А Ладога славилась своими штормами, нередко достигавшими восьми баллов…

Это озеро было одним из крупнейших в мире (длина с севера на юг - двести тринадцать, а ширина - сто тридцать девять километров) и в северной своей части достигало глубины двухсот двадцати пяти метров, а на юге, наоборот, изобиловало каменистыми рифами и банками. В дореволюционные времена страховые общества даже избегали страхования судов, ходивших с грузом по Ладоге. Все судоходство шло по обходным каналам, строительство которых началось еще при Петре Первом. Фактически, от обычных морей это озеро отличалось лишь тем, что было пресным.

Но самое печальное было то, что ни кадровые военные моряки, которыми была укомплектована команда канонерки, ни речники, оставшиеся на своих пароходах после их мобилизации, опыта плавания в коварных ладожских водах не имели. Более того, об их коварстве не знали. Считая Ладогу обыкновенным, только очень большим, озером. То бишь, прудом. Но оч-чень большим.

Пограничники, изрядно хлебнувшие лиха за время несения службы, могли бы многое рассказать новым боевым товарищам о повадках этого неприветливого водоема. Но не успели. Потому что пришли в Шлиссельбург лишь за неделю до начала боев…

В соответствии с приказом военного совета КБФ от двадцать третьего ноября Ладожская военная флотилия должна была поддерживать огнем артиллерии фланги Седьмой и Восьмой армий. А поскольку единственным кораблем, способным поддерживать фланги огнем артиллерии, была канонерская лодка «Ораниенбаум», командующему флотилией пришлось выбирать, кого из них поддерживать в первую очередь, а кого во вторую.

Чутье подсказывало ему, что основные события развернутся на Карельском перешейке. Опять же, это было ближе. И не надо было идти через озеро. С «эскадрой», не имеющей ни лагов, ни надежных компасов. И вообще, ни разу в жизни, не ходившей вне видимости берега. Да еще и в строю. Поэтому выбор пал на Седьмую армию…

Тридцатого ноября, еще затемно, первый отряд ЛВФ (канонерка, два сторожевика, четыре тральщика и шесть катеров), под брейд-вымпелом командующего флотилией, вышел из Шлиссельбурга и самым полным ходом (семь узлов!) направился в Нижние Никулясы, чтобы принять на борт делегата связи восемьдесят четвертой дивизии.

Шли вдоль берега. Без приключений. Впрочем, это было еще только начало…

Из-за малых глубин в гавань Нижние Никулясы могли войти лишь катера. Что они и сделали. Все, кроме СКА-413, командир которого был самый умный и решил подойти к молу с внешней стороны. И налетел на камни. Пробил днище и сразу же затонул.

К счастью, на озере было тихо и никто не погиб. Хотя ледяная ладожская вода неплохо взбодрила смелый экипаж…

На рассвете, так и не дождавшись делегата, отряд двинулся дальше. Попутно подыскивая гавань, удобную для стоянки не только катеров, но и других кораблей.

Дойдя до мыса Саунаниеми, отряд разделился. Основные силы встали на якорь. Катера отправились на разведку. А «ижорцы» приступили к тралению. И для начала обследовали участок между берегом и банкой Тайпаленлуото. Тут же попав под огонь белофинской береговой батареи, расположенной на мысе Яривисиниеми.

Тральщики немедленно повернули на юг, выйдя из-под обстрела. И финны перенесли огонь на другие корабли.

Столбы разрывов вздымались тут и там. Однако снаряды падали с недолетом. Из чего Трайнин сделал вывод, что дальность стрельбы вражеской батареи не превышает семидесяти кабельтовых. И приказал командиру канонерской лодки «Ораниенбаум» старшему лейтенанту Стрельцову обстрелять эту батарею, не подходя к ней на более близкую дистанцию. «Ижорцы» получили задание тралить по курсу канонерки, а морские охотники - осуществлять противолодочное и противовоздушное охранение.

Капитан первого ранга Трайнин отлично знал, что подлодок на Ладоге у финнов нет. Как, впрочем, нет и морской авиации. Тем не менее, считал необходимым с самого начала приучать вчерашних гражданских моряков и бывших пограничников к настоящему флотскому порядку. И пользовался для этого любой возможностью.

В три пополудни корабли снялись с якоря и отправились на выполнение задания.

После первого же залпа по «Ораниенбауму» открыла огонь неприятельская батарея. К сожалению, вспышек вражеских выстрелов не было видно, так как на берег опустился туман. Сделав три залпа наугад, Стрельцов прекратил стрельбу и повернул назад. Но пошел не протраленным фарватером, а в обход банки Тайпаленлуото.

Что и привело к беде.

Сгущались сумерки. Лаг на «Ораниенбауме» отсутствовал, а таблицы соответствия скорости хода оборотам машины не было. Переоценив реальный ход, Стрельцов решил, что опасное место уже пройдено, и, не удосужившись проконтролировать прокладку измерением глубины, повернул раньше времени. И загнал свой корабль на камни.

Тральщики, шедшие в кильватере за канлодкой, попытались при помощи буксиров стащить ее с банки, но из-за усилившегося ветра сами попали в тяжёлое положение. ТЩ-37 был выброшен волной на камни и затонул, а ТЩ-31 коснулся корпусом дна и получил течь. «Мошкам» тоже досталось. Один погнул на камнях винты, а другой получил пробоину.

Тем временем, остальные катера, отправленные во все концы на поиски удобной для стоянки гавани, обнаружили отличную бухту, защищенную дамбой от всех ветров.

Близость гавани Саунасаари к линии фронта внушала некоторое опасение, но выбирать было не из чего, и капитан первого ранга решил ей воспользоваться. Кроме того, она располагалась южнее мыса Саунаниеми, и, следовательно, была недосягаема для снарядов батареи Яривисиниеми. Во всяком случае, тогда командующий флотилией был в этом совершенно уверен…

Узнав о трагедии, разыгравшейся у Тайпаленлуото, Трайнин скрипнул зубами. Если бы ему сейчас попался в руки этот недоделанный старший лейтенант, командир канлодки, он доделал бы его своими собственными руками! Угробить единственный, годный для артиллерийской поддержки, корабль! Сорвать выполнение боевой задачи!

А тут еще и делегат связи прибыл. От командира восемьдесят четвертой стрелковой дивизии. Которая собиралась завтра утром форсировать реку Тайпаленйоки. И просила об этой самой артиллерийской поддержке.

Оставалось только одно. Выйти в залив Тайпаленлахти и поддержать наступление восемьдесят четвертой дивизии посредством отвлечения огня финских береговых батарей на себя. Без надежды нанести им хоть какой-нибудь ответный урон.

В десять утра второго декабря первый отряд Ладожской военной флотилии в полном составе (два сторожевика, три тральщика и четыре катера) вышел из гавани и открыл ураганный огонь из всех своих орудий (две трехдюймовки и пять сорокапяток).

Эта атака была откровенно демонстративной. Потому что большинство снарядов даже до берега не долетело. В отличие от финских. Которые очень быстро достигли накрытия. Хотя ни в кого и не попали.

Тогда отряд повернул к берегу и сократил дистанцию. Чтобы попытаться достать белофиннов хотя бы из трехдюймовок. Экипаж канлодки «Ораниенбаум», гордо сидящей на камнях посреди озера, не выдержал и тоже сделал несколько залпов.

Бой продолжался почти полтора часа. И таки достиг своей цели - пехота, форсирующая Тайпаленйоки, получила обещанную поддержку. Потому что финские береговые батареи весь огонь сосредоточили по кораблям Ладожской флотилии…

Выпустив две сотни снарядов, отряд прекратил стрельбу и вернулся в Саунасаари.

Между тем, погода, начавшая портиться еще с утра, после обеда испортилась окончательно. На озере разыгрался шторм. Который с каждым часом становился все сильнее. Пока не достиг восьми баллов.

И тут прилетели первые снаряды…

Командир третьего берегового артиллерийского полка Береговой обороны Военно-морских сил Финляндии полковник Ярвинен, изучая возможности защиты укрепрайона «Тайпале» со стороны озера, предположил, что такая удобная бухта, как Саунасаари, обязательно привлечет внимание советского командования. Или в качестве передовой базы Ладожской военной флотилии, или для высадки десанта.