— Это колонна — из обшивного корабельного материала. Ничего не будет, ничего не будет…

Большеголовый человечек добавил:

— Способна выдерживать температуру до трехсот тысяч градусов и давление до миллиона атмосфер. Никакие физические воздействия на данной планете не способны причинить ей никакого вреда…

В то же мгновение его слова были опровергнуты: колонна начала крениться — шипящими метеорами полетели расплавленные капли.

На лбу у Бригена Марка выступили капли пота, дрожащими руками вцепился он в подоконник — прохрипел:

— Ведь есть еще три подпоры — каждая, в тридцати километрах отсюда…

Молнии отпустили колонну, но она продолжала крениться и без них.

— А ведь станция падает… — прошептал один из землян.

Бриген ничего не ответил, но по лицу его катились все новые и новые капли пота. Другой землянин выдохнул:

— Ведь, если станция упадет — все, кто был на ней — погибнут.

А рядом стоял, и насмешливо, зло глядел на них Царь.

— Ну, и где же, покровитель ваш, Всесвят?.. Неужто оставил своих слуг в одиночестве?..

Бриген Марк не нашел, что ответить — он был слишком взволнован.

Стало ясно: остальные подпоры также были сломлены. Раскаленная колонна продолжала медленно выгибаться — провожала падающую через сотни километров атмосферы станцию.

И вдруг, на улице, на смену мраку пришло слепящее белое сияние. Неестественное, ядовитое — рвалось оно сквозь тучи. Кто-то пробормотал:

— Я знаю что это… атомные генераторы… при падении — рванули от перегрева… Теперь — все…

Постепенно сияние усмирилось — из белесого стало багровым… и вот уже вновь снаружи лишь ветер неистовствует да ливень ревет…

И все же до того мгновенья, пока колонна не выгнулась до самой земли и не переломилась огненными фонтанами — оставалась какая-то надежда. Но вот содрогнулась земля… замерла — еще и еще раз содрогнулась… Затем все подскочило куда-то вверх, перевернулось, грохнуло. Наконец — остались лишь незначительные конвульсии, но и они сошли на нет.

Бриген Марк повернулся лицом к землянам — на него страшно было глядеть — так он осунулся, потемнел…

— Все… теперь мы одни… совсем одни…

— Ты только послушай: станция наша — тридцать километров. Даже при горении в атмосфере, при взрывах генераторов — не могла уменьшиться больше чем в двое! Ты представь: пятнадцатикилометровая громада рухнула на поверхность. Понимаешь, какой это катаклизм?.. Должны были подняться пылевые облака, а еще — трещины на земле, многочисленные землетрясения. Нет — ну, черт с ними, с землетрясениями. Меня гораздо больше волнует: уцелел кто-нибудь на станции или нет. Должны были, черт подери — ведь были же космические челноки, и…

Так бормотал, обращаясь к Творимиру, один из уцелевших землян — молодой, горячий — он никак не мог поверить в случившееся. И, хотя Творимир заранее знал все, что этот человек может ему сказать — он внимательно его выслушал. Потом спокойно ответил:

— Ты забываешь — планета живая. Она подготовилась к удару — потому никаких значительных катаклизмов не было и не будет. Думаю, и на месте падения нет сколь-нибудь значительной воронки. Что ж касается выживших… Никто не мог выжить. Падение началось неожиданно. Станция сразу же погрузилась в атмосферу, которая нейтрализовала все механизмы, в том числе и космические челноки. Отключилось защитное поле и электричество — они оказались запертыми в темном железном гробу. От перегрева рванули атомные реакторы, но еще прежде все живое, что было на станции, обратилось в пепел…

На улице было тихо, свежо, росисто — Стогром убрался восвояси. Первые лучи зари беззаботно золотились в несчетных каплях. Мир выглядел совсем безразличным к горю землян. А земляне, небольшими кучками — по двое, по трое пребывали в зале пиршеств — помимо них там никого не было.

Молодой человек прикрыл лицо рукою, прошептал:

— …Но ведь могут прилететь еще корабли?..

Перед ними остановился Бриген Марк: за прошедшую ночь под его глазами появились темные мешки, и, кажется — прибавилось морщин.

— А? Что? — нервно переспросил он. — Корабли прилетят? Спасители?.. Жди!.. Делами компании остался заведовать мой брат. Та еще тварь! Черт!.. Посылать к нам спасательные команды?.. Строить новую станцию?.. Это ему вывернется в два миллиарда зеленых. Ты знаешь, сколько у него зеленых?.. Пятьсот миллиардов! Ты думаешь он пожертвует двумя из пятисот?.. Да он лучше удавится! Я его знаю, как облупленного! Дело закрыто. Наша компания провалилась. Нас больше нет.

— Это вашего брата уже нет… — вздохнул Творимир. — Уже пятьсот миллионов лет.

Дверь на улицу резко распахнулась — вместе с нежным утренним светом, через порог шагнул грозный Царь. Земляне вскочили, придвинулись ближе друг к другу, но все же чувствовали себя совсем беззащитно под его колючим взглядом. Глядел он на них, не как на посланцев бога Всесвята, но как на мошенников. Спросил громко:

— Ну — отдохнули, напировались?

— Отдохнули, напировались. — мрачно ответил Бриген Марк.

— Выезжаем! — рявкнул Правитель.

И что тут было возражать? Да и могли ли они возражать? Тридцать человек — без оружия, без всего. Причем пятерых, тяжелораненых пришлось оставить во дворце — конечно, они не хотели оставаться, молили, чтобы их взяли, но передвигаться собирались спешно — без всяких подвод.

Уже не царь, а его воевода, без прежней почтительности подгонял:

— Скорее! Ну, что медлите?!.. Наши все в сборе! Государь не любит, когда мешкают. Он на расправу скор! Живо!..

А во дворе уже выстроилась конница. Во главе, на черном коне, и сам в черном, сидел Царь; одежды его ближних также были черны, на остальных — красные кафтаны. Двадцать пять коней было выведено для землян. Остающиеся пятеро раненых попросили, чтобы их вынесли на крыльцо, и теперь лежали там, с тоской глядели вслед уезжающим…

Они расстались навсегда.

Вымытая дождем, блестящая яркой росписью стен, встретила их столица — Белослава. Безмолвием встретила. Люди свято верили — Царь с войском своим на расправу несется. Вот сейчас начнется: погромы, побои — пламень взовьется. Кого сразу зарубят — тому повезло; ну а иных — в застенок, на муки потащат. Люди и не думали противиться — они сделали, все, чтобы уберечь любимого тирана "от колдунов", и теперь смиренно, как высшую волю готовились принять муки… и все же хоронились; надеялись, что сначала захлестнет кого-то другого, но не их… То, во что они верили, не сбылось — Царь с войском промчался через Белослав, и нигде не остановился. Но те, кто сказал с ним рядом, слышали (да и без того знали) — молвил царь.

— Вернусь — кровью эти улицы умою!..

Стройной, безудержной лавиной, по широкой, многохоженой дороге неслись они через бескрайние, пшеничными волнами вздыхающие поля. Попадались березовые рощицы и небольшие деревеньки. Крестьяне уже знали о приближении войска, высыпали к дороге, смиренные стояли на коленях, а над ними грохотала живая река из людей и лошадей.

Губы Творимира шевелились, и он, ни для кого не слышно шептал:

— Река — подхватила, понесла. И не вырваться… А как страшно, как гнусно — убивать. Неужели мне опять придется убивать?..

Тогда он и не подозревал, сколь скоро суждено сбыться этому страшному деянию…

Сумерки застали их в старом, большом лесу. Уже около часа скакали они в окружении массивных, мшистых стволов — преимущественно мрачных елей и сосен. Взмыленные кони хрипели, из последних сил надрывались. Царь не жалел коней, приговаривал:

— Ничего — на постоялом дворе новых дадут…

Такие постоялые дворы были выстроены вдоль дороги, на расстоянии дневного перехода друг от друга. Однако за этот день они уже пролетели один такой двор (на обед не остановились — Царь был в исступлении — воины голодали, но, конечно, отмалчивались)… И вот второй двор — приветливыми огнями забрезжил сквозь этот мрачный, колдовской лес.