Они прошли под высокими, украшенными львиными барельефами створками ворот, затем, среди выложенных из камня, но украшенных цветами улочкам, к самому входу в замок. Там уже стояла праздничные, нарядные люди, и со светлыми улыбками глядели на Винда.
Юноша тоже вглядывался в них, стараясь разглядеть хоть одно знакомое лицо, но знакомых там не было.
Вперёд выступил, и хрипловатым, сильным голосом приветствовал его облачённый в роскошную мантию пожилой человек:
— Наконец-то ты вернулся, Винд, мы очень тебя ждали!
Винд мельком глянул на своё тело и обнаружил, что его одежда такая же нарядная и красивая, как и у этих людей. Он решил подыграть, поэтому сказал в этом же торжественном, праздничном тоне:
— Да, я тоже очень надеялся, что вернусь к вам.
— Как же долго ты не был на родном Каэлдэроне!
— Каэлдэроне… — пробормотал Винд, оглядываясь.
Конечно, он хорошо помнил свой родной мир. Ведь, несмотря на то, что в Многомирье прошло четыреста двадцать два года, он все эти годы спал на борту летевшего сквозь космос Крылова. Но тот мир, который его окружал, не имел ничего общего с тем, прежним Каэлдэроном. Конечно, за прошедшие столетия он мог сильно измениться, даже и этот замок, который теперь уже стал древним, могли построить. Но ведь и миры, которые висели в небе были совсем другими, не Каэлдэронскими.
Вон, например, мир с сиреневыми полями, или другой — с множеством полуразрушенных статуй, которые были столь громадными, что даже и с расстояния в несколько километров можно было их разглядеть.
В общем — это был явно не Каэлдэрон. Но Винд не возражал. Он кивал, улыбался, говорил:
— Замечательно, я очень рад, наконец-то я вернулся, здорово, замечательно… — и прочие глупости.
Но по настоящему Винд был заинтересован, когда пожилой человек в роскошной мантии проговорил:
— И твоя наречённая, твоя любимая Эльрика, о принц Винд, ждёт тебя…
То, что он, оказывается, был здесь принцем, было для Винда не столь уж важно, а вот то, что Эльрика где-то рядом, вырвало из него возглас:
— Где же она?!
Многие улыбнулись. Добрыми и светлыми были эти улыбки. И расступились люди в стороны…
Увидел Винд, что у входа в замок на ступенях, стоит, облачённая в золотое платье девушка. Фигура, вроде бы, напоминала фигуру Эльрики, но и волосы её, которые должны были быть зелёными, и лицо, были скрыты под плотной белой фатой.
Винд бросился к ней и сорвал фату с её головы.
Перед ним стояла очень красивая, и даже, пожалуй, прекрасная девушка. Некоторая полнота лица нисколько не портила её, а даже подчёркивала природное здоровье. В глазах девушках сияли тёплые изумрудные лучики, но не зелёными, а белыми были её волосы. Не Эльрика, а какая-то совершенно незнакомая красавица стояла перед ним.
Она бросила на него смущённый и страстный взгляд, молвила:
— Наконец-то… Я так долго ждала тебя… Милый мой, любимый…
Должно быть, она ждала от него ещё более пылких признаний, да и окружающие глядели на них внимательно, веря, что Винд изъявит свою радость. Но он не мог их больше обманывать, потому что никакой радости он не испытывал. Напротив: стало ему горько и больно. Да — красавица перед ним стояла, но мало ли красавиц он повидал на своём веку? Любил-то он Эльрику.
Эльрика, внимательно смотревшая на его лицо, спросила:
— Что же: не рад ты мне? — не поддельная боль звучала в её голосе.
— Рад… — глуховатым, тихим голосом ответил Винд, а глаз не поднимал, боялся лишний раз выдать свои истинные чувства.
Пожилой человек говорил:
— Наверное, Винд устал после таких тяжёлых и долгих странствий…
— Да. Действительно, — кивнул юноша.
— Поцелуйтесь же! — подсказал пожилой. — …Люди смотрят…
Винд понял, что смолкли песни и крики. Люди, почему-то ожидавшие его возвращения именно в этот день, молчали и ждали, что же он сделает. А он стоял и не двигался, думал…
Стало быть, те существа, которые вроде бы были и механизмами, но с живыми душами, охранники внешних рубежей Многомирья — они послали его на этот мир, где он должен был блаженствовать в роли принца, наслаждаться любовью лже-Эльрики. Почему они не оставили его с настоящей Эльрикой?.. Нет — этого он понять не мог, а они, стало быть, просчитали, что так будет лучше…
Но Винд с этим не был согласен. Он ведь даже знал, что его сын будет носить имя Виктор. Так что, значит, он родится у настоящей Эльрике на другом мире, и даже никогда не увидит своего отца?!
Всё протестовало в нём, против этого. К тем полумеханическим охранникам относился он уже как к своим врагам, готов был бороться против них, как боролся он против ЧИПА. Ещё бы добраться до них, выяснить у них, куда они дели Эльрику!
Но в это мгновенье не настоящая Эльрика взяла его за руку (Винд вздрогнул) и сама поцеловала его в губы. Затем, слегка отстранившись, спросила:
— Неужели это путешествие так изменило тебя, любимый?
Но Винд ничего не мог ответить. Он уже думал о том, как бы поскорее сбежать из этого замка и начать поиски настоящей Эльрике.
А затем была целая череда шумных, ярких, но мало значащих для Винда событий. Он уже твёрдо решил, что с наступлением ночи, когда все улягутся спать, он бежит. И ради этого, начал играть роль принца Винда. Он улыбался, он отвечал на приветствия, он ещё несколько раз, в присутствии многих гостей целовал лже-Эльрику.
Начался пир. В тронном зале накрыты были длинные столы за которыми собрались, казалось, все жители этого миниатюрного мира. Ещё больше чем людей, было там всяческих яств и выпивки.
Музыканты играли разные красивые, весёлые мелодии; и, если поначалу некоторые присутствующие ещё с подозрением поглядывали на через чур хмурое лицо Винда, то потом, под действием хмеля, все их сомнения пропали и они радовались возвращению своего принца.
Захмелела и лже-Эльрика. Обнимая Винда за плечо, нашёптывала она ему на ухо:
— Ещё позавчера гонец сообщил, что ты приближаешься к нашему Каэлдэрону. Мы так готовились к этому… Ты, милый, сделал всё, как должно…
Конечно, Винд не знал, да и знать не хотел, какие он там местные обычаи почтил, что совершил и какая была цель его странствий. Но следующие слова лже-Эльрики действительно заинтересовали его.
Она говорила:
— А у скольких миров ты, любимый, побывал: и у Таффа, и Слымина и у окольцованного Перуза и у древнего Хэймегона.
Вот за название «Хэймегон» и ухватился Винд. Ведь помнил он, что именно на Хэймегоне родилась настоящая Эльрика. Так что, можно было предположить, что именно на Хэймегон и отправили её хранители Многомирья.
Он, глядя на наполненный вином бокал вина, произнёс:
— Да — именно Хэймегон…
— У тебя связаны с этим миром какие-то особые воспоминания?
— Да… особые…
— Расскажешь?
— Расскажу…
— Ну, кушай ещё. Пей.
— Ага…
— Правда, что этот Хэймегон — это громадный дворец? Целый мир — один сплошной дворец? Такой громадный, что можно всю жизнь гулять по его залам, садам и галереям и никогда не вернуться в то место, где ты был прежде?
— Да. Именно так.
— Ну а хэймегонцы — какие они? Правда, что у них зелёные волосы?
— О, да — это действительно так.
— И много этих хэймегонцев?
— Нет, их совсем немного. Период могущества их империи остался в прошлом. Они вырождаются. Но среди них есть…
Винд едва не сказал: "одна прекрасная", но вовремя остановился. Зато выпил целый бокал вина.
Лже-Эльрика удивлялась:
— Вот как? А до нас доходили сведения, что на Хэймегоне до сих пор полно хэймегонцев и они — очень сильная империя.
Стоявший поблизости пожилой человек в роскошной мантии услышал последнюю реплику Лже-Эльрики и подтвердил:
— Истинно так: Хэймегон славиться не только своим дворцом, но и сильной армией. Посещение его должно было запомниться Винду.
Юноша молча кивнул. Между тем Лже-Эльрика говорила:
— А вот Винд говорит, что Хэймегон сильно изменился, что там почти никого не осталось…
