— Да зачем им его взрывать?

— А что же им еще с ним делать? Эта погребная горка торчит там, только пейзаж портит, а зимой только и съезжай с нее на лыжах да ломай себе ноги! Не знаю только, уцелеет ли школа, если они его динамитом…

— Динамитом?

— Ну, а чем же еще взрывают погреба… Или погребы? Как правильно, погреба или погребы?

— Кажется, погреба, — считала я. Быстро натянула платье, сделала себе бутерброд, чтобы съесть его по дороге, и была готова идти.

— Есть всухомятку — ужасно вредно для фигуры! — поучала Труута. — Ты получила мои рецепты диеты? Голливудскую диету не попробовала? Ой, она замечательно действует!

— Да-да, похоже, ты чуток поправилась, — сказала я устало.

Тут и так заботы хватает, а она со своими голливудскими проблемами… Вообще-то, я не очень верила сообщению Трууты о динамите, хотя с этими мальчишками никогда ничего наперед не известно… В прошлом году Мадис принялся изучать устройство пенного огнетушителя. Но огнетушитель с шипением вырвался у него из рук и полетел, как ракета, разбил окно и приземлился на школьном дворе. Хорошо еще, что так получилось. Мадис мог остаться без пальцев, и, если бы кто-нибудь был на дворе под окнами, история и вовсе закончилась бы плачевно. Если они действительно достали где-то взрывчатку… Ведь в школе как раз ремонтируют кабинет истории, под окнами которого и находится этот погреб… и отец наверняка там, в кабинете истории… Ух! До сих пор у меня никогда еще не было никаких опасений за своих предков, но сейчас… Мать угрожает уйти от нас, а отцу угрожает взлет в воздух… И это называют счастливым детством!

Труута обиженно замолчала, но вскоре защебетала с новой силой:

— Да, но тетя сказала мне в Ялте: «Гертруд, мне просто надоело постоянно обуживать твою одежду! Ты же превратишься так в тощую хворостину!» А в Ялте очень здорово! Знаешь, там такие деревья, очень похожие на наш можжевельник, только очень высокие и стройные, и их подстригают фигурно. Одно — точно как орел, другое — как слон, третье — матрос… И еще там дом одного писателя… этого… Как же его фамилия? Ужасно знаменитый был писатель, он уже умер… И к нему в дом все время приезжает полно иностранцев, но там, в доме, ничего особенного нет… Ах да, я все-таки видела там один жутко модный плюшевый пиджак, не то на англичанке, не то на француженке, точно не знаю. А на пляже видела одну бабищу — смертный номер! Не меньше двух метров в обхвате. Думаю, это самая толстая женщина в мире. И представляешь, у нее был купальник из двух частей! Ты меня слушаешь?..

Погребная горка оказалась точно в том же состоянии, в каком мы ее оставили — абсолютно цела! — только обе створки двери погреба были нараспашку. Отец, уперев руки в бедра, оживленно беседовал с новым учителем, а мальчишки шныряли взад-вперед. Тут был даже Эльмо из Саатре. Сегодня явились в школу те, кого мне вчера так не хватало. Только Тыниса не было видно, но о нем я особенно и не скучала. Лейла и Тийна вышли из погреба, неся большую корзину.

— Эй-эй, девушки, несите сюда ваше золото и серебро! — махнул им Мадис, вынося из погреба какой-то шест.

— Да вы что, правда, нашли золото? — всполошилась Труута.

— Земля в Майметса дороже золота! — балагурил Мадис.

У девочек в корзине действительно была земля и смесь соломы с каким-то мусором.

Новое платье Трууты вызвало всеобщее восхищение, и шляпу ее мы все перемерили по очереди. Теперь, когда я увидела отца живым и здоровым, щемящий ужас за него показался мне младенческим. Ну что может случиться с моим отцом?

Странно, погреб не казался таким жутким и темным, как вчера, в нем было только грязновато, как верно заметила Труута.

— Прочь с дороги! — крикнул Мадис, вынося на дневной свет новый кусок доски.

Глядя на его радостное лицо, никто бы не смог подумать, что только вчера он сидел мрачный за столом и клялся сбежать на великие стройки.

С трудом удерживая доску в равновесии на плече, Мадис декламировал:

— «А еж поучал из кустов: „Ребром, ребром, сын Поролайненов отважный!“»

Но тут он заметил моего отца, смутился и сказал, извиняясь:

— Но это не тот Еж… в «Калевипоэге» еж с маленькой буквы и сам маленький, и к тому же самка…

Сдерживая смех, отец пошел обратно к школе.

— Учитель, покажите, пожалуйста, Пилле тоже тот документ, который мы нашли в погребе! — попросила Лейла.

Учитель Сельге, усмехаясь, почесал затылок.

— М-м-да, куда же я его дел?..

Он медленно шарил по карманам и в конце концов нашел то, что искал, в нагрудном кармане.

Это был маленький пожелтевший листок бумаги, сложенный в несколько раз. На листке было написано красными чернилами: «Здесь могут найтится сакровищи».

— Кто же мог это написать? — спросила я у учителя.

Он пожал плечами.

— Может, вы с Тынисом?

— Здесь было так темно, что даже пальцем в рот не попасть. И… учитель, неужели вы думаете, что я пишу с такими ошибками?

— Пилле у нас круглая отличница, — сообщила Труута.

— Но эта бумажка выглядит такой старой! — считала Лейла. — Олав, наверное, прав, ее мог оставить помещик. Интересно, что за сокровища это могут быть?

— Наверняка золото, серебро и хрусталь, — предполагала Труута. — Ой, что же мы с ними сделаем? Разделим между собой?

— Прежде чем делить, хорошо бы сначала все-таки найти эти сокровища, — считала я.

Дело казалось мне слегка подозрительным. Разве же так бывает: новый учитель приезжает познакомиться со школой, где ему предстоит работать, и сразу находит такой документ, о существовании которого жители Майметса никогда и не подозревали? Но, с другой стороны, все же было бы здорово предполагать: а вдруг наш класс действительно обнаружит какие-то древние сокровища! Такие случаи ведь бывали, по крайней мере, в кино и книгах.

Труута повесила свою шляпу на куст жасмина, мы нашли себе на двоих такую же корзину, как у Тийны с Лейлой, и принялись вместе с другими выносить мусор из погреба. Было захватывающе интересно думать, что с каждой вынесенной корзиной мусора растет возможность найти клад. Ученики других классов, явившиеся в школу за учебниками, время от времени приходили посмотреть на нас и расспрашивали, но Труута сердито прогоняла всех:

— Исчезните! Это мероприятие нашего класса, и смотреть тут не на что!

Мне она шепнула:

— Этого еще только не хватало, чтобы сокровища растащили по всему миру! Раз этот документ нашел наш классный руководитель, значит, клад принадлежит нашему классу. Девочки возьмут себе украшения, а мальчишкам останутся мечи, кинжалы и запонки.

— Ты так уверена, что там найдется… достаточно кинжалов? — усмехнулась я. И вдруг вспомнила, как Тынис шепнул мне на ступеньках погреба: «Там, в молочном бидоне, что-то есть!»

Мне стало немножко жаль, что на сей раз Тынис не явился: как-никак ведь бидон — его находка, и во имя справедливости ему-то и следовало бы вынести этот бидон из погреба. Может быть, Мадис и Олав тогда относились бы к Тынису чуть приветливее: если бы выяснилось, что именно он-то и нашел эти сокровища.

В погребе хотя и светил большой фонарь, который используют в автомобилях вместо предупреждающего об опасности треугольника, но у задней стены было все же так сумеречно, что «потайного хода» Тыниса и ямы никто еще не нашел. И какая же я бестолочь! Надо ж было предупредить других, чтобы они не упали в яму!

Я легко нашла в стене нишу, которую Тынис считал потайным ходом.

— Осторожно, какая-то яма! — предупредила Труута.

Очевидно, у меня и впрямь зрение похуже, чем у других, я еще только искала взглядом углубление, а Труута уже его заметила.

— Пилле, ты упала? Пилле, где ты? — испуганно воскликнула Труута.

Спрыгнув в яму, я совсем не ударилась: прыгнуть туда — это совсем не то, что упасть. И тут же я почувствовала прикосновение холодного металла к своей икре, бидон, очевидно, упал на бок, когда Тынис с его помощью выбирался из ямы. Бидон не был большим, едва мне по колено, и подать его из ямы оказалось вовсе не тяжело. Я крикнула: