Она поймала себя на том, что не отрываясь смотрит на его профиль. Оказывается, в этот момент она размышляла о том, как это будет восхитительно – целовать его переломанный нос или гладить его непокорную каштановую гриву.

– Единственный Пирс, которого я имею удовольствие знать, может быть, и безрассудный, – сказала она мягко. – Но я не назвала бы его неприветливым.

Дилан довольно усмехнулся:

– Вы еще не видели меня в бешенстве, моя дорогая.

– Возможно, мне понравится ваша ярость. Я люблю грозу – чем страшней, тем лучше.

– Да, в самом деле. Вы не боитесь гроз и бурь. – Улыбка медленно сошла с его лица. – Но у меня есть другие молнии, дорогая моя. И вы можете сгореть дотла.

– Я догадываюсь. – Она ответила на его испепеляющий взгляд, в котором, казалось, скрывалось столько же заряда, как и в ударе молнии. – И эта молния такая же горячая, как та, что чуть не убила нас на Белгрейв-сквер?

– Горячее, Шарлотта, – произнес он совсем тихо, но с таким чувством, что она вздрогнула. – И гораздо опаснее.

– Но я отношусь к тем женщинам, которые находят Лондон слишком скучным и банальным. – Она с трудом сохраняла самообладание. – Мне нужны не только гром и молнии, но и жар пустыни.

– Значит, вам не хватает жара? – Он еще ближе склонился к ней. Теперь его лицо было всего в дюйме от нее, и она была уверена, что еще немного, и он бы ее поцеловал. – Или опасности?

– И того и другого, – прошептала она.

Дверь в их ложу внезапно распахнулась. Испуганные, они вскочили на ноги.

– Мистер Пирс, как чудесно, что вы тоже пришли сегодня в театр! – В ложу как вихрь ворвалась высокая худая женщина в ярком, абрикосового цвета платье, сопровождаемая решительным пожилым господином.

– Леди Беатрис. – Дилан склонился к ее руке, обтянутой перчаткой.

Шарлотта стояла, словно окаменев.

У вошедшей женщины была царственная повадка, очень подходящая к турецкому шелку, из которого было сшито ее платье. Ее обнаженные руки были безупречной формы, а каждый дюйм платья покрывали изящные тонкие кружева. Несмотря на свой возраст (леди Беатрис было не меньше сорока), это была очаровательная и еще соблазнительная женщина. Шарлотта, в своем строгом черном одеянии, рядом с ней почувствовала себя неряшливой старухой. Убранные в высокую прическу каштановые кудри леди Беатрис были украшены белыми страусовыми перьями. Какая жалость, что она на этот раз не взяла с собой Нефер! Кошка быстро бы разделалась с этой красоткой.

– Леди Беатрис, Джереми Брук, позвольте представить вам миссис Фэрчайлд.

– Дочь сэра Реджинальда? Да-да, я помню. Ваш отец был славным малым. Ужасно, что он умер в Египте. – Мистер Брук сдержанно ей поклонился.

– Благодарю вас, – пробормотала Шарлотта.

– Ваш муж тоже скончался в Северной Африке? Или, может быть, это был не тот Фэрчайлд? – Леди Беатрис смотрела на нее с холодным любопытством, как будто та была неизвестной птицей, которую она вдруг обнаружила сидящей на гнезде в углу театральной ложи.

Шарлотта кивнула:

– Да, два года тому назад.

– О, мне это знакомо, ведь я тоже потеряла мужа. – Леди на мгновение приняла скорбный вид, затем быстро повернулась к Дилану, уже с веселой улыбкой: – Где вы прячетесь? Я слышала, вы уже три месяца как вернулись из Египта.

– Я занимаюсь подготовкой выставки в Коллекции Колвилла. – Дилан взял Шарлотту за руку.

Улыбка леди Беатрис превратилась в мрачную усмешку.

– Сэр Роберт Уттеридж, покойный супруг леди Беатрис, был издателем моих «Песен раджи», – объяснил Дилан Шарлотте.

– Да, и вы не можете себе представить, какой переполох поднялся из-за этих поэм в Англии! – Леди Беатрис игриво ударила его по руке шелковым веером. – Клерикальные группировки устраивают у дверей моего дома демонстрации, а книготорговцев время от времени забрасывают гнилыми помидорами. А вы, плут и мошенник, в это время отсиживаетесь в Египте!

– О, и в Египте нельзя оставаться в безопасности. Особенно от прекрасных женщин. – Дилан любезно улыбнулся леди Беатрис.

Шарлотта нахмурилась, увидев, как победоносно сверкнули огоньки в брилиантовом ожерелье и серьгах леди Беатрис. Та сверкала и переливалась при каждом движении.

– Вот-вот. – Джереми Брук, довольно хихикнув, хлопнул себя по ляжкам. – Я бы не стал попусту тратить время, если бы меня на часок-другой занесло в гарем.

– Почему бы нам не обсудить ваши египетские приключения у меня дома после представления? Я даю сегодня вечером небольшой обед. Думаю, место для вас всегда найдется. – Она улыбнулась. – Все будет по-домашнему – бульон и пирожки с мясом. Хотя на десерт мой повар обещал меренги с кремом и шербет.

– Звучит соблазнительно, но, как вы, видимо, успели заметить, я уже связан обязательствами. – Дилан склонил голову в сторону Шарлотты, которая, услышав, что он отказывается от приглашения, едва сдержала улыбку торжества.

– О, безусловно, миссис Фэрчайлд тоже приглашена. – Леди Беатрис грациозно кивнула в се сторону, но при этом ее карие глаза стали похожи на глаза гиены. – Да, кстати, на обеде будет Самсон Поуп, ваш старый школьный товарищ.

– Сэм Поуп, неужели? Я не виделся с ним с самого Кембриджа. Это правда, что сейчас он служит инспектором в Скотланд-Ярде?

– Вы можете прийти и сами расспросить его обо всем. – Леди Беатрис выглядела победительницей.

– Мне бы очень хотелось повидать Сэма. – Дилан повернулся к Шарлотте: – Как вы думаете? Не рискнете ли вы сопровождать меня на этот обед? Если вы не согласны, тогда я провожу вас и все ваше семейство домой, а потом отправлюсь один.

Шарлотта взглянула на торжествующую красотку. Она не собиралась отпускать Дилана одного в логовище этой лисы, задрапированной в абрикосовые шелка и плюмажи.

– Мне будет очень приятно принять ваше приглашение.

Шарлотта слегка наклонила голову в сторону леди Беатрис, и та сдержанно поклонилась ей в ответ.

– Нам пора занимать свои места, – вмешался Джереми Брук. – Освещение уже гаснет.

Леди Беатрис протянула свою руку, и Дилан вскользь коснулся ее губами.

– Так, значит, мы ждем вас.

И они торжественно покинули ложу. Мистер Брук следовал за леди Беатрис, как ливрейный лакей.

– Как вы думаете, ваша матушка и сестра тоже захотят пойти с нами? – спросил Дилан Шарлотту.

– Нет, Боже упаси! Они не относятся к дамам, которые могут наслаждаться обедом в обществе леди Беатрис и ее друзей. А Майкл наверняка захочет после спектакля пойти в кондитерскую, чтобы съесть бифштекс и пудинг.

– А кстати, где же этот мальчишка? Надеюсь, он не попал в вестибюле в какую-нибудь переделку…

– Может быть, вы сходите и посмотрите, где он? – Шарлотта в изумлении покачала головой. – Так, значит, у них все-таки была склянка с чернилами!

Возмущенный лорд Гамильтон стоял в своей ложе, размахивая тростью. Две дамы уже исчезли. Черный сюртук и белая сорочка лорда были забрызганы красной краской.

В этот момент начал подниматься занавес, зазвучала музыка. К счастью, оркестр играл громко, и в его звуках утонули проклятия, которые слетали с уст лорда Гамильтона.

Шарлотта вздохнула и снова открыла свою программку.

– Если они будут продолжать в том же духе, скоро в Лондоне не останется ни одного театра, в который бы их пускали.

– Да, ваша семейка может потягаться с Борджиа! Шарлотта в ответ улыбнулась:

– Вы еще не встречались с дядюшкой Луи!

Все они были злобные, как голодные гиены. Гиены, затянутые в блестящий шелк и дорогие кружева, обутые в бальные туфли из белой лайки. В довершение всех бед легкий обед после театрального представления оказался не чем иным, как роскошным званым обедом.

Снобистская пышность и гордость своим богатством, думала Шарлотта, разглядывая тяжелый канделябр, который стоял прямо напротив нее. Это было громадное серебряное сооружение, украшенное виноградными листьями и белыми цветами. Огромное количество воткнутых в него свечей давало больше тепла, чем камин в охотничьем домике. Каждый раз, когда она тянулась к своему бокалу, ей приходилось следить, чтобы ей на руку не капал раскаленный воск.