– Перевоплощения? Что это значит?

– А вот что! – я сдернула с головы парик. – Долой фальсифицированную барбиобразность! Долой крашеных блондинок! Да здравствует естественность!

– Эй, осторожнее, мы же почти на Красной площади! – он поперхнулся сдавленным смешком.

На лицах встречных прохожих было удивление и ужас. И мне вспомнился Семен Успехов, который на полном серьезе принял меня за монстра. Не повезло же тем девушкам, которые пытаются выдать парик за собственные волосы. Сколько «приятных» неожиданностей их подстерегает на каждом шагу. Парик может быть беспардонно сорван ветром, он может слететь с вашей головы в самый ответственный сексуальный момент (в последнем случае ваш партнер скорее всего навсегда простится со сладостью эротических утех).

– И что же мы будем с этим делать? – с некоторой брезгливостью Эдуард двумя пальцами подцепил искусственную челку.

– Не знаю. Это был экспромт. Можем надеть его на голову памятника Пушкину.

– Слишком высоко лезть, – рассмеялся он, – впуская меня в свою «Тойоту».

– Есть еще памятник Есенину на бульваре. Он не такой помпезный.

– Не стоит глумиться над гордостью нации, – мягко возразил он. – Это неприлично.

– Тогда оставим его здесь! – я выскочила из машины и точным ударом собиралась отправить парик в ближайший мусорный контейнер.

Но меткость никогда не была среди моих лучших качеств. Да уж, никогда мне не стать нападающей баскетбольной команды, несмотря на мой немаленький рост. Искусственные волосы всего каких-то пару метров не долетели до контейнера. Они мягко спланировали прямо на голову проходящего мимо мужчины.

Я прикрыла ладошкой рот и зачем-то присела на корточки. Словно хотела спрятаться за невидимое препятствие. Эдуард смотрел на меня во все глаза.

Ох, по всему видать, я испортила кому-то романтическое свидание. Мужчина-то, чью голову украшал теперь мой блондинистый парик, был не один – на его руке повисла субтильная брюнеточка в стильных темных очках. Девушка эта была очень хорошенькой, только вот с нервами у нее явно не все в порядке было. Сами посудите – подумаешь, парик. Копна белокурых волос, ухоженных и вполне симпатичных. И чего она так орет, словно наступила на дохлую крысу?! Хотя еще неизвестно, как бы отреагировала я сама, если бы на голову моего спутника вдруг приземлилась бы чужая шевелюра.

Но факт остается фактом – девчонка визжала, невольная жертва моей «меткости» беспомощно озиралась по сторонам, а Эдик… Эдик предпочел роль стороннего наблюдателя.

– Извините, пожалуйста, – выдавила я, – я не хотела. Не пугайтесь, это просто мой парик…

Девица резко замолчала, словно внутри нее перегорела лампочка.

– Я хотела его выбросить, – добродушно объяснила я, – но не попала в мусорный контейнер. Понимаете, я вдруг решила, что мне к лицу естественность… Еще раз простите…

Возмущенный мужчина наконец сдернул со своей головы мои экс-волосы и обернулся ко мне. Ой, зря я думала, что стоит мне извиниться – и все самое худшее останется позади. Нет, похоже, заварушка-то только начинается! Потому что я вдруг с ужасом увидела перед собой знакомое лицо. И был это – вы бы никогда не догадались – главный редактор газеты «Новости Москвы» Максим Степашкин!

– Бля! – вырвалось у меня.

– Еще и матерщинница, – мрачно констатировал мой суровый начальник. – Александра, опять вы. Что-то слишком часто мы встречаемся случайно.

– Вы даже не представляете себе, как мне неловко, – изо всех сил завертела хвостом я. – Максим Леонидович, прошу вас, не сердитесь… Я и правда вас совершенно не имела в виду… Я просто его выбросить хотела…

– Это я уже понял. Ладно, обо всем поговорим в офисе. – Он нервно сжал локоть своей спутницы, которая смотрела на меня с таким видом, словно я была глубоко виновата лично перед нею. – Кстати, раз уж я вас встретил… Ваша статья о волосяных сумочках получилась скучной. Банально, сухо, пресно. Боюсь, еще один прокол, и…

– И я буду уволена, – закончила за него я.

– Кто это был? – полюбопытствовал Эдик, когда Степашкин и его брюнетка отошли на почтительное расстояние.

– Начальство, – у меня вдруг зазвенел голос. Господи, не хватало еще перед ним расплакаться. Тогда у меня потечет тушь.

– У тебя проблемы на работе? – догадался он.

– Сам видишь. Самое интересное – я даже не знаю, где мне брать эти проклятые темы для интересных статей.

– Ты ведь говорила, что работаешь модным обозревателем, – задумчиво нахмурился он, вновь открывая передо мной дверь «Тойоты».

– Ну да, – подтвердила я.

– Знаешь, у меня есть идея… Конечно, это может не подойти, но мне кажется…

– Что? – заинтересовалась я, как дитя малое. Заинтриговать меня – проще простого.

– У меня есть один старый приятель, дизайнер. Он делает очень необычные вещи. Свадебные платья из оберточной бумаги и фольги. Правда, он пока неизвестный, ему приходится подрабатывать консультантом в магазине одежды.

– Платья из фольги? – хмыкнула я. – Так он далеко не продвинется. Разве на них может быть какой-то спрос?

– А почему нет? – он повернул ключ зажигания. – Свадебное платье из бумаги будет стоить гораздо дешевле. Тебе никогда не приходило в голову, что свадебный наряд – это нечто хрупкое… Многие невесты продают свадебные платья, но это не очень хорошо, ведь остается энергия…

Я невольно залюбовалась им. У Эдика было такое вдохновенное лицо, когда он рассуждал о свадьбах. Ни с того ни с сего я, дурочка, вдруг разнервничалась. Как будто бы этот разговор мог что-нибудь значить в наших с ним отношениях. Как будто бы он не просто рассказывал о свадебных платьях, а меня саму замуж приглашал. «А что, если бы пригласил, я пошла бы!» – вдруг подумала я. И сама себя одернула – что же ты, дурища, так поплыла! Еще и двух дней мужика не знаешь, а уже готова за ним в Сибирь. Опомнись, Кашеварова, наверняка в нем тоже есть некий тайный (а то и явный) изъян, как и в десяти с половиной предыдущих.

– Ладно, давай и правда посмотрим на наряды твоего друга, – согласилась я, – вдруг получится хороший материал? Тогда и ему будет бесплатная реклама, и меня не уволят!

Вот так и получилось – на самом первом свидании с миллионером мы посетили не пятизвездный ресторан или какой-нибудь элитный сигарный клуб, а отправились на журналистское задание.

Что ж, наверное, в этом тоже есть какая-то пикантность.

Знакомый дизайнер Эдуарда выглядел, как актер из рекламного ролика про офисный быт – понимаете, он носил отлично скроенный костюм, но был чересчур красив для того, чтобы и в самом деле оказаться менеджером или клерком. Блондин, а глаза – голубые-голубые.

– Привет! – улыбнулась я, сделав шаг вперед.

– Привет, – он поцеловал мне руку. И этот старомодный жест заставил меня слегка покраснеть.

– Познакомьтесь. Валера, Шура. Валера – гениальный модельер, а по совместительству сердцеед. Шура – талантливый журналист, к тому же занимается тяжелой атлетикой.

– Правда? – Валера внимательно посмотрел на меня. – Ладно, вы проходите в комнату. Чай, кофе?

– Виски, – попросил Эдуард.

– А мне кофе… с виски, – я плюхнулась в глубокое плюшевое кресло.

Валера загремел чашками.

– А ты правда журналистка? – через какое-то время спросил он.

– Я работаю в газете «Новости Москвы»! – гордо распрямив плечи, ответила я. – Обозреватель отдела культуры.

Обозреватель – это звучит гордо. Почему-то моя должность производит на посторонних людей впечатление. Им, наверное, кажется, что я солидный журналист. Ну и пусть – мне же это только на руку. Хорошо, что они у меня на работе не были и не видели мой крошечный кабинет, который я делю с сумасшедшей рассеянной Маргаритой Петровной.

– «Новости Москвы», – нахмурился Валера. – Что-то знакомое…

Я еще больше приосанилась. Надо же – наша газета пользуется популярностью. Может быть, этому Валере даже приходилось читать мои статьи? Хорошо бы он процитировал что-нибудь при Эдике – и тогда мой миллионер подумал бы, что я знаменитость…