Люк постарался скрыть свое удивление.

– В твое время, – сказал он, – будущих джедаев забирали в Храм еще детьми. Они росли, зная, что им нельзя будет вступить в брак. Но я был вынужден искать джедаев среди взрослых, многие из которых уже имели сложившиеся отношения.

– Это очень опасно, – сказала Вержер, – Что если джедаю придется выбирать между своим долгом и семьей?

Люку приходилось делать такой выбор не один раз, и он не жалел о результатах.

– Семья делает джедая более цельной личностью, – сказал он.

– Но менее джедаем! – возразила Вержер. Ее голова на длинной шее повернулась к Маре, – И тем хуже, что Сила велика в вашем ребенке!

Зеленые глаза Мары опасно блеснули.

– Почему это, Вержер? – спросила она.

– Бен Скайуокер – наследник не только имени твоего мужа. Он – внук Дарта Вейдера. Три поколения Скайуокеров, умеющих направлять Силу! Это династия джедаев!

Голова Вержер снова повернулась к Люку.

– Разве ты не понимаешь, что правительство будет рассматривать это как угрозу? Если джедаи начнут передавать свое могущество детям, баланс, существующий между правительством и джедаями, будет нарушен.

Люк взял один из снимков Бена.

– Это угроза? Для кого? Для йуужань-вонгов?

Вержер снова распушила перья и издала шипение, от которого у Люка волосы на затылке встали дыбом. Ему почти захотелось спрятать снимки Бена от опасности.

Раздался звонок в дверь. По мягкому сиянию Силы с другой стороны двери, Люк понял, что пришла Силгэл, которая училась у Вержер искусству лечения с помощью Силы. Хотя Вержер еще продолжали допрашивать в разведке, она согласилась провести несколько уроков с Силгэл, научив каламарианскую целительницу «уменьшению в Силе» и, возможно, получению лекарства из слез.

После звонка Вержер некоторое время смотрела на Люка, потом снова опустилась в свое кресло.

– Я должна идти, – сказала она, – Но, молодой мастер, я прошу тебя подумать над моими словами.

Она открыла дверь и ушла.

Люк посмотрел на Мару.

– И что ты думаешь? – спросил он.

Мара взяла нож и начала резать ломтиками сушеный фрукт бофа, добавляя его к сушеным хрустящим каламарианским водорослям.

– Может быть, пятьдесят лет одиночества озлобили ее, – сказала Мара, – Я бы сказала, что она очень раздражительна.

– Да.

– Вержер слишком умна. Слишком восприимчива. Слишком загадочна, – зеленые глаза Мары сверкнули, – Слишком готова пытать людей, чтобы получить то, что она хочет. Я не хочу, чтобы она и близко подходила к Бену.

– Согласен, – сказал Люк, – Я проверял Холокрон Джедаев. Там есть запись о джедае по имени Вержер, бывшей ученице мастера Трэйсии Хо Лим.

Нож Мары аккуратно резал фрукты.

– Вполне возможно, если она была агентом, внедренным к йуужань-вонгам.

– Было бы очень трудно внедрить джедайского агента к йуужань-вонгам.

Мара отложила нож.

– Может быть, она была джедаем. Вопрос только, кем она стала, проведя пятьдесят лет среди йуужань-вонгов?

Люк не знал ответа.

– В ней не ощущается тьма, – сказал он.

– В ней ничего не ощущается. Она практически невидима. Мы чувствуем ее в Силе только когда она хочет этого.

– Ты продолжаешь играть в шпиона?

– Ниликирка может сегодня обойтись и без моей помощи… если у тебя есть какое-то другое предложение.

– Я должен подобрать кандидатов в Совет Джедаев, – сказал Люк, – И я думал, ты мне поможешь.

Мара улыбнулась.

– Мы будем обсуждать наших коллег и называть это работой? Мне нравится.

Люк поцеловал ее в щеку.

– Я знал, что могу на тебя рассчитывать.

«Испорчено. Испорчено»

Мастер войны Цавонг Ла с отвращением смотрел на Площадь Жертвоприношений, где ряды йуужань-вонгов, все одетые в официальную форму, собрались, чтобы наблюдать за мучительной смертью более чем сотни пленников, приносимых в жертву Йун-Йуужаню, чей новый храм должен быть торжественно открыт в этот день.

Многие из пленных имели высокое положение – офицеры или сенаторы, попавшие в плен в бою за Йуужань’Тар. Их специально берегли до этого дня. Они были привязаны к пыточным столам, и рядом стояли жрецы с жуками – пожирателями плоти и с ножами для сдирания кожи. Симфония воплей жертв должна была длиться много часов, услаждая уши Создателя.

Но вместо этого церемония была испорчена. Когда Верховный Правитель Шимрра стоял на ступенях нового храма, верховный жрец уже поднял руки, чтобы произнести благословение тысячам собравшихся посмотреть на жертвоприношение… И вдруг отвратительное зловоние распространилось над рядами собравшихся, среди шеренг йуужань-вонгов возникло движение, как будто там что-то ползло.

Площадь начало заливать вонючей жидкостью, извергающейся откуда-то из подземелья. Липкая грязь растекалась под ногами, но йуужань-вонги были дисциплинированным народом и оставались стоять в парадном строю, стараясь только уберечь одежду от грязи.

Эта зловонная жижа состояла из разнообразных переработанных отходов. В подземелье находился мау луур, который перерабатывал все отходы и нечистоты, производимые растущим городом. Но сейчас, вероятно, что-то расстроило его всеядные желудки, и они извергли свое содержимое на площадь.

Верховный жрец замолк на полуслове, хотел возобновить речь, но закашлялся, когда порыв ветра донес отвратительный запах до его ноздрей. После этого он хотел снова произнести благословение, но громовой голос Шимрры прервал его:

– Жертвоприношение осквернено! Зрителям разойтись, пленных убить!

Жрец ошеломленно повернулся к Верховному Правителю.

– Вы… вы уверены, о Ужасный?

Шимрра свирепо расхохотался.

– Если ты, конечно, не думаешь, что площадь зальет достаточно, чтобы утопить пленных.

Верховный жрец взглянул на залитую нечистотами площадь.

– Я так не думаю, Ваше Величество.

– Тогда прикажи своим подчиненным убить пленников.

Шимрра повернулся и пошел в храм.

– Все остальные, следуйте за мной.

Цавонг Ла последовал за Верховным Правителем в сумрачные зелено-пурпурные глубины храма, где воздух был пропитан органическими ароматизаторами.

Шимрра казался скорее задумчивым,чем разозленным, и Цавонг Ла думал, что это дурной знак – это может значить, что ярость вспыхнет позднее, и неизвестно, на кого она будет направлена. По крайней мере, сегодня Верховного Правителя не сопровождал его любимец Оними, потому что присутствие Опозоренного на священной церемонии было оскорблением для богов.

– Еще одна неудача… – прорычал Шимрра, – Еще одна публичная неудача, которую видели тысячи наших подданных – и наши боги!

– Это предательство, Верховный Правитель! – закричал кто-то.

– Это диверсия местного подполья!

– Или еретиков! – сказал жрец, верный своему начальнику Джакану.

– У нас осталось еще шесть воксинов, Ваше Величество, – сказал Цавонг Ла, – Разрешите мне взять для поиска одного или двух, и если в этом участвовали джиидаи, воксины найдут их и разорвут!

Шимрра взглянул налево, потом направо. Его горящие глаза стали желтыми, потом красными, остановившись на Ном Аноре.

– Ты не получал сообщений об активности местного Сопротивления? – спросил Шимрра.

Цавонг Ла обрадовался, что Шимрра обратился к Ном Анору с таким вопросом. После попытки Ном Анора обвинить мастера войны в провале с Вержер, Цавонг Ла радовался любым неприятностям, которые выпадали Ном Анору.

– Нет никаких сообщений, Ваше Величество, – ответил Ном Анор.

Ном Анор едва не лишился чувств под яростным взглядом глаз-мкаак’итов Шимрры. Но Шимрра снова решил сдержать свой гнев, и его свирепый взгляд снова стал задумчивым.

– Мы знаем, что Планетный Мозг был испорчен этим глупцом Х’Ганг Хулом, – сказал Шимрра, – То, что произошло сегодня – еще одно свидетельство некомпетентности формовщиков?

Никто не посмел подтвердить или опровергнуть это предположение.

– Такое впечатление, что у дхуриама появилось извращенное чувство юмора, – задумчиво произнес Шимрра, – Оними едва ли может виновен в этом – он предпочитает быть единственным, кому позволены такие шутки.