– «Проживающие «длинным списком» в отеле «Принцесса Черноморья» участвуют в розыгрыше автомобиля «Мерседес № 600» в соответствии с номерами гостиничных номеров».

– Мне кажется, с этим шестисотым «мерседесом» не все чисто: то, что он является приманкой, видно невооруженным глазом, а вот дальше как, неужели устроители лотереи действительно его отдадут выигравшему?

– Поживем – увидим, – бездумно ответил я, – какой там у конторы адрес?

– Москва, Кропоткинская набережная.

– Знаю, где это. Найдем завтра.

Чувства, нахлынувшие на нас, были далеки от покоя, они требовали сиюминутного выхода. Выход нашелся: возбужденные, мы исколесили полгорода, пока не вышли на центральную площадь, превращенную в обычный рынок. Торговали там всем, начиная от шнурков и кончая хрустальной посудой и резиновыми лодками. Цивилизация наступала на медвежий угол, вынося на поверхность бурного потока рыночных отношений его издержки и пороки. На площади играли в наперсток, играли, как обычно, полулегально. При появлении милиции игра прекращалась, наперсточник растворялся в толпе, чтобы через пять минут снова разложить на земле свою картонку. Как мы могли пропустить такое зрелище? Еще в Древнем Риме жители требовали хлеба и зрелищ. Хлеб у нас был, мы почти выиграли «мерседес» и готовы были хоть завтра ехать за ним в Сочи, нам осталось только выплеснуть куда-то клокотавшие в нас эмоции. Нашли, называется, отдушину или, как потом выразился Данила, лоханку для души.

Катал шарики наш старый знакомый Фитиль. Бездельник, он в свои двадцать лет пробавлялся случайными заработками и был постоянно на подхвате у местного бандита Гориллы. Если его патрон уже встал на ноги и приобрел себе вполне легальный бизнес, выстроив ресторан, Фитиль до сих пор не определился в жизни и метался из одной крайности в другую. То незаконно ставил на реке сети, стараясь поймать случайно заплывших осетров, то превращался в кладоискателя, а теперь открыл игральную контору на центральной площади, благо ее не надо было регистрировать в налоговой инспекции, а учредительный взнос состоял из обычной картонки, трех стаканчиков и шарика. Первоначальный капитал на открытие собственного дела Фитиль нашел. Место для игры, как мне показалось, он выбрал не самое удачное – между торговыми рядами. Толпа обтекала его с двух сторон и постоянно толкала загораживающих проход игроков. Мы с Данилой протиснулись поближе, стараясь разглядеть весь ход игры.

– Ставка сто рублей, – объявил Фитиль и, закатив под один из стаканчиков-колпачков черный шарик, быстро поменял все три колпачка местами. Сразу было видно, что квалификацию наперсточника он освоил плохо. Шарик был под средним стаканчиком.

– Кто угадает?.. Ставка сто рублей! – снова повторил наш визави.

Стоящий спиной к нам худосочный мужчина с длинной петушиной шеей вытащил из кармана сотку и, положив ее на картонку, накрыл рукой средний колпачок:

– Здесь! – мужчина, хрустнув шеей, приподнял стаканчик. Под ним лежал небольшой черный шарик. Фитиль не смог его обмануть, не хватило ловкости рук. Толпа, сдавившая нас со всех сторон, восторженно загудела. Посыпались едкие насмешки.

– Фитиль, ты сначала научись быкам хвосты крутить, потом за шарики принимайся.

– Без штанов так скоро отсюда уйдешь.

По настроению окружающих было видно, что это не первый его проигрыш. Фитиль ненавидяще посмотрел по сторонам и, вытащив из заднего кармана брюк толстую пачку денег, отстегнул одну купюру выигравшему мужику. Я глянул на победителя. Боже мой, кругом одни знакомые. С Фитилем играл на деньги известный нам по прошлым приключениям бомж Кузьма. Значит, где-то рядом должен находиться его напарник – Бугай. Мне стало жалко Фитиля. Кого он решил обуть в наперстки? Да у Кузьмы глаз зорче, чем у сокола, и знает, наверное, он не понаслышке все премудрости этой простой игры. А Фитиль снова объявил:

– Ставка сто рублей! – и закрутил стаканчики.

Я услышал, как Данила горячо зашептал мне на ухо:

– Крайний левый. Шарик под левым стаканчиком.

Толпа согласна была смотреть на игру, но деньги ставить на кон и испытывать счастье не торопилась. Кузьма окинул быстрым взглядом соседей и, не увидев желающих вступить в игру, наступил ногой на левый крайний колпачок.

– Здесь!

Хозяин игральной конторы Фитиль недовольно отстранил его ногу и приподнял стаканчик. Под ним, как мы и ожидали, находился черный шарик.

– Выиграл! – как-то нервно рассмеялся Кузьма и протянул за деньгами руку. Фитиль скрипнул зубами и снова полез в задний карман брюк. Сто рублей перекочевали к Кузьме. А рядом со мною Данила трясся как в лихорадке. То, что он азартный, я давно знал. Мой приятель вечно что-то собирал, менялся и не мог спокойно смотреть на любую игру.

– Фитиль еще катать не научился, – бубнил он за моей спиною. – Макс, у тебя деньги есть, проучи его. В крайнем случае, сто рублей проиграем, подумаешь. А если выиграем у него, то в Сочи будем королями, ты видал, какая у него толстая пачка денег?

Я знал, что играть ни в какие азартные игры нельзя, и никогда в них не играл: не для того же затевается шулерами игра, чтобы проигрывать. Если бы наперстки крутил неизвестный нам парень, я никогда бы не влез в игру. Но тут с одной стороны подталкивал меня Данила, а с другой я тешил себя мыслью, что мы не глупее известного нам Фитиля и уж как-нибудь проследим за его неловкими руками.

Раздосадованный проигрышами и насмешками Фитиль очередной раз закатил под один из стаканчиков шарик и быстро поменял его местами с другими. Как быстро он ни манипулировал руками, я четко видел, что стаканчик с шариком поехал в правую сторону и остался стоять на краю картона.

– Правый с краю, – подсказал мне Данила.

Я и сам видел, что он правый с краю. А Фитиль снова объявил:

– Ставка сто рублей!

Я протиснулся вперед и, пока никто не накрыл колпачок, положил на него руку.

– Здесь!

Фитиль хищно улыбнулся, когда увидел, кто с ним играет. Еще в начале лета на этой же площади я обыграл его в теннис, и он вынужден был заплатить мне пятьсот рублей. Глаза его говорили, что пришла пора сквитаться.

– А деньги есть, москвич?

Я полез в нагрудный карман и вытащил все шесть тысяч рублей, показывая, что ему нечего бояться, расплатиться будет чем. Фитиль медленно приподнял стаканчик. Толпа с соболезнованием вздохнула. Под ним ничего не было. Фитиль приподнял другой, стоящий по центру стакан, – шарик лежал под ним.

– Как же так? – простонал за спиной Данила, – я же хорошо видел, как он его в угол поставил.

А Фитиль неспешно принял у меня из рук две пятидесятирублевки и подначил:

– Отыграться слабо?

Лучше бы он не открывал свой мерзкий рот. Два чувства боролись во мне: я казнил себя за то, что поддался соблазну азартной игры и распечатал круглую сумму – шесть тысяч рублей. Пять девятьсот – не шесть тысяч рублей. Может быть, поставить еще сто рублей и отыграться или благоразумно уйти? Если бы с нами была Настя, она бы нас с Данилой и близко не подпустила к лохотрону, оттащив за руки от афериста и жулика Фитиля. Но это Настя, а у моего дружка Данилы яростным огнем горели глаза, когда он алчным взглядом провожал наши денежки, исчезающие в кармане жулика. Он неотрывно смотрел на руки наперсточника и шептал:

– Я теперь глаз в сторону не отведу, играй, Макс.

Вот эта подсказка и моя уверенность, что мы в четыре глаза углядим за руками Фитиля, и сыграла с нами роковую шутку.

– Крути! – сказал я ему, облизывая пересохшие губы.

– Ставка сто рублей! – послышался насмешливый голос.

На этот раз Фитиль закрутил стаканчики намного быстрее, чем прошлый раз, они описали замысловатые восьмерки и выстроились в ряд.

– Где? – последовал вопрос.

Мне показалось, что шарик должен находиться в центре, а Данила тянул меня за руку и показывал на крайний левый колпачок.

– Левый, левый поднимай.

– По-моему, средний, – сказал недавний победитель Кузьма, вполглаза наблюдающий за игрой.