— Вот она, — прошептала Девон, подглядывавшая в окно гостиной, — с какой-то старухой.

Кристина заняла место рядом с Девон. Катриона сидела рядом с женщиной, которой можно было бы дать на вид не меньше ста лет. Лицо ее было исчерчено массой морщин, нос был большим и крючковатым, а седые волосы росли пучками.

— Она похожа на ведьму!

Девон опустилась на колени и оперлась на руки.

— Нам надо зайти с другой стороны. Они сидят слишком близко к этим окнам.

Кристина кивнула и ответила шепотом:

— Тогда пойдем через розарий. И смотри не порви платье о шипы. У дяди Дугала возникнут подозрения, если мы явимся перепачканные и в порванной одежде.

Девон шла впереди и, пробираясь сквозь кустарник к окну, в которое лучше был виден диван, сгибалась почти вдвое. Она заняла позицию по одну его сторону, Кристина — по другую. Но они опоздали и не смогли подслушать, о чем разговаривали Катриона и ее гостья, потому что старушка уже уходила.

Они слышали, как Катриона прощалась с ней, а потом в комнату вошла миссис Уоллис:

— Как приятно было познакомиться с вашей бабушкой!

— Она тоже обрадовалась вам.

— Не начать ли передвигать мебель прямо сейчас?

Девон негодующе поморщилась.

— О да! — согласилась Катриона. — Что вы предлагаете?

— Прежде всего я хочу попросить Ангуса и Лайама помочь нам!

Девон заглянула через край подоконника и увидела двух женщин, болтавших и смеявшихся. Сначала они передвинули секретер на то место, куда падало солнце, а потом поставили диван сиденьем к камину, а не сбоку от него. С первого взгляда казалось, что ничто — ни стулья, ни столы, ни коврики — не осталось нетронутым.

— Что она делает? — зашипела Девон, и губы ее побелели от бешенства. Она отвернулась и принялась яростно продираться сквозь кусты.

Кристина надеялась, что женщины в комнате были слишком заняты, чтобы расслышать их, потому что Девон производила много шума. Покачав головой, она последовала за сестрой.

Они пробрались через сад и вышли за ворота на прогалину, скрытую деревьями. Там стояли стреноженные, привязанные к низко растущей ветке лошади, а рядом Агги с довольным видом жевала яблоко.

Как только они добрались до деревьев, Девон резко повернулась к Кристине:

— Ты видела? Она делает как раз то, что я и предположила, — старается все здесь изменить!

Кристина ответила хмурым взглядом:

— Она всего лишь передвигает мебель.

— Но это только начало.

Руки Девон сжались в кулаки:

— Она на этом не остановится.

Кристина не ответила. Она согласилась на это небольшое путешествие только из любопытства: ей было интересно узнать, чем занимается Катриона после папиного отъезда. Она и сама не знала, чего ожидает, но надеялась увидеть Катриону за каким-нибудь по-настоящему скверным делом. Это было бы славно, потому что тогда бы Кристина избавилась от неприятного чувства, что они были несправедливы к новоиспеченной жене папы.

И ведь он вовсе не хотел, чтобы она здесь оставалась, — все его действия яснее ясного говорили сами за себя. Или так было до тех пор, пока он не рассердился на них за то, что они смеялись над неумением Катрионы ездить верхом и ее неуклюжими попытками удержаться в седле. Даже теперь Кристина могла представить рассерженное папино лицо. Может быть, всего лишь может быть, папа был неравнодушен к Катрионе, но не хотел, чтобы кто-нибудь узнал об этом, даже сама Катриона?

Кристине все это не нравилось. Еще хуже было то, что Девон почувствовала себя униженной тем, что папа их так отчитал, была полна ярости и жаждала отомстить Катрионе.

Кристина тяжело вздохнула и присоединилась к Агги.

Девон сердито вышагивала, юбки ее развевались от быстрых движений при каждом шаге.

— Не могу поверить, что она на это решилась!

— А что она делала? — спросила Агги, не выпуская яблока изо рта.

— Всего лишь передвигала мебель, — ответила Кристина.

Агги помолчала, потом спросила:

— И что?

— И все, — сказала Кристина. — Но Девон считает, что в этом кроются дьявольские козни.

— Она и есть дьявол, то есть дьяволица, — отрезала Девон перед сестрами: — Может быть, мы и не застали Катриону за чем-то ужасным, но ведь мы наблюдали за ней всего несколько минут.

Кристина вздохнула:

— Не знаю. У меня возникло чувство, что мы занимаемся ерундой. Может быть, предоставим действовать папе? Иногда мне кажется, что она ему нравится. К тому же он просил нас быть с ней вежливыми. А ведь раньше он никогда не просил нас об этом? Разве не так?

Девон нахмурилась, стоя лицом к Кристине:

— Видишь, что получается? Она медленно, но неуклонно перетягивает его на свою сторону и заставляет думать и действовать по-своему. У нее ведь нет детей. Она считает нас лишними, помехой.

Сердце Кристины упало. Неужели Катриона так к ним относится? Неужели они мешают ее жизни с папой?

— Она будет и дальше оттеснять нас от него, — продолжала Девон голосом, скрежещущим как наждак. — Она заставит папу считать, что мы способны только делать пакости, а потом, когда у них появится собственный младенец, для нас больше не останется места.

У Кристины до боли сдавило грудь, будто кто-то сел на нее.

Агги недоуменно заморгала:

— Ты… ты правда думаешь, что она этого добивается?

— Я уверена!

Внезапно Кристина вскочила и повернулась лицом к Гилмертон-Мэнору — она не могла больше сидеть спокойно. Дом возвышался на гребне холма как драгоценный камень в оправе кольца. Солнце светило в его окна, и они блестели, а плющ заботливо обвивал здание со всех сторон. Это было место, которое она считала домом. В горле ее образовался комок. Она не вполне поверила словам Девон, но одно было ясно: многое изменится, когда у папы и его жены появится свой малыш! Останется ли тогда в его жизни место для них?

Она закусила губу, едва сдерживая слезы. Нахлынули воспоминания о скверно пахнущих жалких комнатах и вечном ожидании матери, которая далеко не всегда возвращалась. Кристина вспомнила о тех двух неделях, когда, доведенная до отчаяния голодным плачем сестер, отправилась на холодные улицы Парижа, чтобы добыть хоть какую-нибудь еду. Это заняло у нее долгие часы, но ей все же удалось стащить кое-что, чтобы хватило на несколько дней. Она вернулась промокшая и грязная. Платье ее было изорвано мужчиной, от которого разило джином и который пытался затащить ее в укромный уголок. Она понимала, чего он хочет. Отчаяние придало ей сил вырваться и убежать так быстро, как только хватило сил, и вернуться на холодный чердак, который был в то время их временным приютом.

Теперь их домом стал Гилмертон. Она посмотрела на него сверху вниз, любуясь, как солнце играет на стеклах решетчатых окон, на крепких каменных стенах, на надежных мощных дверях.

Это был их дом, и она была готова на все, чтобы сохранить его. Они с сестрами не должны утратить Гилмертон, потерять папу.

У нее из груди вырвалось рыдание, и тотчас же ее сжали в яростном объятии тонкие руки Девон. К ним присоединились округлые ручки Агги. Они оставались в таком положении довольно долго, пока воспоминания об их бесприютности не потускнели и Кристина не пришла в себя.

Когда Девон ее выпустила, Кристина вытерла глаза и попыталась улыбнуться.

— Нам пора возвращаться. Дядя Дугал заметит наше отсутствие.

Девон смахнула слезы тыльной стороной руки:

— Мы поедем вдоль озера. Так будет быстрее.

Тропа вилась вокруг небольшого озерца. Оно располагалось в конце долины, а потом раздваивалось, и два ответвления шли в разных направлениях. Одно из них вело к изящному, современной постройки дому дяди Дугала, другое — к замку Маклейнов. Папа рассказывал, что было время, когда эта тропа была главной дорогой в замок, но теперь, когда часть ее оказалась размытой, а спуск к озеру очень крутым, никто из путников сюда больше не сворачивал. Отец предостерегал их, чтобы они не пользовались этим путем, но было так удобно ради экономии времени срезать дорогу, что они все чаще и чаще ездили именно здесь. Кристина считала, что папа преувеличивал опасность. Пока им удавалось удерживать своих лошадей в повиновении и не спеша продвигаться по самой узкой части тропы, все они чувствовали себя на ней уверенно.