– Никогда не будем больше играть, даже под страхом смерти, – я тоже дал, как мне показалось, незыблемую клятву.

Сан Саныч подозрительно нас оглядел и поставил окончательную точку в нашем разговоре.

– Верю вам, молодцы, что сможете удержать моих женщин от роковых поступков. Завтра с утра садитесь на автобус и вперед вместе с Настей в Москву. Посмотрю, как вы сможете проверить эту фирму на вшивость.

Он встал.

– Я вас больше не задерживаю.

Настя, слышавшая весь разговор, вышла проводить нас за калитку.

– Мальчики, из вас или дипломаты со временем получатся, или хорошие прохиндеи, – сказала она нам на прощанье. – Утром жду. Не опаздывайте.

Я шел и почесывал затылок. Мне осталось только получить разрешение у матери и добыть где-нибудь пять тысяч рублей на поездку. Если первая задача была решаемая, то где достать недостающие деньги, я ума не мог приложить. В этом вопросе Данила мне был не помощник. Распрощавшись с приятелем до следующего утра, я неторопливо шел к себе домой. У меня не осталось денег на автобус, про всякие мороженые я даже не хотел вспоминать. «Пусть едут завтра вдвоем Данила с Настей, а я прикинусь больным», – решил я. Я тут же мысленно представил себе, как они отъезжают на Черное море, а я машу им рукой, и горестный ком подкатил у меня к горлу. Ничего не видя перед собой, я шел по улице, приближаясь к дедову дому.

– Максим подойди сюда, – из-за плетеной изгороди раздался тихий голос соседки Истамбул.

Как от удара кнута, я вздрогнул. Значит, мои несчастья на этом не закончились. Сейчас дед с бабкой узнают о моем проигрыше, и тогда хоть совсем вешайся. Я грубо спросил:

– Чего еще надо?

– Подойди, подойди, не бойся! – голос торговки, привыкшей зычно выкрикивать наименование товара, был необычайно мягок. – Ты не подумай ничего плохого, я тебя хочу попросить об одной услуге.

Я сразу приободрился и вскинул голову. Если она о чем-то просит меня, значит, не должна была меня заложить.

– Слушаю.

Истамбул замялась, а потом махнула рукой.

– Вы не только проиграли Фитилю и Кузьме, но они вас еще и обокрали.

– Как? – не понял я. – Красть у нас было больше нечего.

– Было чего – а заявки на «мерседес», или они у вас были лишние?

Вот оно в чем дело. Мне теперь стало понятно, почему полез обниматься Кузьма и куда подевался рекламный проспект. Выходит, они не только наглые мошенники, но еще и дерзкие воры. Эта новость меня совсем обескуражила. Я медленно ее переваривал. А соседка мое молчание приняла за готовность слушать и зачастила:

– Мне ехать в Москву некогда, у меня товар скоропортящийся, вот я заполнила одну заявку и хочу передать ее с тобою. Если вы поедете на эту фирму, отвезите и мою.

– А деньги как же? – как кассир спросил я ее.

– Пусть они договор на мое имя заполнят, а деньги я по почте им перешлю, у меня теперь есть их реквизиты.

Я решительно остановил ее.

– Я имел в виду деньги не за путевку, а деньги те, что я потрачу на дорогу.

Соседка сразу достала, видно, заранее приготовленный кошелек.

– Вот заявка, а вот двести рублей на дорогу, я думаю, за глаза тебе их хватит.

Я отрицательно покачал головой.

– Я же один не поеду. Если поеду, то обязательно с Данилой. Так что и за него придется заплатить. Вы же знаете, он с бабушкой живет, а какая у нее пенсия – крохи.

Врет Истамбул, что торгует скоропортящимся товаром, по какой-то другой причине она не хотела ехать, по какой, я пока не мог догадаться и поэтому напряженно ждал, приняв самый независимый вид. А соседка недолго раздумывала. Она нехотя снова полезла в кошелек.

– Ладно, так и быть, дам еще на твоего непутевого дружка, только не вздумайте в Москве на вокзале играть.

– Клянусь, никогда больше в жизни, – заверил я ее.

– Верю, верю. Ну так договорились, завтра съездите?.. Старики отпустят?.. Скажи, в школу зачем-то надо, – учила она меня, как отпроситься у деда с бабушкой.

И тут меня посетила не оформившаяся пока до конца мысль, как попасть в число туристов. Я спросил соседку:

– А с чем я приеду, если бы у меня был корешок квитанции, что вы оплатили путевку, тогда был бы другой разговор. А так с какой стати на фирме будут заключать с кем попало договор? Документ нужен об оплате путевки.

Вообще-то идея моя была сырая. Я хотел перед фирмой выступить маклером или дилером, как сейчас говорят, и попробовать оттягать себе бесплатную путевку. Чем черт не шутит, вдруг выгорит. Моя идея понравилась и соседке. Она глянула на часы.

– Ой, полвосьмого, еще успею. Подожди меня на скамейке.

Как вихрь она влетела в дом и потом понеслась по улице. Я сидел и размышлял о том, какие выгоды имею. Если я приведу одного клиента в фонд «Вселенная» – им покажется мало. А вот если несколько человек – тогда другое дело. И тут меня посетило озарение: я подумал о том, что если Истамбул захотела поучаствовать в розыгрыше, то жуликоватые наперсточники тем более захотят. Если сегодня они не поедут в Москву, то завтра обязательно отправятся, делать им здесь больше нечего, разве что вплотную познакомиться с милицией. Значит, надо успеть приехать раньше и выдать их за окученных мною клиентов. Я несколько раз просчитал разные варианты и первый раз за день остался доволен собою. Наконец вдалеке показалась запыхавшаяся Истамбул.

– Все сделала, как ты сказал, смотри, не потеряй квитанцию и паспорт.

– Не потеряю, – сказал я, пряча документы вместе с четырьмя сотнями рублей. – Ждите к вечеру.

Я встал со скамейки и вошел в свой двор. Жизнь снова казалась мне не такой уж плохой. Дед и бабушка не ждали меня так рано.

Утром уже в семь часов мы стояли у дома Сан Саныча. Проводить Настю вышли оба родителя.

– Вы всё запомнили, что должны спросить в фирме? – строго спросил нас хозяин дома.

– Мы узнаем даже, где они родились, – заверил на всякий случай Данила.

– Ходите только кучкой, Настю одну не оставляйте, – напомнила нам Анна Николаевна.

– Мы с нее глаз не будем спускать, не волнуйтесь, – пообещал я.

– Надеюсь, – улыбнулся Сан Саныч.

– Деньги для всех на билеты я Насте дала, – сказала Анна Николаевна, поправляя на дочке белоснежный воротничок.

– Ну, с богом.

Не успели мы пройти и ста шагов, как Данила предложил отдать ему все деньги на сохранение.

– Целее будут, – заверил он нас. – С такой суммой нельзя по городу ходить, вытащат только так. А я еще с вечера приладил потайной карман.

В таких случаях обычно надевают широкий пояс и прячут в них золотые монеты, я в кино такое видел. Но на нашем приятеле никакого пояса не было, ни широкого, ни узкого, одет он был в обычные хлопчатобумажные брюки с двумя топырящимися карманами. Желтая майка с короткими рукавами и сандалии на босую ногу дополняли его незатейливый наряд.

– А куда ты их спрячешь? – недоумевая, спросил я его.

– В трусы, мне бабка на них нашила изнутри карман.

Мы с Настей расхохотались.

– Сколько у тебя денег? – спросил я нашу подружку.

– Пятьсот рублей.

– И у меня четыреста, – полез я в карман. – Итого девятьсот.

Мне показалось, что отдавать их добровольному казначею не стоило – не та сумма. Вот если бы Настины родители дали нам деньги за путевки, тогда другое дело, десять тысяч надо было бы, конечно, надежно спрятать. А так овчинка выделки не стоила. Я так ему и сказал, мол, никто их не вытащит. Но Данила был другого мнения, он скорчил страшную рожу и стал нас запугивать.

– Вы что, Москва проходной город, кого там только нет. Я вчера по телевизору слышал, что одних карманников там не меньше тысячи, а представьте себе, еще всякие наперсточники и прочие ловкачи. Да они там табунами ходят, не успеете рот разинуть, как вас обворуют.

Спорить с ним было бесполезно: если ему в голову что-нибудь втемяшится, он будет, как червь в комоде, пилить нас скрипучим голосом целый день.