Подумав о том ужасе, который ждал его снаружи, Дэв едва не отказался от своих намерений.

Акуту. Это слово на нихонго означало «ночной кошмар». А сейчас ему предстояло пройти через свой собственный кошмар, покинуть защиту искусственной брони уорстрайдера и выйти наружу, таким как есть, – уязвимым, незащищенным.

Он снова залез рукой в шкафчик и извлек оттуда поблескивающий контейнер. Прикоснувшись к замку, он открыл его, вытащил кусок бесформенной серой желеобразной массы. Она была очень похожа на тех тварей, что облепили стены пещеры. Испытывая отвращение – он все еще не привык к ним – Дэв погрузил в массу голые пальцы правой руки. Амебовидное создание медленно стало растекаться по его кисти, обволакивая сначала пальцы и тыльную часть ладони, потом запястье и саму ладонь. Через несколько секунд его рука была полностью заключена в нечто, похожее на поблескивающую влагой перчатку из прозрачной серой резины, с безобразной серо-коричневой массой, прилепившейся к его предплечью.

Осторожно, чтобы не повредить комеля, он расстегнул ремни безопасности и выбрался из сложного переплетения строп. Подняв руку, в слабом свете, отбрасываемом контрольными индикаторами консоли, он увидел своего искусственного симбионта и улыбнулся. Кисть его правой руки стала теперь прохладней; комель, как и ксенофобы снаружи, был пожирателем тепла. Тепло тела Дэва питало его.

– Ладно, парнишка, – сказал он. – Теперь мы узнаем, не зря ли ты ешь свой хлеб. Я очень надеюсь, что ты умеешь говорить на местном диалекте…

Дэв вытянулся и с громким щелчком открыл входной люк.

Катя одной рукой остановила раскачивание, начавшееся сразу, как только ее стали опускать в темноту шахты. Она висела на одном конце троса, надежно укрепленного на скафандре, похожая на паука, вцепившегося в нить бесконечно длинной паутины. И название у него было подходящее – «классная нить». Он представлял собой наносинтезированную молекулу из атомов углерода, соединенных между собой звеньями в очень длинную трубку. Трос отличался необычайной прочностью, превосходившей алмазное волокно. Разрезать его можно было только при помощи специального нано, запрограммированного на разъединение углеродных связей. Так что опасности, что нить разорвется и она полетит в неведомую бездну, не существовало.

Пугала ее не опасность падения, а совсем другое. Липкая тьма, не желавшая отступать под натиском света лампы, прикрепленной к ее шлему, и еще замкнутость пространства, которое из-за темноты и страха казалось еще более ограниченным.

Надежно прикрепленный к стоявшему на тормозном якоре «Крабу» трос был пропущен через небольшой ролик, имевшийся в снаряжении ее скафандра. Специальная пластина, регулирующая силу натяжения троса, позволяла ей самой управлять скоростью своего спуска. Она чувствовала себя довольно неловкой, и четыре огонька, светившиеся далеко внизу, подтверждали ее мнение о том, что коммандос Дэва куда проворнее ее самой. Одной ногой она ударилась о торчавший из стены выступ и резко качнулась в сторону. Описав головокружительную дугу, она вернулась на прежнее место и врезалась в стену плечом, больно ушибившись. Ручной пулемет нещадно колотил Катю по бедру, и вес портативной системы жизнеобеспечения на спине вдруг стал весьма ощутимым. Она прекратила спуск и дождалась, пока не прекратится болтанка, потом закрепила оружие, подтянула подпругу и снова продолжила погружение в беспросветную тьму.

Она чувствовал себя слепой, такой же слепой, как тогда, много лет назад, когда повисла в Темноте между двумя мирами, И тот факт, что ее зрению был доступен светлый кусок неба наверху и четыре огонька товарищей внизу, был не в силах прогнать почти осязаемой черноты обступившей ее ночи.

Еще хуже было то, что, невидимые во мгле, со всех сторон ее могли окружать ксенофобы. К ней с новой силой и отчетливой ясностью вернулись ночные кошмары детских снов, воображаемые монстры, прячущиеся в темноте.

Но Катя упорно прижимала руку к регулятору шкива, и разматывающаяся нить уносила ее в бездну. Теперь она немного освоилась с окружением и в большей степени контролировала спуск, отталкиваясь время от времени от стен ногами.

Как бы то ни было, ей удалось удержать монстров в узде.

Жара внутри страйдера была невыносимой, но снаружи воздух походил на раскаленную топку. Дэв прислонился к открытому люку, голова кружилась. Постояв немного, он с трудом вытащил лестницу и начал спускаться по ступенькам вниз. Огни «Призрака» освещали крошечный мир блестящих, отливающих серебром, медленно наступающих ксенофобов. Дальше была непроницаемая темнота.

Земля под ногами была скользкой. Опустив глаза, он увидел, что стоит на растекшемся желе. Это были клетки ксенофобов, раздавленные ногами «Призрака», когда после падения он выпрямил машину. Осторожно ступая, Дэв приблизился к ближайшей стене и вытянул вперед правую руку. Он почувствовал, как комель, прилепившийся к предплечью, зашевелился, словно ожидая чего-то.

Интересно, как это будет выглядеть, общение с ксенофобами? Когда он разговаривал с ДалРиссами, он просто слышал голос, звучавший в его голове, что достигалось благодаря переводу комеля и цефлинку. Но ксены настолько отличались от них обоих, что люди и ДалРиссы на этом фоне выглядели как братья. Дэв не представлял, чего можно ожидать.

Он приложил обтянутую перчаткой руку к стене, прижав комеля к поблескивающей массе ксеноклеток, тонким слоем полупрозрачного желе покрывающей камень.

Опасность… страх… опасность… но пришелец нисколько не похож на смутно припоминаемые образы Самих-которые-не-были-Самим, исчезнувших из мира так давно. Сам передвигался с медлительностью увечного; скорость его мысли могла поспорить со скоростью микроэлектронных цепей и реле отдельно взятых переключателей размером с молекулу. Но движения, реакция, неясные воспоминания о старых страхах, стремлениях и потребностях были замедлены в миллиарды раз неэффективностью громоздкой конструкции Самого. Единый тоже обладал способностью мыслить очень быстро, если ему нужно было что-то обдумать, но и его реакции были мучительно медлительными.

Любопытство. Страх. Не-Сам приблизился вплотную и прикоснулся к одной из субстанций Самого. Единый приготовился выбраковать субстанцию, чтобы избежать заражения, но, ошеломленные узнаванием, Сам и Не-Сам начали сливаться, смешиваться, общаясь со слепящей скоростью. Электронные потоки, называемые мыслями, потоки, описывающие форму и существование, бытие и память – все были приняты Не-Самим и возвращены, но когда они вернулись, то вернулись… наполненные образами.

Дэв почувствовал инородные мысли в виде потока, хлынувшего в его сознание. Каскад образов, понятий, чужеродности… Пространство представилось ему в ощущениях Самого, чье невероятное тело, складывающееся из отдельных субстанций, змеилось по бесчисленным тоннелям, миллионами километров пронизывающих кору планеты от холодной пустоты внешней поверхности до теплого сияния внутренних огней, выворачивающих шар… нет… Вселенную… пустую скорлупу… наизнанку…

Он изо всех сил пытался это осмыслить, постичь, борясь с головокружительным вихрем информации, захлестнувшим его и грозящим вывернуть наизнанку его собственный мир. Это было все равно что родиться заново, нет, скорее, это была растерянность, как, если бы ты узнал, что все, чему тебя учили в жизни, оказалось ложным, ложным, ложным, и всему надо было учиться заново.