Гарри отпустил руку Карла. Тот ничего не стал говорить в ответ. Гарри Вагнер выразил свою точку зрения весьма эффективно.

Едва удержавшись от того, чтобы не потереть покрасневшее запястье, Карл поднял трубку.

— Что это вы там делаете, два придурка? — спросила Мэгги.

— Да ничего особенного, — ответил Карл.

— Тогда в чем проблема? Я говорила, что материалом тебя обеспечат.

— Да, я его получил.

— Значит, все в порядке.

— Более чем, — согласился Грэнвилл. — У вас прекрасная служба доставки.

— И не звони мне по пустякам! — рявкнула редакторша и дала отбой.

— Спасибо на добром слове. Я оценил, — поблагодарил Вагнер, затянувшись сигарой и выпуская в воздух облачко дыма.

— Можно кое-что сказать?

— Конечно, все, что угодно. Ну или почти все.

— Мы пришли к выводу, что ты можешь причинить мне боль, а возможно, даже пристрелить, если сочтешь нужным, — произнес писатель. Неожиданно он почувствовал, как волна ярости захлестывает его. И наплевать на то, что этот мудак может с ним сделать. — Но все-таки это мой дом, а я терпеть не могу, когда в нем кто-нибудь курит вонючие сигары. Так что немедленно выбрось эту дрянь. Сейчас же.

Вагнер вздохнул, однако после некоторого размышления кивнул головой.

— Вполне справедливо, — заметил он.

Сосредоточенно затянулся напоследок, перекатывая сигару в пальцах. Потом сунул окурок в раковину и подошел к платяному шкафу. Распахнул дверцу гардероба и копался в нем до тех пор, пока не нашел деревянную вешалку. Взяв ее, Вагнер назидательно сообщил:

— Нет ничего хуже для одежды, чем проволочные вешалки.

Он снял пиджак и аккуратно повесил его на плечики, которые потом пристроил на вешалке для шляп у входной двери. Затем Гарри Вагнер расстегнул ремень и молнию на брюках и стянул штаны.

Плотный конверт из коричневой оберточной бумаги размером двадцать три сантиметра на тридцать обхватывал его мускулистое левое бедро.

Хирургический пластырь не давал пакету упасть. Вагнер нагнулся и сорвал клейкую ленту, захватив при этом изрядное количество волос. От боли он поморщился.

— Терпеть не могу эту часть задания, — сказал он.

Затем привел одежду в порядок и распечатал конверт.

Внутри лежали ксерокопии страниц чьего-то, по-видимому, старого дневника, газетных вырезок, а еще копии каких-то заверенных печатями документов, скорее всего свидетельств о браке и рождении. Еще там было с полдюжины написанных от руки писем, вернее, их ксерокопий.

— Работать мы будем так, Карл. Ты тщательно и внимательно изучаешь материал до тех пор, пока не запомнишь каждую мелочь. Имена людей и названия городов замазаны. И даже не старайся их разобрать. Проступок похуже, чем насмешка над моим галстуком. Никогда не пытайся узнать, кто на самом деле эти люди или где происходили описываемые события.

— Если я не буду знать, о каких людях или местах идет речь, как же у меня получится?..

— Подходи творчески. Сам их придумай. Разве не за это тебе платят такие большие деньги? Здесь предостаточно описаний, это поможет. Поверь мне, недостатка в материале у тебя не будет.

— А если я вдруг кому-нибудь это покажу? Попрошу, чтобы они разузнали подлинную историю?

— Во-первых, Карл, я здесь именно для того, чтобы подобное не произошло. И, как ты сам убедился, я неплохо справляюсь. А во-вторых, мне не разрешено оставлять документы у тебя или позволить тебе снять с них копии.

Карл кивнул.

— Но заметки-то я делать могу?

— Конечно, — ответил Вагнер.

— Хорошо, а то экзамен по скоростному чтению мне сдать так и не удалось. Вопрос: а чем займешься ты, пока я буду изучать бумаги?

— Ответ: стану наблюдать за тобой.

Карл посмотрел на стопку документов и нахмурился.

— Может занять несколько часов.

— Я очень терпеливый. Кроме того, мне некуда спешить.

Вагнер сел на кровать, скрестил руки на груди и уставился на Карла немигающим взглядом. Даже узел галстука не ослабил!

— Когда ты закончишь, — продолжил Гарри, — я заберу весь материал и уйду.

— Буду по тебе скучать, — язвительно произнес Карл.

— Сразу после моего ухода начни работу над книгой. Когда вернусь — возьму то, что успеешь написать, и подкину тебе еще материала.

— И когда это произойдет?

— Узнаешь, когда встретишь меня здесь.

После подобного заявления Карл решил было отказаться от всей затеи, но затем вспомнил о своем романе и о пятидесяти тысячах долларов, которые положил в банк. Еще он подумал о Мэгги Петерсон, о том, как она заявила, что книга «Гедеон» изменит ход истории.

— Гарри, судя по всему, ты далеко не глуп.

— Спасибо за комплимент. Я польщен.

— Ты хоть понимаешь, что все это чертовски странно?

— Мир вообще чертовски странная штука, а пока мы разговариваем, он становится еще страннее, — ответил Вагнер и снова слегка усмехнулся. — Ну, приступай.

В нижнем ящике письменного стола Карл разыскал чистый блокнот и начал читать дневник. Задача была не из легких. Неразборчивый почерк, бледные, скачущие строки, бессвязный, полуграмотный текст. Содержание тоже оставляло желать лучшего — Грэнвилл с трудом следил за ходом описываемых событий. А еще Карлу мешало присутствие верзилы, который сидел поблизости и пристально следил за ним, похожий на ухоженную хищную птицу. Требовалось время, чтобы к этому привыкнуть. Привыкнуть ко всему, что случилось.

Все же работа есть работа, сказал Карл сам себе. Это все равно, что забросить решающий мяч за пару секунд до конца игры и вырвать победу у соперника. Ты входишь в зону, блокируешь все остальные мысли и эмоции и попадаешь в кольцо.

Карл Грэнвилл сосредоточенно читал и делал заметки. Вскоре писатель уже не обращал внимания на Гарри Вагнера, который, в свою очередь, был молчалив и неподвижен, словно дерево. Он ни разу не попробовал откашляться или как-нибудь еще напомнить Карлу о своем присутствии. Он знал, что Грэнвилл и так помнит.

Спустя несколько часов Карлу потребовалось ополоснуть лицо холодной водой, чтобы освежиться. Вагнер не возражал, но потребовал оставить дверь открытой. Когда Карл наклонился к раковине, его голова кружилась от усталости. Что за бумаги пришлось ему читать? По-видимому, дневник какой-то женщины. Почерк и правописание свидетельствовали о необразованности, содержание же указывало на то, что она была бедна, как церковная мышь, и ничего собой не представляла. Но как ее зовут? И кто эти люди, о которых она повествует? Неужели кто-то из них стал известным человеком? Мэгги упомянула, что ее осведомитель, Гедеон, находится в Вашингтоне. Значит, эти записи имеют отношение к политике. Но какое? Пока ничего из того, что Карл успел прочитать, не смогло бы никому причинить вреда. Все происходило так давно и так далеко отсюда. Далекие, размытые образы людей в далеком неизвестном месте.

И кем на самом деле был Гарри Вагнер? Телохранителем? Детективом? Шпионом?

Карла обуревало любопытство. Да и неудивительно.

Вагнер готовил на кухне кофе. Пока закипала вода — «Электрический чайник, Карл, вот в чем секрет», — Гарри воспользовался туалетом, не закрыв за собой дверь. Кроме того, он потребовал, чтобы Карл все это время находился на кухне, подальше от секретных материалов.

Неожиданно Карл почувствовал, что проголодался, и полез в холодильник в поисках съестного. Там не нашлось ничего, кроме наполовину съеденного сэндвича с индейкой из ресторанчика «Мама Джой» на Бродвее. Бутерброду было не меньше недели, а может, и все десять дней.

— Будешь половину? — предложил Грэнвилл верзиле, когда тот вышел из туалета.

Вагнер с видимым отвращением посмотрел на еду.

— Нет уж, я лучше съем собственную подошву.

— Отлично, мне больше достанется.

Когда кофе был готов, Карл налил по чашке себе и Вагнеру. Оба предпочитали напиток без молока. Вагнер вновь сел на кровать и, прихлебывая кофе, стал ждать, когда Грэнвилл вернется к работе. Карл медленно съел сэндвич, чуть нагнувшись над кухонной раковиной, выпил кофе и налил себе еще.