Впрочем, с этими бедами экипаж мог справиться и собственными силами. Хуже было с политико-моральным состоянием. Которое было ниже ватерлинии…
При попытке подать на «Киров» новый буксирный конец вместо лопнувшего, ледяной балтийской волной были смыты за борт главный боцман Мошкин и краснофлот?цы Быков и Хрулев. И спасти их не было никакой возможности.
Как не было никакой возможности спасти и экипаж крейсера, который боролся за свой корабль до последнего. И ушел на дно вместе с ним. Вскоре после того, как лопнул буксир и «Киров» остался один на один с десятибалльным штормом.
Огромные, увенчанные пеной водяные горы падали на крейсер одна за другой. Изувеченный корабль не сдавался, но долго противостоять разбушевавшейся стихии не мог. Слишком неравными оказались силы.
Очередная волна вновь захлестнула носовые башни главного калибра и боевую рубку до самого дальномера. Несколько мгновений спустя они показались из-под воды. Но только для того, чтобы опять в нее опуститься… Теперь уже насовсем.
Под бешеными ударами волн броневая траверзная переборка шестьдесят первого шпангоута, столько часов преграждавшая путь воде после того, как «Кирову» миной оторвало носовую оконечность, наконец, не выдержала. И море рванулось внутрь крейсера. Заполняя отсек за отсеком. Убивая корабль. И его героический экипаж.
Агония длилась недолго. «Киров» приподнял корму с медленно вращающимися винтами. И соскользнул в беснующуюся черную пучину.
Очень быстро!
И все же не настолько быстро, чтобы радист не успел отстучать в эфир открытым текстом: «Погибаю, но не сдаюсь! Прощайте, товарищи…».
Командир «Сметливого» капитан второго ранга Кудрявцев стоял на мостике, сжимая побелевшими пальцами поручень, и молча смотрел, как уходит под воду со всем экипажем его флагман. Который он упрямо тащил на буксире сквозь шторм. В Таллин. До которого оставалось каких-то двадцать миль…
Когда ему доложили о последней радиограмме с «Кирова», он спустился к себе в каюту и застрелился.
Не от страха. Хотя Кудрявцев не сомневался, что на берегу его ждет трибунал. А от невыносимой боли человека, который мог спасти своих товарищей. Но не сумел.
В Таллин эсминец привел старший помощник капитан-лейтенант Колесников…
Оставшись без командира, сраженный гибелью крейсера, происшедшей на его глазах, экипаж «Сметливого» совсем сник… Вяло чинил корабль. Вяло грузил припасы. И, вообще, ходил как в воду опущенный…
Капитан первого ранга Алафузов, доложив наркому о результатах проведенной операции по ВЧ, немедленно отправился на «Сметливый».
Прошелся по кораблю… Посмотрел на это все… Поговорил с моряками… И собрал комсостав и коммунистов в кают-компании.
Выслушав доклад старпома, принявшего командование после гибели Кудрявцева, Алафузов мрачно прищурился. За показным бодрячеством врио командира пытался спрятать уныние и страх. Военком «Сметливого» держался немногим лучше. Отчетливо осознавая степень своей ответственности за происшедшее.
Уполномоченный Особого отдела уже снял показания с обоих. Но с арестом пока не спешил. Ожидая приказа сверху. Поскольку в органах был не новичок. И отлично знал, что инициатива - штука наказуемая.
Но это было сейчас не важно! Командира и военкома можно поменять. А где взять экипаж?! Сейчас надо было любой ценой воодушевить людей! И вдохновить их на бой с врагом! Потому что у Алафузова было теперь на два корабля меньше. И каких корабля! Владимир Антонович скрипнул зубами…
- Товарищи коммунисты! - тяжело поднялся замкомфлота, когда военком, стушевавшись под его суровым взглядом, скомкал свое выступление. - Балтийский флот понес тяжелейшие потери. В бою с подлым и коварным врагом погибли эсминец «Стремительный» и крейсер «Киров»… Погибли геройски! Вот последняя радиограмма с «Кирова», - Алафузов взял листок и прочитал. - «Погибаю, но не сдаюсь! Прощайте, товарищи!», - он оглядел сумрачные лица присутствующих. - Предлагаю почтить память погибших товарищей вставанием.
Зашумели, сдвигаясь стулья. Все встали. В кают-компании повисла тишина…
И стало слышно, как бьется волна за бортом эсминца. Как стучат подошвами по сходням краснофлотцы, таская ящики с припасами. И мерно гудят насосы, закачивая топливо в цистерны корабля. А на полубаке, прямо над головой, гремят кувалды.
- Прошу садиться, - сказал Алафузов минуту спустя. - Вчера, в бою с врагом погибло девятьсот наших товарищей… Но эти жертвы были не напрасны! - возвысил он голос. - Своим набегом они отвлекли на себя внимание врага! И приняли на себя весь его огонь! Поэтому мы и смогли нанести белофиннам такой внезапный и жестокий удар в Ботническом заливе!.. Там, где они нас не ждали!.. Потому что все их внимание было приковано к крейсеру «Киров» и эсминцам «Стремительный» и «Сметливый»!.. Благодаря чему нами были до основания разрушены важнейшие вражеские порты Вааса, Пори и Раумо, через которые англо-французские империалисты снабжали оружием своих белофинских прихвостней! А все их фарватеры мы забросали минами! А кроме этого, потопили десять транспортов!.. И это наша общая победа, товарищи!
Алафузов окинул взглядом моряков, заметно оживившихся после его слов. Потухшие глаза снова загорелись. Потому что понесенные потери теперь обрели смысл. А тяжкое поражение превратилось в настоящую победу. Трудную и дорого оплаченную. Но все-таки Победу!..
- Командование внимательно изучит все материалы вашего героического похода. Но уже сейчас я могу с уверенностью сказать, - замкомфлота сделал паузу и закончил, твердо и веско. - Экипаж «Сметливого» сделал все ради спасения своих боевых товарищей! И не его вина, что они погибли, а подлого врага! Который должен быть уничтожен!..
Вернувшись в штаб, Алафузов приказал вестовому заварить чаю. Как можно крепче! Он не спал уже несколько суток. И в ближайшее время позволить себе этого не мог. Поскольку боевые действия в Финском заливе развивались по нарастающей. Не взирая на смену командования флотом. А, может быть, как раз, именно, поэтому…
Как только стих шторм, Отряд особого назначения КБФ приступил к выполнению боевой задачи, ради которой и был сформирован - высадке десанта на острова Сейскари, Лавенсаари, Суур-Тютерсаари, Нарви, Соммери и Суурсаари. Которые третьего декабря были переданы Советскому Союзу в вечное владение Народным Правительством Финляндии. В соответствии с Договором о дружбе и взаимопомощи.
Отряд особого назначения (восемь транспортов, три сторожевика, двенадцать тральщиков, шестьдесят катеров, буксиров и мотобаркасов) совместно с Отрядом корабельной поддержки (эсминцы «Артем», «Володарский», «Ленин», «Карл Маркс» и «Энгельс») должен был обеспечить доставку и поддержать артогнем высадку на островах частей отдельной специальной стрелковой бригады Береговой обороны Краснознаменного Балтийского флота.
Командир Отряда особого назначения капитан первого ранга Рамишвили был обстрелянным боевым моряком. Участвовал в справедливой борьбе испанского народа против фашизма. Был награжден орденами Красного Знамени и Красной Звезды.
Правда, встретиться с врагом в открытом море ему ни разу так и не довелось. Дон Хуан Гарсиа (он же капитан второго ранга Семен Рамишвили) являлся военным советником при командире Картахенской военно-морской базы. И все свои силы, знания, навыки и умения отдавал делу организации бесперебойной работы по обеспечению жизнедеятельности республиканского флота и приему советских транспортов с оружием и боеприпасами для сражающейся Испании. Под прямым руководством дона Николаса Лепанто - нынешнего наркома ВМФ, а тогда военно-морского атташе при Полпредстве СССР в Испании и главного морского советника капитана первого ранга Кузнецова. Которого помнил еще по годам совместной учебы в военно-морском училище имени Фрунзе.
В училище Семен Рамишвили был старше Николая Кузнецова на целый курс. А теперь, вот, на десяток ступеней служебной лестницы младше.
Впрочем, это его нисколько не беспокоило. В смысле, не беспокоило количество широких полос на рукавах. К командованию эскадрами, флотилиями и флотами Семен никогда не рвался. Предпочитая преподавательскую работу. После окончания адъюнктуры Военно-морской академии имени товарища Ворошилова он в течение года служил старшим преподавателем. Сначала на Спецкурсах комсостава ВМФ при академии, а потом на кафедре оперативного искусства. Что его вполне устраивало.
