— Операция?

— Мы, — спокойно пояснила Джейн, — шпионы Розовой Гвоздики.

— Помилуйте! — воскликнула Летти. — По-вашему, я должна в это поверить?

Открыто ставить под сомнение слова собеседников весьма невежливо. Но и снимать за чайным столом парик не входит в общепринятые правила.

Неужто им казалось, что она столь беспредельно наивна?

Заметив, как лорд Пинчингдейл бросил на Джейн быстрый выразительный взгляд, Летти разозлилась пуще прежнего.

— Скажите еще, что все вы миссионеры, которые явились сюда обращать дикарей в христианскую веру! Или труппа бродячих актеров, или… — Тут ее подвело воображение. — Шпионы! Да кто в подобное поверит?

— Уж постарайтесь, мисси! — выпалила мисс Гвен, или миссис Гримстоун, или кем бы она ни была, что Летти не особенно волновало.

Джейн с всегдашним изяществом подняла руку, развязала ленточку на шее и протянула Летти медальон:

— Может, это вас убедит?

Летти взяла вещицу, гадая, каким образом дамское украшение заставит ее поверить в невероятное. Письма, наверное, заставили бы. Или же заверенный подписью канцлера его величества документ — нечто в этом роде. Но медальон?

Металлическая штуковина еще хранила тепло Джейн. Ничего особенного — обыкновенный золотой овал, покрытый спереди эмалью с изображением цветка. А сзади… Вместо гладкой поверхности Летти почувствовала под пальцем глубокие изогнутые линии.

И, затаив дыхание, перевернула медальон. В том месте, где украшение соприкасалось с краями впадинки на шее обладательницы, темнел вырезанный цветок с множеством лепестков.

Даже Летти, нелюбительница шпионских историй, тотчас его узнала, ибо видела не раз — на листовках, веерах, платках, паже вышитым на мужских носках.

Печать Розовой Гвоздики!

— Я подумала, лучше вырезать ее на медальоне, не на кольце, как делают все, — с улыбкой произнесла Джейн.

Летти неотрывно смотрела на вещицу, водя пальцем по тонкой линии в местах, где соединялись две медальонные половинки.

Мисс Гвен поднялась со стула, забрала у Летти медальон и протянула его Джейн. Та принялась крепко завязывать ленты сзади на шее.

И печать снова превратилась в обычное украшение молодой женщины — милую безделушку, выгодно подчеркивавшую вырез платья.

Но при этом осталась печатью.

— А может, это просто гравировка? — выдавила Летти, словно пытаясь что-то доказать. Больше себе, нежели троим собеседникам, что смотрели на нее, сидя за столом.

— Может, — невозмутимо ответила Джейн, затягивая последний узел. Казалось, ее не волнует ничто на свете.

— Или вы просто слишком любите цветы.

— Кто их не любит.

Летти взглянула на медальон, на парик и снова на Джейн — деловитую и спокойную, хозяйку стола. На мужа больше не смотрела, однако заметила — всякий обратил бы на это внимание, — что в его отношении к женщине, называвшей себя Джейн, нет ни капли нежности. Тогда как накануне вечером он крутился возле нее столь настойчиво, будто знал, что даже малое расстояние его погубит, сегодня бесстрастно сидел в сторонке. Раздором между влюбленными тут не пахло. Они будто вовсе не питали друг к другу никаких чувств. Если же их не связывала влюбленность…

Летти снова ощутила под пальцами выгравированный цветок.

— О Боже! — пробормотала она.

— Долго же вы соображали, — проворчала мисс Гвен.

— Не каждый день попадаешь в подобные истории, — заступилась за гостью Джейн. — Другой на ее месте и вовсе растерял бы все мысли.

Чувствуя легкое головокружение, Летти пролепетала:

— Стало быть… Вчера вечером…

— Мы разыгрывали спектакль, чтобы обмануть французов, — объяснила мисс Гвен с хитринкой во взгляде.

— Намекаете на то, — неуверенно пробормотала Летти, глядя то на мисс Гвен, то на Джейн, то куда угодно еще, за исключением мужа, барабанившего по столу длинными пальцами, — что в Дублине полно французских шпионов?

— Не то чтобы полно, — ответила Джейн, — но достаточно, дабы натворить бед.

— Теперь я, пожалуй, сяду, — пробормотала Летти, опускаясь более тяжело, чем она намеревалась, на предложенный ей стул. — Но если все это правда, вы не должны были посвящать меня в тайну.

— Хоть в чем-то наши мнения схожи, — пробормотал ее муж.

Летти продолжала, обратившись к Джейн:

— Конечно, очень мило с вашей стороны, но как вы можете быть уверены, что я не разболтаю ваших секретов половине Дублина?

— Мило?! — в ужасе воскликнула мисс Гвен.

— Ничего тут нет милого, — живо пояснила Джейн. — Мы лишь думаем о безопасности. Вы доставили бы нам куда больше неприятностей, если постоянно крутились бы поблизости и делали неверные выводы.

Никто не прибавил «как накануне вечером», но Летти почувствовала, что именно эта мысль посетила всех троих. К ее щекам прилила краска, когда она вспомнила, как лорду Пинчингдейлу пришлось буквально тащить ее к окну.

— Что же до вашей склонности трепать языком, — вклинился и неприятные воспоминания Летти холодный голос Джейн, — то на вчерашнем приеме вам представился не один случай объявить, что лорд Пинчингдейл — ваш муж. Однако вы предпочли промолчать. Болтушка не удержалась бы. Кофе будете?

Джейн подняла кофейник с видом человека, уверенного, что он убедил всех в своей правоте и продолжать разговор нет смысла. Однако Летти было чем возразить, а уж если ей было чем, наверняка мог поспорить и лорд Пинчингдейл.

— Да, будьте любезны, — сказала Летти, протягивая чашку.

Джейн налила ей кофе.

— Джеффри? — Она снова наклонила кофейник, и Летти с опаской, будто вор, покосилась в сторону мужа, по-прежнему не решаясь, однако, смотреть ему в лицо.

Поднеся чашку к губам, она сделала первый глоток. Кофе, очевидно, оттого, что долго простоял в кофейнике, оказался несвежий и с кислинкой. Если Джейн не лгала, выходило, лорд Пинчингдейл вовсе не был отъявленным хамом, даже слабовольным трусом, что сбежал, едва женившись, так как не мог терпеть рядом с собой жену. С такими еще можно было худо-бедно общаться.

Новый же лорд Пинчингдейл совершенно сбивал с толку. За то время, что Летти провела в этой гостиной, он успел превратиться из негодяя в героя, а она из несправедливо осудившей жены в… В кого? Летти покривилась, глядя в кофе. Не в героиню, уж это вне всякого сомнения.

— Я завтра же отправляюсь назад в Лондон, — вдруг сказала она, опуская чашку на блюдце. — Так будет проще всего.

Лицо Джейн, что сидела напротив, приняло загадочное выражение.

— Может, и нет.

Не имея представления о склонности Джейн многословно рассуждать вслух, Летти покачала головой:

— Наверняка меня возьмут на первый же пакетбот.

— Джейн имеет в виду, — поспешил объяснить Джефф, решив покончить с разговором раньше, чем он перельется в сущий диалог Платона, — что ваш отъезд может породить толки и предположения.

Мисс Гвен погрозила костлявым пальцем:

— Надо извлечь из этого пользу. Когда миссис Олсдейл исчезнет, французы заподозрят неладное, отправятся ее разыскивать, а мы — за ними.

— А если ее поймают? — спросил Джефф.

Он знал по многолетнему опыту, что Черный Тюльпан нещадно расправлялась с жертвами при помощи стилета. Обычных шуток с сургучом ей было мало, потому она вырезала свой знак прямо на теле пойманных английских агентов. С тех пор как Джефф слышал последнюю такую историю, прошло немало времени, но жалости в Черном Тюльпане вряд ли прибавилось. Быть может, она лишь стала пытать пленников более изощренными способами. Если только ее руки прикоснутся к Летти…

Джефф и сам, бывало, мечтал придушить ее, но такого она никак не заслуживала.

— Было бы неплохо, — пробормотал он. — Но лучше пусть живет.

— Прошу прощения, — сказала Летти, сильно хмуря брови. — Если б я только знала…

— Вам не следует ни о чем знать, — ответил Джефф, многозначительно глядя на Джейн.

Та невинно смотрела на него поверх чашки.