— У Генри есть друг? — поинтересовалась Пейтон, вернувшись с мужем домой.

— Друг? — удивился Барри. — Генри женат.

Это ей показалось странным, она составила о Генри определенное представление и, оказалось, ошиблась. Однако, бывает, и геи берут себе в жены женщин. Но Пейтон недолго мучилась этой мыслью — лорд Генри был не в ее вкусе.

Прилетев в Лондон, Пейтон и Барри остановились в гостинице вблизи Ноттинг-Хиллских ворот, рекомендованной Барри одним из его приятелей. Отель оказался чистым, уютным. Стены холлов и номеров украшали картины, составленные из кусочков материи, кружев и вышивки.

Утомившись в дороге, Пейтон, едва войдя в номер, разделась и залезла в постель, укрывшись теплым перьевым одеялом. От оставленной на стуле одежды несло потом и затхлостью, впитавшейся в самолете, запашком неудобоваримой еды, которой кормили в воздухе, разогрев ее в микроволновой печи. Пейтон поморщилась, но усталость взяла свое, и она погрузилась в сладкое забытье.

На следующее утро, оставив Пейтон в гостинице, Барри отправился прогуляться по магазинам, чтобы приобрести новые зубоврачебные инструменты, и — если вдруг повезет — старинную книгу по медицине и оригинальную удочку, чтобы пополнить свои коллекции.

Пейтон медленно просыпалась, нежась в мягкой постели и непроизвольно прислушиваясь к непривычным шумам: монотонному гудению кондиционера, чьим-то торопливым шагам, кем-то оброненному сердитому восклицанию. Да она же в гостинице, она прилетела в Лондон!

Позавтракав в одиночестве, Пейтон спустилась вниз и оказалась на площади, за которой виднелся парк, огражденный витой железной решеткой. Улицы были полны детьми, возвращавшимися из школы. Девочки почти все, как одна, были в длинных серых пальто и шляпках с помпоном, а мальчики — в бейсбольных шапочках с козырьком и — несмотря на прохладный день — на удивление, в шортах. Одних детей сопровождали матери или бабушки других — au pair[46] или няни; последних было легко узнать по одежде — строгому платью или костюму, сшитыми из серой шотландки.

Вернувшись в гостиницу, Пейтон застала Барри в возбужденно-приподнятом настроении. Оказалось, что ему повезло: в букинистическом магазине он нашел редкую старинную книгу, повествующую о зубоврачебной практике в стародавние времена.

Пейтон взяла книгу в руки, полистала ее, и чтобы сделать мужу приятное, отважилась на вопрос. Барри посмотрел на нее, как на дурочку, и, захлопнув книгу, включил телевизор.

На следующий день Барри взял напрокат машину, и они отправились в Уилтшир, в гости к Генри. Путь пролегал мимо небольших городков с экзотичными, как казалось Пейтон, названиями: Тафнелл Грин, Лэдброук Гроув, Саттон Вени, Девайзес. Однако с мужем она своими чувствами не делилась — каждый был занят своими мыслями.

Наконец они подъехали к владениям Генри, начинавшимся с массивных ворот, сторожки у въезда и указателя ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ. Машина покатила по лесу, за которым открылся обширный луг.

— Это все… принадлежит Генри? — удивленно спросила Пейтон.

— Его отцу, — пояснил Барри, — а Генри с женой живут в маленьком замке, который они сумели отреставрировать.

— А как зовут жену Генри?

— Тинкл.[47]

— Тинкл? Какое странное имя.

— Наверно, это домашнее имя. Но раз Генри так зовет ее на людях, то, видно, это разрешено и другим. По крайней мере, я называл ее так. — Барри уже виделся с Тинкл, когда приезжал в Лондон без Пейтон.

— И все же не представляю, как можно называть этим именем взрослую женщину, — ответила Пейтон, недоуменно пожав плечами.

Видно, Барри свернул не на ту дорогу, ибо замок все не показывался, но зато на пути встретилась деревушка. Барри остановил машину около магазинчика, привлекавшего посетителей предложением купить местного меда. Пейтон зашла в магазин испросила у продавщицы, как проехать к замку Бауэри.

— Вы приехали к сэру Генри? — продавщица окинула Пейтон пристальным взглядом. — Сэр Генри, — лицо продавщицы окуталось облачком умиления и восторга, — приезжал к нам вместе с женой, леди Бэттен-Бауэри, — продавщица чуть напряглась и изобразила лучезарное обожание. — Они купили кое-какие продукты и уехали около получаса назад.

Пейтон поежилась. Ей впервые пришло на ум, что хозяева богатой усадьбы, к тому же аристократы, могут им не обрадоваться, а жена сэра Генри, эта леди Бэттен-Бауэри, может счесть ее, простую американку, вульгарной и невоспитанной.

Узнав у продавщицы дорогу, они поехали дальше и наконец увидели замок — красивое отреставрированное строение с полукруглой апсидой, квадратными башенками, небольшими округлыми окнами и глубокими дверными проемами.

Хозяева и гости играли на лужайке в крокет. Увидев Пейтон и Барри, игроки подошли поздороваться. Мужчины трясли им руки с энтузиазмом, напоминая сосредоточенностью охотничьих поисковых собак; женщины, растягивая губы в узкой улыбке, давали себе пожать лишь кончики пальцев, походя на робких газелей, которые все же при малейшей угрозе со стороны могут пырнуть рогами.

— Рада видеть вас, — пропела леди Бэттен-Бауэри. — Я — Тинкл, меня так все называют. У нас сейчас игра в самом разгаре. Может, вы сами пройдете в замок? Ваша комната вон в той правой башенке, что смотрит на нас. Остальные комнаты заняты, но зато из вашей прекрасный вид.

— То, что надо, — сказала Пейтон.

— Впрочем, вас может проводить Дездемона. Правда, она с детьми. — Тинкл повернулась и пронзительно крикнула: — Дези, подойди на минутку!

— Не беспокойтесь, — сказала Пейтон, — мы найдем комнату сами.

— И то правда, это нетрудно. — Тинкл благосклонно кивнула и направилась к крокетной площадке.

Пейтон скривила губы: ее опасения подтвердились. Аристократка без тени стеснения быстро поставила ее вместе с Барри на свое место. В ее глазах они были простолюдинами, недостойными даже того, чтобы им услужила няня или au pair — кем была Дези, Пейтон не поняла.

Барри пренебрежения не заметил. Выслушав Тинкл, он приподнято произнес:

— Пейтон, пока устраивайся сама, а я поговорю с Генри.

Пейтон пошла к машине и, вынув из багажника дорожную сумку, направилась к замку. В башню вела винтовая лестница. Преодолев крутые ступени, Пейтон добралась до площадки, уложенной гранитными плитами, и, отворив дубовую дверь, вошла в небольшую комнату, всю обстановку которой составляли две узенькие кровати, шкаф, стол и несколько стульев. Туалета и ванной не было. Пейтон поежилась. Если ночью приспичит, придется спускаться вниз — того и гляди, свернешь на лестнице шею.

Пейтон потянуло ко сну — усталость взяла свое. Она легла на кровать и проснулась лишь через час. Проснувшись, вышла из замка. На лужайке все еще играли в крокет. Среди игроков был и Барри. Пейтон обвела глазами поляну. Женщины были одеты в модном лоскутном стиле — в платья, сшитые из отрезов и лоскутов шелка, ситца, бархата, кружев, для чего, по всей видимости, пришлось попотеть, копаясь на чердаке в сундуках бабушек и прабабушек. Мужчины были в костюмах из легкой полосатой индийской ткани и соломенных шляпах. Пейтон стало не по себе — свитер и джинсы здесь не носили.

Заметив на скамейке у цветника какую-то женщину, Пейтон подошла к ней и назвала свое имя. Женщина снисходительно улыбнулась.

— Мы с вами уже знакомились, — проговорила она. — Вы, видно, запамятовали. Наверное, сказывается смена часовых поясов.

Женщину звали Мэг. Она назвала имена остальных гостей, которые Пейтон, верно, пропустила мимо ушей. Женщин звали Августа, Алейн, Аделаида и Пезент; мужчин — Ренни, Пьер, Иден, Финч и Уэйкфилд. По словам Мэг, все мужчины были состоятельными людьми. Ее муж, Ренни, владел студией звукозаписи, Пьер был модным художником, Иден — известным садовником-декоратором, Финч — антикваром, а Уэйкфилд — популярным телеведущим.