Но кровь должна была пролиться. Царь еще с утра предвкушал это страшное удовольствие, и оттого был милостив — принял к себе Творимира. Он, зная свою безнаказанность, еще надвинулся на мужиков, крикнул:
— Дрожите?.. Вину чуете?!.. Знаю вас — все в заговоре.
И вот взметнулся, рассек череп его клинок. Громче заголосили бабы, рыдали и детишки на их руках. Иные уже попадали на колени, молили:
— Меня зарубите!..
Быстрая смерть принималась как избавление от тяжких мук…
Царь рубанул еще несколько раз, отпихнул изувеченные тела, свистнул нескольких "Черных Псов" и, распихивая баб, шагнул в хоромы.
Творимир хотел было остаться во дворе, но тут началось — "Черные Псы" избивали мужиков, с баб драли одежды, волокли за угол, а то и прямо под крыльцом наземь валили…
Творимир рванулся было к воротам, но там уже стояла темная стража с клинками наголо. Бывший поблизости Леха перехватил его за руку:
— Ты куда? Перепугался?.. Я помню, в первый раз со мной то ж было… Но привык. Пойдем внутрь — там сейчас самое веселье начнется!..
Уже у самого порога им наперерез бросился молодой мужик:
— Со мной что хотите делайте, но женушку отпустите!..
Леха грязно выругался, и несколько раз ударил мужика по лицу. Бил сильно — лицо сразу заплыло, потекла кровь. Но этого показалась мало — в руках Лехи оказалась плеть — наотмашь ударил поперек лица. Мужик не смел прикрыться — был выбит глаз — он качнулся, на него налетели, повалили, начали бить ногами.
— Довольно! — громко крикнул Творимир, схватился за раскалывающуюся голову, и вдруг его вырвало…
Леха засмеялся (остальные не смеялись — были заняты):
— Ты чего?!.. Ну — покажи себя настоящим мужиком, а не рохлей!.. — Леха несколько раз ударил по спине согнувшегося Творимира.
А Творимир задрожал от ненависти, едва удержался, чтобы сейчас же не рубануть этого палача саблей. Леха, не подозревая, сколь он близок от смерти, толкнул Творимира через порог…
Боярин Жилов и жена его, и дочь прятались в тайном погребе, но среди челяди были «свои» люди, и уже выдали этот тайник — семейство притащили в большую, богато обставленную залу, в которой стоял и царь, и несколько предводителей "Черных Псов" (среди них был и Бриген Марк).
Тут обомлел Творимир — дочерью боярин Жилова, была та самая девушка-птица-целительница. Красавица — черные косы, гладкая кожа — она сохраняла достоинство, ничем не выдавала волнения…
— Как же так… — прошептал Творимир, и обернулся к Лехе. — Девушка… ведь это та самая, которую я зарубил…
— Бредишь что ли? — хмыкнул Леха. — Ту бабу уже закопали, а эта, глядь — свеженькая. — и он причмокнул…
Боярин пал перед Царем на колени, повторил то же, что и молодой мужик на крыльце:
— Со мной что хошь делай, но семью — пощади…
Царь ничего не ответил. "Черные Псы" навалились на барина, выкрутили ему руки за спину, и споро подвесили к потолку за пышную бороду — страдалец побагровел, застонал.
Тиран ухмыльнулся:
— Это только задаток…
А Бриген Марк схватил за плечи девушку, повернул к себе, пристально вглядывался в ее лицо — его глаза безумно горели. Царь заметил это:
— Эй, Бриген, ты никак влюбился?!.. Нет — я тебе ее не отдам! Мне она самому приглянулась. Бери любую дворовую девку, а эту пусти. Слышишь — пусти!..
Бриген с явным усилием отпустил девушку, отступил, но так же жадно продолжал на нее пялиться. А Творимир вспомнил, что Бриген еще на царском дворе, когда он был Бригеном Марком с Земли — вцепился в нее…
В ухо дыхнуло Лехиным перегаром:
— …Ну, нам тут делать нечего. Пошли-ка добро к рукам прибирать… — и он кивнул на приоткрытую дверь в соседнюю горницу.
Там уже суетились несколько "Черных Псов" — пихали в просторные мешки дорогие ткани, золотую посуду, и книги — последние не из-за содержания, а из-за украшенных драгоценными каменьями обложек.
— Мне ничего этого не надо! Оставьте меня! Бандиты! — с отвращеньем прохрипел Творимир.
Леха оскалился, приглушенно выругался, сжал кулаки, и вдруг рванулся в другую горницу, и уже деловито загрохотал там.
А Творимир медленно прошагал к окну, прошептал:
— Зачем я здесь?.. Как мне сбежать?..
На дворе вершилось кровавое зверство. Кого-то рубили, кого-то терзали — били, жгли, вешали, привязали к коню и гоняли по двору.
Два громадных клыкастых пса вырывали друг у друга кровоточащий кусок мяса — выпучили безумные глазищи, рычали. И вдруг Творимир понял — кусок мяса — это человеческий ребенок… по крайней мере недавно им был. За спиной крик, ругань. Обернулся. Кричал Леха и еще один "Черный Пес". Не поделили шитое золотой нитью полотно. Они уже не могли говорить связно, но рычали, слюной брызгали. Вот и до рукопашной дошло…
Царь зло рассмеялся:
— А ну оставить, дурни. Себе ткань забираю!..
Псы покорно расцепились, склонились перед своим господином.
— Пока довольно… — кивнул Царь палачам — те спустили боярина Жилова — страдалец уже не мог стоять на ногах, и, если бы его не подхватила жена — повалился бы.
— А дочка твоя хороша. — молвил Царь. — У меня жить станет…
— Уж лучше убей! — пронзительно крикнула мать. — Среди наложниц жить!.. Позор!..
— Ей понравиться… — ответил Царь.
— Зверь смрадный! — возопила мать, и плюнула в Тирана.
Уже занесен окровавленный клинок.
— Стойте! — крикнула девушка.
Оказывается, в мгновенье замешательства, она выхватила из ножен стоявшего вблизи «Пса» клинок, и отшатнулась к стене, теперь направила лезвие себе в горло. Красивый у нее был голос — словно пела она:
— Свободы вы мне не дадите, и не обманите. Но и наложницей я не стану. Здесь слишком много зла, боли. Прощайте, не поминайте лихом…
Так получилось, что ближе всех к ней стоял Творимир, и он бросился, перехватил ее руки, за мгновенье до того, как они вонзили бы клинок в горло. Она оказалась слабой, а взглянула на него как-то тихо, покойно; прошептала:
— …Что ж сразу уйти не дал?.. Я ведь все равно уйду…
На нее уже налетели, схватили грубыми ручищами, потащили куда-то… Царь с ленцой, так между делом, рубанул ее мать, заливаясь кровью, рухнула она на пол, а ее супруга поволокли на муки. Творимир уже ничего не понимал — вжался в угол, и глядел прямо перед собою, в пустоту.
— Хорош. — похвалил Творимира Царь, и обратился к Бригену Марку. — Новому «Псу» выдай жалование в двойном размере и бочонок меда.
Дом гремел — опустошался. Со двора слышались вопли истязаемых…
…Творимир понял, что в горнице нет никого, кроме него, Бригена да еще безжизненного тела женщины на полу. И вдруг Бриген подскочил, схватил его за грудки, затряс, захрипел:
— Лучше бы ты ей умереть дал!.. Слышишь?! Она — либо моя, либо — ничья!
— Оставьте. — слабо прошептал Творимир. — Я ничего не понимаю… Откуда вся эта дикость. Вы же Землянин. Вы на космических кораблях летали. Вы… да вспомните, с каким презреньем вы отзывались о первых контактерах, которые влюблялись в туземок. Ну, неужели ничего не помните?!
Бриген оттолкнул его, а сам отшатнулся:
— Да ты — безумец! Впрочем, сразу можно было догадаться… Ты сейчас у Государя на хорошем счету, но помяни мое слово — со света сживу. Так все устрою, что о смерти взмолишься, собака!.. Иди во двор — слышишь?! Стой там, жди наших…
…И вот Творимир уже во дворе. А там всюду боль, смерть, кровь, вопли, мольбы, и дикий, озлобленный хохот пьяных палачей; и собачий лай — псы рвали мясо. Творимир прошел к стене, прижался к ней лицом, и зашептал:
— Надо бежать, или действительно — сойду с ума. Я уже сомневаюсь — действительно ли была Земля… Ну, и пусть не было Земли, пусть ты всю жизнь этому кровавому Царю прослужил, но одно ведь знаешь точно — от того, что здесь происходит — воротит. Бежать надо!.. При первой же возможности. Не завтра, не через неделю — сейчас же.
Такая возможность представилась через некоторое, нестерпимо долгое для Творимира время. "Черные Псы" награбили столько, сколько могли вынести зараз; раскрасневшиеся, с забрызганной кровью одеждой, они устало, деловито переговаривались, готовились к длинной ночной пьянке, рассаживались на коней.
