-Нормальный человек такого жрать не станет!
Маша кивнула головой, чтобы отвязался. А через малое время явился Макс. Собранный, спокойный, холодный как ледяная гора. Молча взялся пить очень сладкий чай. Смотрел на Машу, слушал Мишкины шутки. Потом, вдруг брякнул.
-А мне подарок положен, на Новый Год?
Буров и Полежаева обменялись быстрыми взглядами. Чуть виноватыми, чуть озадаченными. Гризли, наслаждаясь моментом, попросил.
-Косу можно расплести?
Маша поперхнулась чаем.
-Что?
-Кто-нибудь, я мужиков имею ввиду, это делал? Разрешала кому? А?
-Нет.
-Врешь, наверно. Может в лагере, какому симпотному пионеру подвезло?
-Нет. Сказала же.
-Точно?
-Макс!
-Ну?
-Что, ну?
-Косу, говорю, твою, можно расплести? Давно мечтаю.
Маша опять покраснела. Но согласилась.
-Да.
Гризли подъехал на своем стуле. Блин, он у него был круглый, с колесиками! Развернул девушку спиной к себе. Рекомендовал.
-Продолжайте. Я мешать не буду.
Быстро погладил добычу горячей ладонью. Снизу вверх. От попы до шеи. Машиному телу это жутко понравилось. В животе собрался и запульсировал огненный ком.
Впрочем, Гризли больше не озоровал, не будоражил опасными прикосновениями. Занялся своим подарком.
Взялся за узелок зеленого шнурка. Маша поняла, отражаясь в Мишкиных глазах, что выглядит дура дурой. Было от чего. Макс медленно, с блаженными вздохами, распускал косу. Невозмутимо пить чай не получалось, хоть тресни! Полежаева пунцовая, как пионерский галстук, смотрела на Мишку. Буров после минутной заминки, вновь захрустел печеньем. Действия Гризли не отбили у него аппетит.
-Налей мне еще чашку.
Вежливо проговорила Маша. Буров, продолжая жевать, кивнул, потянулся, выполнил просьбу. Предложил заботливо.
-Варенье хочешь?
-Нет...
Полежаева точно со стороны, расслышав себя, поняла, что умирающие интонации - реальность, а не притворство. Голос у нее исказился. Некстати вспомнилось, как она мысленно пофыркивала насчет Светкиного кокетства. Пауз разных, вздохов - в присутствии Крутого Пацана. Вот, дура. Не Светка, а она, умница и красавица.
Макс уже справился с задачей. Отшвырнул скомканный шнурок на многострадальную столешницу. Отъехал на шаг, взглянуть, что получилось. Вернулся. Пропустил несколько прядей сквозь пальцы. Намотал на запястье. Пошевелил рукой, посмотрел - как шелковый браслет соскальзывает. Наклонился, прижался лбом. Щекой коротко потерся. Засмеялся. Выглянул из-за Машиного плеча, чуть касаясь его подбородком. Честно и блаженно сообщил другу.
-Буров, я счастлив. Лучшего подарка на Новый Год у меня еще не было.
* * *
Конец января и февраль прошли под знаком бесконечных вызовов в милицию. Маша, всегда в обществе Ильи Ильича, таскалась к следователю по три раза в неделю. Чего от нее добивались триста раз, переспрашивая об одном и том же? Единственное, что она утаила от мрачных ребят в форме - обстоятельства знакомства с гризли. Приплетать отчима и маму было ни к чему. Дед с ней согласился. В итоге беседы со следователем напоминали диалог из театра абсурда. О взаимопонимании речь не шла.
-Максим Алексеевич Зверев ваш любовник?
Вновь и снова приставал следователь.
-Нет.
-Вы уверены?
.....
-Представляешь, дед, он так и спросил. В тридцать пятый раз уже. Уверена ли я в том, что не сплю с Максом?! Дурдом. Кошмар какой-то!
-Вовсе нет. Он не может понять, что вас связывает. Вы не вписываетесь в рамки, привычных представлений. Так не бывает. Кстати, ты изменилась.
-?
-Говоришь о Максе, и глаза загораются.
-?
-Он тебя приручил. Ты его, если и не любишь, то ждешь. Зря.
Маша вскочила с табуретки, унеслась в комнату, рухнула на кровать. Дед материализовался в дверях.
-Золотце. Это правда. Обидеть тебя я не хочу.
Маша натянула покрывало на голову. Дед исчез.
Весь мир был в заговоре против нее. Решительно. Вчера Буров пел ту же песню. Сегодня Илья Ильич. Да она сама может им рассказать, что не хуже этих воспитателей понимает... А что именно? Что?
-Дед!
-Слушаю.
-Дед. К нему тянет.
-Еще бы.
Вошел, присел на краешек постели. Протянул сухую крепкую ладонь. Ласково погладил внучку по макушке. Неожиданно добавил.
-Это моя вина.
-Почему?
-Надо было сразу отрезать тебя от него. Запретить общаться. Но, я ужасно боялся.
-Чего?
-Что ты взбрыкнешь и убежишь. От меня.
Маша повернулась, вползла головой и плечами на колени Ильи Ильича. Снизу посмотрела в родные внимательные глаза. Прикусив губу и лукаво улыбаясь. Дед перестал хмуриться. Надавил пальцем на нос.
-Пип.
Маша спросила с хитрецой.
-Мне же, вроде, некуда было бежать?
-Ты так думаешь?
-Да.
-Золотце, ты же, когда удила закусываешь, способна на любую глупость. К Максу ненаглядному и помчалась бы.
-Ну...
-Не Макаренко я к сожалению.
-Дед, почему ты сказал - еще бы? В смысле, еще бы не тянуло. Я о Максе.
-Понял. Он личность харизматическая, золотце. Это нечто врожденное, вроде магии. Такие люди могут религии основывать. Запросто. Недостатка в желающих пасть на колени и поклоняться не будет.
-Я не люблю его.
-Ты себя в этом убеждаешь или меня?
-Дед.
-Что, золотце?
-Я, правда, не люблю его.
-Ну и не люби на здоровье. Он, кстати, сколько дней не звонил?
-Двенадцать. Сегодня тринадцатый.
Илья Ильич больше ничего не говорил, просто смотрел сверху вниз. На Машины щеки наползла свекольная краска.
-О, блин! Блин! Я попалась, да?
-Кому?
-Тебе!
-Разве я тебя ловил? Сама проболталась, что дни считаешь.
* * *
Изредка выбирались в гости со Светой к ее приятельницам. Или встречались возле университета, чтобы просто прошвырнуться по центру.
Рост эффектных подружек, плюс хорошая осанка (дед выполнил обещание, после тридцати-сорока синяков от безжалостных щипков, внучка перестала сутулиться) делали их более, чем заметными. Даже на улице, когда они шествовали рядом, постоянно оглядывались не только мальчишки и юноши, но и мужчины постарше.
Выходили плечо к плечу из магазина. Носы вверх. Дубленки, шапочки, хорошие сапожки, Машина коса, переброшенная вперед, на грудь. Пацанчик лет пяти уставился, выпучив круглые глазки, громко спросил у тетки, которая тащила его за руку.
-Мам! Мам! Это дамы, да?
-Дамы?!
Горько окрысилась женщина. Злобно зыркнула, поволокла сына прочь. Он выворачивался, стараясь посмотреть за спину, дрыгал толстыми ножками. Мама не позволила.
-Кажется, она решила, что мы проститутки. Возможно даже интердевочки.
Фыркнула Света. Маша посмотрела на подругу с недоумением.
-?
-Точно тебе говорю.
Недавно на экраны страны вышел скандальный фильм: повествующий о тяжелой жизни путаны. Школьницы начали писать в анкетах, что мечтают стать валютными проститутками.
-С чего бы?
-Высокие, прилично одетые. Держимся прямо. Улыбаемся. Вот дремучие бабы нам и вешают ярлык.
-И что теперь? Сутулиться и делать морду кирпичом?
-Если хочешь не раздражать несчастных теток, безусловно.
-Вот еще. На всех не угодишь.
-Абсолютно верно. Они смотрят благосклонно только на сереньких мышек.
-Общенациональная проблема?
-Скорее обще провинциальная. В Москве люди меньше обращают внимание друг на друга.
Маша пожала плечами. Спорить о том, чего не знает? Зачем? Проще допросить деда. Что он думает по этому поводу.
* * *
В конце января, сразу после крещенских морозов внезапно потеплело. Горожане, впрочем, не торопились вылезать из шуб.
Маша со Светой, собрались в гости в субботу после обеда. Поддели под дубленки тоненькие хлопчатобумажные водолазки, вместо свитеров. Поменяли варежки на перчатки. Разоблачаться совсем по погоде не стоило. Осенние куртки это хорошо, но коварная холодрыга могла накинуться на Заранск в считанные часы. Встретились возле десятой школы. На остановке, забравшись на скамейку с ногами (Маша этого терпеть не могла) кучковалась стайка подростков.
