«При чем тут все это? — строго одернула себя Летти. — Истинные чувства — совсем другое».
На прошлой неделе они с лордом Пинчингдейлом заключили соглашение: если друзьями стать не получится, можно остаться хотя бы приятелями. С тех пор лорд Пинчингдейл — или Джефф, как он позволил Летти к себе обращаться, — ни разу не упомянул ни о сорвавшемся побеге из отчего дома, ни о браке, в который вступают против собственной воли. Теперь он больше не смотрел на жену с плохо скрытым презрением, позабыл о едких намеках, даже не бросал на нее исподтишка косых гневных взглядов. Но по временам наблюдал за ней со вниманием натуралиста, что столкнулся с особенно загадочным созданием вроде какой-нибудь невиданной гусеницы. А как-то раз, подав руку, когда Летти выходила из экипажа, явно собрался что-то сказать, но тут его окликнула Джейн, а другого подобного случая не представилось.
С тех самых пор как Джаспер помешал их беседе перед церковью Святой Вербурги, Джефф стал относиться к Летти, как миллион лет назад на лондонских балах. По-доброму. Терпеливо. Бесстрастно.
Пока снова не появился Джаспер.
— Что ж, будь по-твоему, — сказал Джефф, поджимая губы. — Ты бери плащ, а даму оставь мне.
— Я не возражаю, — вставила Летти, чувствуя, что, будучи предметом спора, обязана выразить, чего желает сама. Муж в ответ на ее слова с кривой улыбочкой взглянул на кузена, отчего Летти не сделалось легче.
Джаспер ткнул его в бок:
— Зато наверняка возражает мисс Фейрли. Не хочешь же ты, чтобы она усомнилась в твоем к ней чувстве, а, кузен?
— Я в ответе за всех, с кем приехал сюда, — выпалил Джефф, кладя руку на спину Летти — показывая, хоть в том и не было особого смысла, что он имеет на нее право.
— Ах вот как это теперь называется! — воскликнул Джаспер.
— Может, посмотрим оперу? — многозначительно спросила Летти, выгибая спину, чтобы Джефф убрал руку, и злясь, что он позволяет себе вольности, когда о подобном между ними не могло быть и речи. — Или, если вам так угодно, — она сложила руки на груди и строго взглянула на Джеффа, потом на Джаспера, — продолжайте скандалить. Не буду мешать.
Джаспер уставился на ёе бюст, подчеркнутый скрещенными руками.
— Пожалуй, мы найдем занятие поинтереснее.
Джефф сделал шаг в сторону, преграждая путь к Летти.
— И думать забудь.
— Почему это? — спросил Джаспер, приковывая к брату вызывающий взгляд кобальтовых глаз. — Может, ты неравнодушен и к миссис Олсдейл? Отвечай. Мисс Фейрли будет любопытно узнать.
Джаспер шантажировал кузена — самым бесстыдным образом. Летти чувствовала, как Джефф, что стоял рядом, напрягся: острота Джаспера уколола его сильнее, чем тот предполагал. Если бы он теперь же рассказал «мисс Фейрли», что Джефф женат, ей не осталось бы ничего иного, как публично порвать с ним всяческие отношения. Как еще могла поступить невинная юная девица? А если Джейн распрощается с Джеффом… Летти не знала, в чем состоит их план, но понимала, что последствия будут ужасны.
— Может, наконец сядем? — спросила она чуть более громко, чем следовало, и схватила Джеффа за руку. Его мышцы под рукавом сюртука были твердыми, как лестничные перила. — Мы так совсем пропустим первый акт!
— Так ты ответишь, братец? — протянул Джаспер, неприкрыто радуясь замешательству кузена.
— Мы приехали в оперу! — настойчиво напомнила Летти, становясь меж двух неприятелей. Поскольку оба роста были немалого и возвышались над нею как башни, ни тот ни другой почти не обратили на нее внимания.
— Держись подальше от миссис Олсдейл, — на удивление спокойно произнес Джефф.
— Это еще почему? — насмешливо спросил Джаспер, обнажая зубы, которые Летти показались вдруг слишком крупными для его рта. — Она и имени твоего не желает слышать.
Джефф сделал шаг вперед. Небольшой, но ясно давая понять, что он готов перейти к более решительным действиям. Не желая казаться трусом, Джаспер последовал его примеру. Терпению Летти, зажатой между ними — Джеффом в черном сюртуке и жилете с одной стороны и Джаспером в сине-красном мундире с другой, — настал предел.
— Боже правый! Почему бы вам не поколотить друг дружку и этим не покончить? — гневно выпалила она, ускользая в сторону. — Я ухожу, не буду вам мешать.
Джефф чуть не воспользовался ее советом — прямо здесь, в театре, когда на сцене играли артисты, а бинокли, едва послышится первый удар, как по команде, повернутся к дерущимся.
За целую жизнь Джефф столько натерпелся от двоюродного братца, что теперь полагал, будто тот больше никогда не выведет его из себя. Однажды Джаспер даже «взял взаймы» имя Джеффа, предаваясь сомнительным развлечениям в игорном доме. У людей, что наутро явились в спальню Джеффа требовать причитавшиеся им суммы, как и у него самого, вытянулись лица. Джефф потратил не один месяц, чтобы уладить последствия «невинной шалости».
Но теперь, когда Джаспер пускал слюнки, пялясь на самые приметные достоинства Летти, знаменитое спокойствие изменяло Джеффу. В эти минуты ничто не могло порадовать его больше, чем несколько мастерски нанесенных ударов, которые отбили бы у мерзавца всякую охоту издевательски ухмыляться.
Летти пробормотала нечто такое, чего Джефф не расслышал. Судя по тону, слова были не из лестных. Джефф посмотрел вниз. Напрасно.
— С вашего позволения, — прощебетала Джейн из облака оборок, отвлекая внимание Джеффа от бюста Летти. Впрочем, грудь самой Джейн была обнажена куда больше. — Мы с тетей Эрни отлучимся — поздороваемся с друзьями.
В эту минуту на талию Летти легла мужская рука. Не Джеффа.
Летти поспешно шагнула вперед:
— Я с вами.
— О нет! — Губы Джейн растянулись в загадочной улыбке, что не очень подходила ее роли. — Вы и так пропустили почти весь первый акт.
— Опера оставляет желать лучшего, — мрачно заметила Летти.
— Не согласна! — с ухмылкой возразила мисс Гвен, тоже заметив руку на талии Летти. — Я, например, в совершенном восторге.
— Хм-м… — произнесла Летти, не отваживаясь что-либо прибавить.
Джейн помахала платком. По краям его украшала вышивка — мелкие розовые цветки. Розы, с облегчением отметила Летти, не гвоздики.
— Видите, сколько тут сегодня наших славных друзей?
Вопрос якобы адресовался Летти, но тайный смысл — не ей. Джейн жестом обвела ряды лож и принялась называть имена, большей частью женские. У Летти возникло чувство, что половину Джейн выдумывает.
«За кем из славных друзей они следят сегодня?» — задалась вопросом Летти. Хорошо, что она почти не имела представления о том, в чем суть их работы: как только Джейн называла новое имя, Летти ничего не могла с собой поделать — поворачивала голову и смотрела па зрителей в ложах. Верно говорил Джефф:
Летти следовало задействовать лишь в незначительных операциях. В чем заключались главные, ей оставалось лишь гадать, когда она видела темные круги под его глазами да слышала отдельные таинственные фразы за кофейным столом.
Ей в жизни не доводилось общаться с человеком, кто мог бы играть и мыслить столь блестяще. Разгадывал сложные загадки Джефф с той же легкостью и быстротой, с какой умел двигаться, ответы на вопросы находил ясные и исчерпывающие. В минуты, когда запутанные коды превращались его усилиями в простые английские слова, он говорил что-нибудь неожиданное и забавное, и Летти охватывало поразительное чувство беспомощности.
Она ничего не понимала.
Заметив, что мисс Гвен забалтывает Джаспера, Летти решила оставить Джейн и Джеффа наедине, прошла вперед, опустилась в обтянутое красной материей кресло и раскрыла программку. Называлась сегодняшняя комическая опера «Вино творит чудеса», написал ее Джеймс Кобб, а поставили «талантливо и с блеском, что так свойственно ирландской сцене».
Летти зевнула и закрыла программку. Быть может, перед ней и демонстрировались талант и блеск, но расслышать, о чем поют актеры, из-за гомона в соседних ложах было невозможно. Внизу пронзительно смеялась торговка апельсинами, совсем заглушая сопрано на сцене. В дальнем конце третьего ряда два подвыпивших джентльмена развлекались тем, что бросали пряничные крошки и кусочки апельсинной корки в партер да сопровождали свои непристойные действия потоком бранных слов. Кто-то громко выругался, наступив на гнилое яблоко, что оказалось на полу среди косточек от апельсинов и прочего мусора. Театр подновили всего несколько лет назад, однако изображения Аполлона и муз на потолке успели помрачнеть от копоти свечей, а на королевском гербе над сценой по краям уже облупилась краска.
