Точно также, без единого выстрела, был взят под охрану и вокзал - одноэтажный деревянный барак, выкрашенный, как и все остальные вокзалы четвертого класса на финской стороне перешейка, в красный цвет с белыми наличниками. Прочие станционные постройки (три сарая и водонапорная башня) тоже достались победителям в полной сохранности. Как и мост, находящийся менее чем в километре от станции.

Разобравшись с ближайшими задачами, МБВ двинулся назад, чтобы ударить по ДОТам с тыла. И эта помощь была не лишней…

К этому времени уже совсем рассвело, а снегопад прекратился. Поэтому видимость была отличной. Кроме того, пути на этом участке были проложены по прямой и хорошо просматривались. Заметив приближение атакующих, хитрые белофинны пропустили бронедрезины вперед, а под бронепоездом взорвали фугас. Заложенный глубоко под насыпью еще летом. Отчего саперы его и не обнаружили во время ночного поиска.

Удар был неожиданным и очень опасным! Потому что мог надолго задержать наступление. И задержал бы! Да, только поторопились финны с подрывом фугаса! Выдержки не хватило. А может, глазомер подвел. Из-за отсутствия боевого опыта.

Так или иначе, но взрыв произошел под контрольными платформами. Которые, собственно, для этого и были предназначены. И благополучно свалились под откос. А сам бронепоезд практически не пострадал, сдал назад и открыл огонь по вражеским позициям, прикрывая действия бригады ремонтников. Которые не раз отрабатывались на полигоне. С той разницей, что сейчас ружейно-пулеметный огонь не обозначался холостыми патронами, а велся противником!

И тогда военком БЕПО номер пятнадцать политрук Скворцов, лично возглавивший рембригаду, приказал поставить дымовую завесу.

Свиста пуль политрук не боялся. И под обстрелом ходил в полный рост. Не кланяясь! Демонстрируя бойцам свое абсолютное бесстрашие. И вдохновляя их на боевые подвиги! За нашу Советскую Родину! За товарища Сталина! За ВКП(б)!

Однако должен был наступить на горло песне. Потому что был обязан принять все меры для выполнения поставленной задачи. Для чего обеспечить прикрытие фронта ремонтных работ от вражеского огня. Любыми средствами! Вплоть до контратаки. Если потребуется. И даже с помощью дымзавесы. Хотя это и смахивало на трусость.

Но, приказ - есть приказ! Командир бронедивизиона майор Голенкин выразился однозначно: «Выполнить и доложить!» А военком дивизиона батальонный комиссар Петров добавил от себя: «Любой ценой!» А командир БЕПО старший лейтенант Левченко рекомендовал. В форме приказа. «Поставить дымзавесу! Сразу же! Как только ремонтная бригада выйдет на полотно!» Поэтому. Делать нечего. Пришлось на горло песне наступить. На этот раз…

Повреждение рельс механическим путем или подрывом на небольшом расстоянии (не более четырех-пяти звеньев), в соответствии с Боевым уставом бронесил РККА, при исправности верхнего строения пути и отсутствии противодействия противника требовало от тридцати до сорока пяти минут. Учитывая размеры образовавшейся после взрыва воронки и плотный пулеметный огонь, три часа, потраченных бойцами на засыпку ямы и восстановление путей, тянули на отлично! А несколько раненых только подтверждали героизм участников подвига… Но это потом! В смысле, представление участников подвига к заслуженным правительственным наградам. А сейчас…

- За нашу Советскую Родину! За товарища Сталина! За ВКП(б)! Ур-ра!..

И пошел, командою взметен. По родной земле карельской. То бишь, по рельсам. Броневой дивизион. Он же первый отдельный Краснознаменный. И остановить его было невозможно. Поскольку пули винтовочного калибра бронированным единицам были, что слону дробина. В смысле, как об стенку горох. А полевой артиллерии на этом участке у финнов не имелось. Финское командование считало, что для обороны Хумалийоки, если, паче чаяния, красные все-таки сумеют каким-то образом сюда просочиться (что маловероятно) хватит и одной береговой батареи.

Вероятно, так и было бы. Потому что советские тяжелые, дальние и скоростные бомбардировщики могли бомбить эту батарею до посинения. Но так и не выбомбить. До самого Нового Года. Так что пришлось бы бронеединицам Голенкина оч-чень солоно! Если бы не пикировщики Байдукова.

К ночи зачистка Хумалийоки была завершена, а бронепоезда ворвались в Койвисто. Которое весело горело. И было совершенно пустым. В чем майор Голенкин быстро убедился. А, убедившись, двинулся дальше. На Макслахти…

К этому времени узлы обороны «Кархула» и «Суммаярви» были уже вскрыты. Поэтому финны решили выпрямить линию фронта. В срочном порядке. В смысле, смазать пятки салом. И отойти с полуострова Киперорт на заранее подготовленные позиции. Поближе к Виипури. А заодно эвакуировать гарнизоны береговых батарей с островов Бьорке, Тиуринсаари и Пийсаари. Туда же.

И смазали. И эвакуировали. А матчасть взорвали…

Пятьдесят девятый стрелковый корпус комдива Селиверстова (тридцать девятая Тихоокеанская, пятьдесят девятая Краснознаменная и пятидесятая стрелковые дивизии) действовал на правом фланге Первой Отдельной Краснознаменной армии. И к шестому декабря вышел на линию Перкярви - Лавола - Кюреля - Пяллиля.

Главный удар армия наносила на Сумма-Хоттиненском направлении. Силами двадцать второй й и двадцать шестой стрелковых дивизий двадцать шестого корпуса. При поддержке девятой, одиннадцатой и семнадцатой железнодорожных батарей Береговой обороны КБФ, триста пятнадцатой, триста шестнадцатой и триста семнадцатой крупнокалиберных батарей РГК, четыреста сорок седьмого корпусного гаубичного, сорок третьего и сорок девятого корпусных тяжелых артполков. А также отдельной роты тяжелых танков и девяностого отдельного танкового батальона двадцатой тяжелой танковой бригады имени С.М.Кирова.

Своими активными действиями Селиверстов должен был не допустить удара во фланг и тыл двадцать шестого корпуса. А также обеспечить ввод в прорыв частей двадцать восьмого стрелкового (сто тридцать восьмая, сто сороковая и сто пятидесятая стрелковые дивизии) и одиннадцатого танкового (тридцать девятая и сороковая легкотанковые и десятая стрелково-пулеметная бригады) корпусов.

Узлы обороны «Лейпясуо», «Суурниеми» и «Муолаанкюля», которые должны были атаковать бойцы пятьдесят девятого корпуса, ничем не уступали тем, которые громили бойцы двадцать шестого. Такие же ДОТы и ДЗОТы. Только числом поболе. А зона затопления - пошире. Ну, и все остальные прелести. Заросшие непролазным лесом сопки и лощины, незамерзающие болота и озера, речки и речушки, ручьи и ручейки…

Пятидесятый отдельный инженерный батальон особого назначения штурмовал укрепузел «Муолаанкюля», расположенный в межозерном дефиле Муолаанярви - Яюряпяянярви и представлявший собой хорошо продуманную систему из двадцати двух многоамбразурных долговременных огневых точек. Не только пулеметных, но и пушечных. Стены и крыша ДОТов достигали двух метров толщины, напольные стенки были завалены многометровой подушкой из гранитных валунов, местность в секторах обстрела расчищена от деревьев, а подходы прикрыты проволочным заграждением.

Пятьдесят девятый ОтИБОН долбил узел обороны «Суурниеми», находившийся между озером Муолаанярви и болотом Суурсуо. Пять многоамбразурных ДОТов фланкирующего огня с пулеметными казематами, казармами для личного состава и наблюдательными бронекуполами, а также бетонное ротное укрытие с амбразурами для автоматов и двухэтажный батальонный командный пункт с двумя бронекуполами и подземной отапливаемой казармой на сорок человек. И (само собой, а куда без них!) ДЗОТы, пулеметные ячейки, окопы и колючая проволока.

Все ДОТы укрепленного узла «Суурниеми» и большая часть «Муолаанкюля» были построены этим летом по чертежам, которые привез с собой один из самых известных фортификаторов Европы генерал-майор бельгийской армии Баду. Нанятый за оч-чень большие деньги! И, надо сказать, честно их отработавший.

Тридцать девятому ОтИБОНу достался «Лейпясуо» - пять одноамбразурных ДОТов фронтального огня, простреливавших местность вдоль полотна железной дороги в двух километрах юго-восточнее одноименной станции, и два ДОТа-»миллионера» еще двумя километрами юго-восточнее, у моста (ясное дело, взорванного!) через реку Перонйоки.