И тогда мириады птичьих тел стали сплетаться меж собою: они образовывали стены, деревья, людей. И вот уже перед Творимиром конный отряд.

Отряд еще топорщится перьями, еще вздрагивает неровно — сплетается. Но вот из перьев выплыли человечьи глаза, появилась одежда, кожа.

Рядом с Творимиром остановился Царь, грозно на него зыркнул:

— Опять сбежать удумал?

— Что случилось?. - прошептал Творимир.

— А ничего! — раздраженно крикнул Бриген Марк. — Опять то же самое — у нас пир, а ты сбежать умудрился! Где ночь-то прошлялся?

— В озере был.

— Купался?

— Вроде.

— Дурень! — сплюнул Бриген.

Но царевы воины глядели на Творимира с уважением, как на смельчака — не побоялся ведь искупаться в ведьмином озере. Да и Царь был доволен:

— Беру тебя в свои "Черные Псы". Идешь?

— Нет. — быстро ответил Творимир. — Уже наслужился.

— Когда же это?

— Да так… неважно.

— Ты с Царем так не говори! — испуганно прикрикнул Бриген Марк.

— Ничего. Я сегодня добрый. — усмехнулся Царь. — Ну, поехали…

И снова Творимир в седле, спросил у Бригена Марка.

— Сколько в замке пробыли?

— Да что с тобой? Здоров ли? — Бриген внимательно на него поглядел.

— Сейчас — да.

— Ночь. Одну ночь. Три сестры нас попотчевали…

Но ехавший рядом землянин тихим голосом поправил Бригена:

— Нас потчевала одна Сома. Жару хватило только на князя Лесного, и еще воина — "Черного Пса". Ну, а третья сестра, Стрева — их столкнула. Воин, пьяный, дурак — князя Лесного и убил. В подвал его потащили — такой оттуда вопль поднялся — по всему замку слышно… Бррр. Варварские нравы!.. Кстати, воин тот на тебя, Творимир, был похож. Говаривали, что он с ведьмой озерной связь имел. Коли бы ее выдал — спас бы себя.

— Ну, и что же — выдал? — дрогнувшим голосом спросил Творимир.

— Нет.

Весь день скакали, и уже в потемках спереди хлынул трепетный свет большого города. В городе уже знали, кто скачет — ворота распахнуты. Стражи, бояре, простой люд — все сгибались в низких поклонах, а кто и на коленях стоял.

Они подъезжали к большому, нарядному, ждущему громкого пира дворцу, а из людской толпы окрикнули Творимира:

— Володушка, сыночек!..

Он глянул, и увидел, и узнал. Эта старая, согбенная трудами женщина была матерью Волода-художника. Без отца жили (отец на войне погиб), она его воспитала, души не чаяла, но была безграмотной. И, жаждя выучиться, бежал Волод в стольный град…

Только сейчас он это вспомнил, почувствовал жалость, хотел вырваться к ней, однако поток повлек его дальше, ко дворцу.

Ну, а возле дворца уже поджидали их дурные вести. Местный градоначальник стоял на коленях, трясся, лепетал:

— Царь-батюшка, не велите казнить, велите слово молвить.

Царь, того и гляди, прожжет его черными очами — надвинулся, схватил за бороду, вверх дернул.

— А ну, говори, собака! — Царь был не в духе — устал за день от скачки, да и болела после вчерашней пьянки голова.

— Ох, не сносить мне своей головушки… — проблеял градоначальник. — Мужичье-дурачье, украли гроб… гроб Весны!.. — и тут же зачастил. — Но я не виноват!.. Не виноват!.. Спрашивайте с…

Но он не успел договорить, потому что Царь с размаху ударил его кованым железом сапогом по шее. Кашляя кровью, извиваясь, несчастный, еще пытался что-то сказать, но Царь крикнул:

— Четвертовать!

Градоначальнику выкрутили руки, оттащили в сторону, где, в скором времени, и был исполнен приказ Тирана.

Волод, хорошо знал, что такое Гроб Весны.

Ведь известно, как повелось в природе: на смену Зимы приходит Весна, затем: Лето, Осень… У каждого из времен года есть свое Божество. Весна — вечно младая красавица. Лето — пышное, щедрому небу подобное. Осень — печальная, вначале золотая, затем — увядшая, темная. Зима — сначала белая красавица, а к концу — в старуху превращается, не хочет место Весне уступать, февральскими ветрами ворчит. И однажды задумала Зима навечно свое правление оставить. Подговорила она ветры северные, а они так печально петь умеют — заслушаешься и заснешь. Так пришли они в хоромы к Весне, Лету и Осени и усыпали их. Зима их в гробы уложила, и заточила в недрах Ледовой Горы, которая на дальнем севере стояла. Возрадовалась Зима — бурями взвыла, ледяными ветрами землю хлестать стала. Ей хорошо, а людям — и холодно и жутко. Ведь не будет урожая, что кушать то? Реки, озера до дна промерзли; деревья от холода трещат — кора на них лопается. Но нашелся герой — дошел до ледяной горы, обманул ветры, которые вход сторожили, и освободил Весну, Лето и Осень. Весна первой пришла, прогнала Зиму, и дальше времена года сменялись в прежнем порядке… Однако, остался Гроб в котором Весна в Ледовой Горе спала. И от Весны гроб чудесным стал: рядом с ним любой человек великие силы получал…

А теперь гроб выкрали…

Вскоре выяснилось, что грабители далеко не ушли. Это были жители окрестных деревень. Захватили они небольшую крепость, да и сидели там теперь с гробом, неведомо на что надеялись.

Царь неистовствовал:

— Войско мое! Сейчас же на бунтовщиков скачем! Завтра их кровью умоемся!

И, хотя все были крайне измождены, никто не осмелился противиться гневному Тирану. Так бы, на взмыленных конях, и сами чуть живые, и поскакали бы. Однако Царь почувствовал сильную головную боль — синюшный, на мертвеца похожий, заскрежетал зубами, велел до утра оставаться…

И Творимир-Волод до утра получил свободу. Сейчас он больше был Володом, и он хотел увидеть бедную свою мать, прощения у нее попросить.

И вот он уже шагает по темным, молчаливым улицам… Вдруг понял, что заблудился — слишком давно здесь не был.

Открылась дверь, в сияющем проеме появилась девичья фигура — она поманила Творимира:

— Ну, наконец-то. Заходи.

Волод попятился:

— Мы уже встречались — ты Жара-сладостратие…

Девушка улыбнулась:

— Нет. Ты знаешь — мое имя, Любава…

Творимир зажал уши и бросился в темень. Долго метался по безликим улицам, и, наконец, увидев, что уже розовеет заря, закричал:

— Мама!

Но в ответ лишь кот мяукнул…

Творимир вновь побежал, и вскоре вылетел на широкую улицу. Нарастал конский топот, и вот из-за поворота вылетело войско: во главе — Царь, а дальше: Бриген Марк в черном, "Черные Псы", и простые воины…

Творимир сжал голову, застонал:

— Неужели опять видение? Видение — это испытание, боль. Нет-нет не хочу!..

— Чего не хочешь?! — грозно проревел Бриген Марк — свистнула плеть, в кровь рассекла ему руки. — Ты почему не на месте?!.. А ну — на коня!.. Живо!!!

Еще раз свистнула плеть — толкнула Творимира в спину. И он уже взобрался на коня, пробормотал:

— Куда скачем?

— Грабителей рубить! — прокричал маленький воин с непомерно большим черепом — тот самый ученый человечек с атмосферной станции…

А на выезде из города он вновь увидел свою старушку-мать. Печальная, стояла она у стены, тихо на него смотрела, шептала:

— Сыночек.

Как и прежде — хотел вырваться, но это было невозможно…

Город — позади. Кругом — поля, простор солнечный. Тихо, благодатно. А тут топот, гам — и зачем?

— Зачем?.. Зачем все это? — шептал Творимир и не находил ответа.

К вечеру подскакали к разбойничьей крепости. Крепость — небольшая, да и стены невысокие, без рва, без дополнительных укреплений.

— С налета возьмем! — вопили царские молодчики. — Ух, и повеселимся сегодня!..

Однако ожидало их сопротивление столь ожесточенное, что стало ясно — с налету не взять. Многие, наступавшие в первых рядах погибли — кого кипящей смолой залили, кого — копьями засыпали. Только по случайности Творимир, еще в начале атаки был оттеснен назад — потому и остался в живых.

Оттаскивая раненных, отступили, разбили лагерь…

Царь сыпал страшной бранью, стремительно ходил из стороны в сторону: никто к нему не подходил — боялись попасться под горячую руку.