-Выйдешь замуж, еще посмотрим на тебя!

-Да, конечно.

Не стала спорить дочь, решившая, впрочем, что мамин вид - неплохая антиреклама прелестей семейной жизни. Тут вторая мысль поразила ее. Вчера жующий Мишка дико раздражал своим чрезмерным аппетитом, сегодня мама? С чего бы это? Закон парных случаев, не иначе.

Дед и Макс имели на кухне долгую (сорок минут) беседу. Машу выгнали в магазин. Она явилась раньше, через пол часа - и была выдворена на лестничную площадку! Дела.

Топтаться в гордом одиночестве не пришлось. Перед дверью тусовалась охрана Крутого Пацана. Маша скроила пакостную морду. Никакой реакции. Маша ослепительно улыбнулась. Снова аут. Достать парней не получалось. Тьфу. Девушка плюнула на них, расстегнула дубленку, присела на корточки, стала грызть косу. Непробиваемые терминаторы сохраняли полный нейтралитет? Ну и молодцы! Общими усилиями компания имела вид своеобразный. Три человека делали вид, что не замечают друг друга. Не потерявшая надежду Маша придумала новый ход: попыталась угостить ребят жевачкой. Наивная девочка. Отказались они вежливо и молча. Головами покачали. Вот гориллы. Где их только Макс откопал. Может, клонировали по спецзаказу? Морды совершенно одинаковые. Фигуры тоже. Такую красавицу старательно игнорируют! Профессионалы. Истуканы гипсовые. Юноши без весел. Маша чихнула.

-Будь здорова.

Произнесла одна ожившая фигура. С чего бы это вдруг?

-Спасибо.

Поблагодарила вежливая девушка, для такого случая, прекратив жевать измусляканный хвостик. Выплюнула его, мокрый и смешной, похожий на кисточку. Встала. Заложив руки в карманы джинсов, спросила небрежно.

-А где Диман?

Без всякой надежды на ответ, между прочим. Но один из охранников, действительно, обрел дар речи.

-В Питере.

-Да вы что! Давно?

-Угу.

-Ясно. А вас как зовут?

-Леха.

-Меня - Мария.

Полежаева решила ковать железо - пока оно не остыло. Мило обратилась ко второму типу.

-А вас?

У него на скулах вздулись желваки. Болтливость напарника так возмутила? Тем не менее, бодигард решил поддержать беседу. Пусть и со скрипом. Весьма неожиданно прозвучало.

-Сергей Иванович.

Маша чуть не расхохоталась. Но - присмотрелась внимательнее. И остолбенела. Глупое хихиканье растаяло не родившись. Интересно, где были ее глаза раньше?! Почему она не заметила, сама, без невинной подсказки, что охранник номер два был старше первого лет на десять с гаком? Хотя, догадайся, попробуй, когда морщин и живота нет. Возраст циркачей, например, и мастеров бальных танцев тоже не установишь, пока в паспорт не заглянешь. Так дед говорит. А он в людях разбирается.

Продолжая щебетать точно клиническая идиотка, Полежаева поинтересовалась с восторгом и любопытством.

-Сергей Иванович, а сколько вам лет?

Вот повезло, кажется, она нажала на любимую клавишу охранника. Бодигард посмотрел на Машу горделиво. Сообщил, важно распушив павлиний хвост.

-Сорок.

У Маши ноги подогнулись.

-Ого!

Съехала вдоль стены, не жалея дубленки, щедро пачкая шкуру известкой. Вновь присела на корточки, заглянула снизу в лицо громилы.

-А не врете?

Сергей Иванович промолчал. Маша головой потрясла.

-Упасть не встать. Не могу поверить. Вы с Лехой выглядите ровесниками, практически.

Охранник казался польщенным. Но дальнейшего сближения не получилось. Открылась дверь. В проеме возник угрюмый, взъерошенный вожак. Он немного напоминал крупного щенка, получившего заслуженную выволочку. Глаза грустно-виноватые. Голос нервный.

-Уходим.

Леха немедленно заторопился, заскакал вниз по лестнице. Сергей Иванович остался на месте, только отошел на пару шагов. Макс перевел взгляд на девушку.

-Увидимся вечером.

-?

-Я подъеду. Решу пару дел и появлюсь. Ты на деда не обижайся, если что... Он тебя любит, на самом деле. Все.

Прошел мимо, как всегда не оборачиваясь. Герой. На голову ниже Сергея Ивановича. Но даже рядом с таким верзилой, ухитрялся выглядеть мощным. Дело не только в осанке и походке. Стлался за ним невидимый шлейф властности. Харизма, блин. Не иначе.

-Иди домой, Машуль.

Попросил дед, материализуясь на площадке. Внучка шагнула навстречу. Посмотрела несколько нервно. Сильно ли сердится?

-Иди домой, золотце. Натворили вы дел.

-Мы?

Маша не поверила своим ушам. Повторила возмущенно.

-Кто это мы? Я и Макс, что ли?

-Нет. Вы это только вы, дорогая Мария Алексеевна. И ваш ангел-хранитель. Вот кому премия положена. Был бы я верующим человеком, помчался бы в храм: лоб об пол расшибать, деньги жертвовать, свечки ставить и все такое, что там еще положено, совершать. Жаль не в курсе. А, может, все же и схожу. Завтра, с утра. Как думаешь? Молитвы престарелых грешников доходят по адресу?

Полежаева дипломатично проглотила ехидный ответ. Дед положил Машке на плечо сухую сильную ладонь. Чуть нажал.

-Домой, ужасная моя. Домой.

-Ужасная?

-Домой.

-А ты?

Он виновато вынул из-за спины руку. С сигаретой и зажигалкой???

-Дед, ты же не куришь!

Илья Ильич пожал плечом, неопределенно хмыкнул. Махнул свободной ладонью, потер переносицу, наконец ответил.

-Да, не курю. Не курил, вернее, десять лет. Но... Но... Надо мне, нервишки разыгрались. Иди домой. Я скоро.

Маша расплела косу. Швырнула узенькую ленточку, не глядя, на диван. Черная змейка шустро сползла на пол.

-Блин.

Нагнулась - подобрать и вернуть беглянку на место, обнаружила рядом с лентой сложенный вдвое лист бумаги. Тоже, видно упорхнувший прочь от скверной хозяйки. Когда? Не позднее субботы, ведь Полежаева старательно намывала полы минимум пару раз в неделю.

-И что у нас здесь?

Под диваном скрывалось от недостойных взглядов лирическое приложение к очередному Ванечкиному письму? Последнее было получено и прочитано вчера. Похоже не правду. Не дед же сюрприза ради подсунул записочку.

Маша подняла оба "артефакта". Аккуратно свернула атласную змейку, водворила на место, рядом с расческой. Глянула на лист бумаги.

-Итак, что это?

Стихи, разумеется. Что еще может случайно оказаться под кроватью, вернее диваном, у приличной барышни.

Отлетают надежды, как листья с дерев,

Оставляя душе неизбывную боль.

Тихий ветер становится злым, осмелев,

Рвет нам ветви. И в раны холодную соль

Насыпает горстями, дрожа в полусне

Тихо стонем, стволами тоскливо скрипим.

И мечтаем, не веря в нее, о весне.

И молитвы усердно и кротко творим.

Веселенький Новый Год получился. Полный звездец, как выразилась бы дорогая Светка, приславшая, кстати, симпатичную открытку (двенадцать орфографических ошибок в коротеньком тексте) с синеглазой грустной снегурочкой. Будущая гордость отечественного баскетбола настоятельно просила передать большой привет физруку Бонду, но у Маши как-то не сложилось с этим, голова была другими проблемами забита. Иван-Царевич тоже нашелся. Мама вручила письмо. Толстое-претолстое от десятка вложенных фотографий. И одна страничка, набранного на компьютере рассказа о красотах Иерусалима. Ванечка провел там две недели у двоюродной бабушки. Остался под впечатлением. Пытался передать свои чувства бывшей однокласснице. Чудак. Разделить восторг новообращенного еврея, Полежаева была не способна. В принципе. По крайней мере, в данный момент. Выпили с дедом шампанского, обзвонили друзей и знакомых, ответили на аналогичные любезности и завалились спать. В половине второго. Телевизионное натужно радостное празднование Машу на подвиг - сесть и смотреть - не вдохновляло. Решительно.

Макс и Мишка, надо полагать, где-нибудь резвились. Вместе. А что им еще оставалось? Дед внучку (чему она втайне была очень рада) с ними не отпустил. Догадайтесь, какой ингредиент из вышеперечисленных двух на букву "М" его не устраивал?