Спрыгнув на землю, Джефф отдал поводья заспанному конюху. Не дожидаясь, пока подойдет лакей и даже пока Мактавиш остановит карету, он, пьяный от счастья, распахнул дверцу. Каждая клеточка его сильного тела, каждая косточка едва не звенели от сладостного возбуждения в предвкушении райского блаженства.

Увидев внутри очертания женской фигуры, укутанной в плащ, жених потерял над собой власть.

Он схватил девицу за плечи, привлек к себе и заключил в объятия.

Минута не обманула его ожиданий.

Сначала испуганно ахнув, невеста вдруг прильнула к нему и ответила на поцелуй со страстью, на какую не отваживалась никогда прежде. Впрочем, теперь они были почти женаты. Обряд венчания, что вот-вот должен был свершиться, творил чудеса.

Руки, которые в первое мгновение уперлись ему в грудь, словно желая оттолкнуть, скользнули на плечи, где и задержались, голова чуть наклонилась назад, а губы слились с его губами. Теплая и нежная под широченным плащом, она была словно создана для объятий Джеффа. Тьма внутри экипажа обволокла их, точно бархатная обшивка в коробке для драгоценностей, отделяя от постоялого двора и зловония, останавливая ход времени.

Минуло добрых несколько минут, когда до Джеффа стало вдруг доходить, что его невеста несколько пышнее, чем ему помнилось. Руки, обвивавшие его шею, были круглее, нежели руки Мэри, а спина шире. Не прерывая поцелуя, Джефф снова провел по ней ладонью. И впрямь шире. Может, так кажется из-за толстой плащевой подкладки? Тут его поразило еще одно явное несоответствие: пахло не дорогими французскими духами Мэри, а чем-то более тонким и легким, бог весть почему наводившим на мысли о парке Сибли-Корт в летние дни. Аромат был приятный, но даже отдаленно не напоминал Мэри.

Джефф целовал другую женщину.

Любовный хмель вмиг соскочил с него. И пришла еще одна страшная догадка: шум, что, забывшись в поцелуе, он принимал за стук собственного сердца, доносился отнюдь не из его груди. Шумел человек со стороны, который — о ужас! — стоял буквально в двух шагах от кареты, прямо у него, у Джеффа, за спиной. Кто бы это ни был, смеялся он и подшучивал явно с издевкой и, несомненно, над Джеффом.

Оцепенев от страха, Джефф с чмокающим звуком прервал поцелуй. Женщина в его руках — не Мэри — прерывисто вздохнула, будто была ошеломлена не меньше, чем он.

Проклятие! Кто она такая?

— Браво, Пинчингдейл! — послышался голос из-за спипы. Джефф, продолжая стоять на ступенях экипажа, резко повернул голову и увидел Мартина Фробишера. Тот поприветствовал его кивком, преувеличенно выражая одобрение всем своим видом. — Не нуждался в воздухе по меньшей мере минуты три, верно, Понсонби?

Навеселе, как и приятель, и даже в трезвом виде куда менее сообразительный, чем Фробишер, Перси Понсонби, тяжело ступая, вошел в небольшой кружок фонарного света и круглыми совиными глазами уставился на женщину позади Джеффа.

— Послушайте-ка, Пинчингдейл, с кем это вы?

Джефф лишь одно знал наверняка: он был не с Мэри Олсуорси.

Женщина, что считанные мгновения назад жарко целовалась с ним, резко отпрянула. С ее головы слетел капюшон, и растрепанные рыжеватые пряди засияли, точно золото. Гладкие черные волосы Мэри, озаренные огнями свечей, мерцали, как голубовато-серебристый ручей в лунную ночь. Внешние уголки ее сапфировых глаз были чуть подняты вверх, а эта женщина смотрела па Джеффа круглыми от страха почти желтыми бусинами. Только полными губами одна походила на другую, впрочем, губы этой были, пожалуй, мягче и чувствительнее. Мэри ни разу не отвечала на поцелуи столь пылко.

— Так, так, так… — протянул Мартин Фробишер, смакуя словцо, будто глоток изысканного портвейна. — Так, так, так…

Он ухватился за это «так» и явно решил допечь им Джеффа. Которому и без того было тошно.

Поцеловаться с сестрой невесты! Притом продолжительно и с каким удовольствием! В первые годы Реформации, когда властвовали мрачные законы церкви, подобную шалость расценили бы как кровосмешение. Провинившихся ждало бы наказание, привести в исполнение которое помогали мешок, улей и огромная чаша с медом.

Увлеченный мыслями о неумышленном преступлении, Джефф только теперь задумался о главном. Какого черта младшая сестра Мэри делала в его экипаже? Он чувствовал себя так, будто едва получил по темени увесистой дубинкой. Случилось немыслимое, а голова до сих пор шла кругом.

— Сдается мне, там крошка Летти Олсуорси, — продолжил Фробишер с видом кота, что достал канарейку, упавшую в миску со сливками.

Летти Олсуорси резким движением руки набросила на голову капюшон.

— Нет, не Летти, — пропела она из-под черной материи неестественно тонким голоском. — Я Мэри, неужели не заметили, глупый вы человек?

Даже туповатый Перси оказался не настолько безмозглым. Скрестив руки на груди, он всмотрелся во тьму кареты и произнес:

— Нет, вы не Мэри.

— Можно подумать, вы рассмотрели! В такой-то темноте!

Перси на миг растерялся. Темнота была впрямь хоть глаз выколи. Однако покачал головой:

— Все равно вы Летти. Тут уж меня не проведешь. Вы с сестрицей ни капли не схожи, верно я говорю, Пинчингдейл?

— Верно, — пасмурно ответил Джефф. — Не схожи.

Другой на его месте заметил бы разницу прежде, чем сгребать Летти Олсуорси в охапку. Только все случилось так быстро… Не успел он открыть дверь, как руки сами собой легли девице на талию. Что последовало дальше, было и не вспомнить.

Точнее, не следовало вспоминать. Джефф, если бы мог, теперь же навек забыл бы, как ее грудь прижалась к его груди, как изогнулась под его рукой девичья спина и как он провел пальцами вверх по теплой шее.

Нет, ничего этого не было! Не могло быть…

Увы, перед ними стояли свидетели, что жаждали доказать обратное.

— Так, так, так.

Джефф возненавидел это словечко. Фробишер, хоть и покачивался из стороны в сторону, многозначительно хохотнул. И тут же пошатнулся, натыкаясь на Перси.

— Попались на старейшей из проказ.

— Фробберс, я поверить не могу. — Обняв приятеля, Перси задумчиво моргнул. — А помните ту хитрость, что пришла в голову древним грекам? Там у них, по-моему, был конь… — Перси уставился рассеянным взглядом в пустоту перед собой.

— А тут не конь — карета. — Фробишер хихикнул.

— Нет, — заспорил Перси, упрямо вертя головой. — У них точно был конь. Или же кролик? Может, и так… Кролик.

— Хитрый поставили капкан, малышка. Зверь, почитайте, ваш, — похвалил Мартин, сыпля метафорами. — Умница!

Летти неистово покачала головой. Крепко схватилась за край дверцы и высунулась наружу.

— Это не то, о чем вы подумали! Совсем не то!

— Мои мысли всегда верные, — пробормотал Мартин, подталкивая локтем Перси. — Так ведь, дружище?

Смотрел он туда, куда правила приличия не дозволяют опускаться мужскому взгляду. Под плащом на Летти была лишь льняная ночная рубашка. С целомудренно высоким воротничком и длинными рукавами, только вот от частых стирок материя истончилась до сущей дымки; прикрытые ею, изгибы бедер и груди Летти в фонарном сиянии смотрелись притягательнее, чем откровенная нагота.

Залившись румянцем, она поспешно запахнула плащ, однако соблазнительная картинка успела накрепко врезаться в память джентльменов, а в память Перси, затуманенную благодатным хмелем, не одна, а целых три. Счастливец!

Джефф растерянно захлопнул разинутый рот.

Застукали в собственном экипаже целующим Летти Олсуорси — не ужас ли? Хуже того, на ней прозрачная рубашка…

Летти, и выглядит столь обольстительно! Кто бы мог подумать?

Джефф тут же прогнал недопустимые мысли. И, наклоняясь в сторону, дабы хоть частично заслонить собой Летти, угрожающе изрек:

— Если не возражаете, джентльмены…

— Как думаешь, Перси, — протяжно произнес Мартин, — не опасно ли оставлять их наедине?

Джефф пропустил его слова мимо ушей — с Мартином Фробишером иначе было нельзя.