— Правда? — она спрыгнула с машины и пожала плечами. — Ну, я не блондинка. И я могу позаботиться о себе.

— В опасности могут быть не только блондинки, знаешь ли. Или ты не слышала о теле, которое нашли сегодня?

— Слышала. Также знаю, что она мертва уже пару месяцев. Так что может быть, это другой убийца.

Тревис не хотел признаваться, что не настолько близок к внутренним кругам расследования, чтобы быть в курсе последних теорий, так что просто пожал плечами и сказал.

— Но все же, в этом районе пропали другие женщины, и не все из них — блондинки. Тебе в самом деле следует вести себя поосторожнее, Элли.

— Так мило, что ты беспокоишься обо мне.

Он поморщился.

— По тебе этого не скажешь.

— Почему?

— Тебе смешно. Я не какая-то игрушка, с которой ты играешь, Элли. Или если так…

— Если так, то что? — она подошла ближе и обхватила его руками за шею.

— Если так… тогда скажи мне, пока я не выставил себя чертовым дураком, — сказал он и поцеловал ее.

Она рассмеялась.

— Поверь мне, сладенький, ты не игрушка. Мне нравятся мускулистые и умные мужчины. Ты подходишь под это описание, не так ли?

— Даже лучше.

— Замечательно. И теперь, когда мы оба это поняли, — как насчет пары стаканчиков, чтобы расслабиться после тяжелого дня?

Он застонал.

— Мне нужно вставать на заре. Почему бы нам просто не взять пиццу по пути ко мне домой?

— Можем и так, — согласилась Элли. Она улыбнулась ему, и ее улыбка не сходила с лица, пока он усаживал ее на пассажирское сиденье своей кричащей спортивной машины и пошел к водительскому сиденью.

Она задумалась, как скоро сможет выкроить пару минут, чтобы позвонить и сообщить то, что знал Тревис.

Прежде чем он поймет, что она задумала.

Не говоря ни слова, Рэйф положил руку на стол между ними, ладонью вверх.

Долгое время Изабелл не двигалась. Потом, наконец, она наклонилась вперед и положила свою руку на его руку. На этот раз возникло ощущение искры, обжигающе горячее, оно могло бы их обжечь. Но не случилось ничего подобного. Изабелл почувствовала лишь тепло.

Он сказал.

— Я даже представить не могу, как ты пережила это. И потом, пережив это и сохранив рассудок, начала слышать голоса. Так всё и произошло, не так ли?

Она кивнула.

— Самое худшее, сначала я находилась в больнице, а моя челюсть была закреплена проволокой, — дрожащий смешок сорвался с ее губ. — Я левша, и именно левое запястье было сломано. Так что я не могла даже написать докторам или сказать им, что я слышала. Я просто должна была лежать и слушать.

— Сочетание раны головы и других ран и травм. Это пробудило твои скрытые способности.

— С местью. Сначала я лишь думала, что схожу с ума. Что он разрушил мой рассудок даже серьезнее, чем мое тело. Но постепенно, пока я излечивалась физически, я начала понимать, что голоса говорили мне о разном. То, что я не могла знать. Медсестра зашла проверить меня или зачем-то еще, и я знала, что у нее семейные проблемы. Затем позже я услышала, как она говорила другой медсестре, что у нее проблемы в семье. Что-то вроде этого. Иногда голоса словно беседуют со мной, иногда… я просто знаю.

— А когда ты смогла снова говорить? Ты никому не сказала, не так ли?

— Даже травматологу, — психиатру, — к которому ходила еще год после этого. Я переехала к тете, пока доучивалась в старшей школе. Не стоит и упоминать, что это была другая школа. В другом районе.

— Где никто не знал.

Изабелл вздохнула.

— Где никто не знал. Моя тетя была очень доброй, и я любила ее, но я ей никогда не говорила о голосах. Сначала потому что боялась, что они отправят меня в психушку. Потом, когда начала читать то немногое, что могла найти о психических способностях, поняла, что никто бы мне не поверил.

— Пока ты не встретила Бишопа.

— Пока я не встретила Бишопа. К тому времени, я была уверена в том, что должна быть причина, почему я слышу эти голоса. Причина, по которой злу не удалось уничтожить меня, как бы оно не пыталось.

— Причина, почему ты выжила.

— Да. Потому что должна была быть причина. Они называют это виной выжившего. Нужно пройти через это, найти цель в своей жизни. Понять, почему ты выжила, а другие вокруг тебя умерли. И почему. Я не знала ответов.

— Я ходила в колледж, пока мою подругу не убили. Джули. Она умерла внезапно, страшно. Тут она была еще жива, а на следующий день — мертва. До того, как я начала горевать по ней, умерли другие женщины. А их убийца — исчез.

— Второе травматическое событие в твоей жизни, — сказал Рэйф. — И второй раз ты встретилась со злом.

Изабелл кивнула.

— Я также не знала, что это произойдет, вот что было страшным ударом. Эти голоса никогда не сообщали мне, что погибнет моя лучшая подруга. Вот тогда я решила работать в полиции. Я всё еще не знала, как пользоваться или передавать эти голоса, — и как мне не дать себя запереть в психушке в обитой войлоком палате. Но я знала, что мне нужно попробовать. Я знала, что мне нужно найти лицо зла. И затем уничтожить его.

Дана наконец устала от нытья Джоя и отправила его обратно в Колумбию, — но ей также пришлось приказать ему приехать в Гастингс в воскресенье утром. И когда он начал ныть и по этому поводу, она напомнила ему, что новости занятие круглосуточное и ежедневное, и если ему это не подходит, то он может попытаться найти другую область, где он смог применить свои сомнительные навыки оператора.

Что же до самой Даны, то она решила пожить в гостиничном номере. Там остановилось несколько женщин, а также несколько федеральных агентов, и казалось, что жить тут безопаснее.

Если вообще где-то в Гастингсе можно было бы почувствовать себя в безопасности.

Дана не извинялась даже перед самой собой за то, что нервничала, особенно с тех пор, как Черил Бенкс пропала. Если этот маньяк убивал любую девушку, попадавшуюся ему на пути, любую, кто представлял для него угрозу… значит у Даны счет два — ноль не в ее пользу. Она была блондинкой и репортером.

Этого было достаточно, чтобы любая женщина занервничала, а к тому же по городу ходило много парней с пистолетами за поясом, которые также нервничали…

— Привет.

Дана чуть было не выпрыгнула из кожи.

— Христос, не делайте так.

— Извините, — Пейдж Гилберт извиняюще пожала плечами. — Как и вы, я просто вышла за льдом, — она держала ведерко со льдом в руке.

Дана посмотрела на свое ведерко и вздохнула, пошла дальше за угол к нише, где находилась машина со льдом на этом этаже гостиницы.

— Почему вы живете здесь? — спросила она другую женщину. — Вы же живете в Гастингсе, не так ли?

— Я живу одна. Так что я подумала, что некоторое время поживу в гостинице.

Дана набрала льда, а потом посмотрела на Пейдж.

— Но вы же не блондинка.

— И… Черил тоже не была блондинкой. И та женщина, тело которой нашли сегодня.

Дана осторожно заметила.

— Я знаю, что они нашли еще одно тело. Мертва какое-то время.

— Да, — Пейдж набрала льда в ведерко и выпрямилась. Затем, добавила. — Мой источник уверяет, что она была брюнеткой.

— Брюнетка.

— Да.

— А ваш источник не сообщил… пытали ли ее?

— Расчленили.

— А какая разница?

Пейдж поколебалась, а потом сказала.

— Пытки проводятся, когда человек ее жив. А расчленение — уже на мертвом теле.

— Вот дерьмо.

— У меня в комнате есть бутылка скотча. Хотите?

Дана без колебаний согласилась.

— Разумеется, хочу.

Рэйф не стал испытывать судьбу, задавая слишком много вопросов. Он знал, что Изабелл очень устала еще до начала вечера, и к тому времени, как она поделилась непередаваемыми трагедиями своей жизни, стало ясно, что ей нужен был лишь сон в большом количестве.

Так что он привез ее назад в гостиницу, какой-то инстинкт заставил его удерживать с ней физический контакт насколько возможно. Он продолжал держать ее за руку, пока они шли по ступенькам к широкому, старомодному крыльцу.