Жун.

С чемоданом в руке Пейтон направилась к автобусной остановке, смирившись с тем, что придется трястись в автобусе — денег на такси не было. Неожиданно ее схватили сзади за волосы, заставив вскрикнуть от боли. Это был Сянь Жун. Он выхватил из ее руки чемодан и, сдавив, словно клещами, локоть, повлек за собой, ни слова не говоря. Он безмолвствовал и в автобусе, хотя Пейтон и попыталась с ним объясниться, миролюбиво произнеся:

— Не сердись. Я вчера ужасно устала и, случайно встретив знакомого, провела ночь у него в гостинице. Принять горячую ванну и хоть раз по-настоящему выспаться — вполне естественное желание. Ты же не хочешь, чтобы я запаршивела.

В квартире, где она ютилась все последние дни, Пейтон встретили насмешливые взгляды мужчин, игравших в проходной комнате в карты. Сянь Жун втолкнул ее в спальню и стал орать по-китайски, видно, осыпая Пейтон ругательствами, ибо игроки за стеной разразились злорадным хохотом.

Затем он ударил ее в живот. У Пейтон перехватило Дыхание, она едва не упала. Сянь Жун нанес новый удар и повалил ее на кровать. Затем, содрав с нее юбку и трусики, он вонзил ей пенис в задний проход, заставив содрогнуться от боли и унижения.

— Нет! Нет! — заголосила она. — Мне больно. Пожалуйста, прекрати. Я люблю только тебя, тебя одного.

Уговоры не помогли. Пенис неумолимо и методично ходил взад и вперед, вызывая резкую боль. Но вот ей в прямую кишку брызнул эякулят, и мучение прекратилось.

Немного придя в себя, Пейтон взглянула на Сянь Жуна. Он смотрел на нее с презрением.

— Ты не знаешь, что такое любовь! — гневно воскликнул он, вытирая пенис о простыню.