Немного подальше обочину украшал знак, на котором красовались скрещенные нож и вилка, а под ними было написано «15 км». Это меня разозлило. Ну зачем так портят вид наших дорог! Возможно, что под этим ножом и вилкой подразумевается даже наша совхозная столовая в Майметса! Грустные мысли вызывали у меня и проносившиеся мимо молочные цистерны и таинственного вида грузовые машины-фургоны с аппетитными надписями «Продукты» на бортах.

Неожиданно рядом со мной остановился синий микроавтобус, и из кабины водителя крикнули:

— Мадис! Поролайнен!

Это не был мираж. На боках автобуса было написано: «Совх. „Майметса“», и рядом с водителем сидел директор нашей школы, отец Пилле.

— Домой идешь или в школу? — спросил директор.

— Домой! И в школу! — ответил я не раздумывая, и дверки автобуса с шумом растворились передо мной.

— Садись! — позвал водитель. — В ногах правды нет!

Проход между сиденьями в автобусе был заставлен ящиками, пакетами и какими-то банками.

— Видишь, получили стройматериалы для школы, много всего, — похвалился директор. — Теперь начнем с вами перестраивать погреб. Но как это ты попал в такую даль, да еще пешком?

— Требовалось уладить небольшое дело, — пробормотал я.

— Делами надо заниматься, да, но как же ты надеялся за полчаса добраться до школы? На картофельное поле и…

— Надеялся как-нибудь…

Директор рассмеялся:

— Ладно, как бы там ни было, но помощники всегда полезны. Успеем втроем все выгрузить из автобуса до выезда на картофельные работы.

Подъехав к школе, мы выгрузили все стройматериалы из автобуса и перетащили в погреб. Некоторые пакеты были легкими, их каждый нес сам, но большинство ящиков были тяжелыми, и водитель в салоне подтаскивал их нам к двери, а мы с директором вдвоем относили их на место.

— Ты, Мадис, работаешь как взрослый мужчина, — похвалил директор. — Спасибо за помощь! Отдохни теперь немного перед выездом на работу.

Ведь это надо же! Ну прямо какой-то день отдыха! Все только и велят: отдохни, передохни! Не успеваешь и дух перевести!

Девчонки уже собрались возле большого автобуса, чтобы ехать на поле. Пилле махнула мне рукой и крикнула:

— Хей, Мадис! Мы уже думали, что вернешься лишь на будущей неделе. Тийна сказала, что у тебя еще какие-то дела…

— Где эта Тийна сама-то?

— Тийна с Калевом, своим маленьким братиком, в столовой. Знаешь, ее маме потребовалось куда-то съездить, а Тийне не с кем оставить братика. Мы придумали, что возьмем мальчугана с собой в поле и будем заботиться о нем по очереди! — тараторила Пилле. — Ой, чуть было не забыла!.. — Она пошарила в кармане своей куртки и вытащила бумажку.

Это была такая же квитанция, какую давеча дала мне Тийна. Только на этой цифра была больше: «М. Поролайнен. 6 кг».

— Что за игру вы придумали?

— Олав тоже сдал макулатуру, и Эльмо обещал провести дома большой переучет бумаги. Девочки сдали за тебя столько макулатуры, что заведующая библиотекой сказала, что она утонет в этих старых бумагах.

— Никак не могу понять, и чего вы этого Мадиса так обхаживаете! — скривила рот Труута. — Я говорю не из зависти, мне-то все равно тети помогут. Но вы сами подумайте — Мадис прямо-таки растяпа. Например, сейчас он мог запросто получить часы ОПТ за разгрузку, а он что? Разводит руками и говорит: «Пожалуйста, пожалуйста!» Подумаешь, джентльмен!

Пилле уперла руки в бока:

— Слушай, Труута…

Но, к счастью, ссора не разгорелась, потому что учитель Сэльге появился в дверях и сказал:

— Ребятишки, в автобус!

В автобусе классный руководитель сел позади меня и положил руку мне на плечо.

— Мадис, я слышал, что в вашей семье горе. Я тебе сочувствую, крепись.

— Да, — сказал я. — Спасибо.

Я не знал, удобно ли благодарить, когда тебе выражают сочувствие. Но я уже знал, что важны не слова, которые тебе говорят в тяжелые минуты, а то, как их говорят. И вдруг поймал себя на том, что уже несколько часов не думал о том, как тяжело жить без дедушки…

Автобус было тронулся, но тут Пилле закричала:

— Подождите, подождите, Тийна идет!

Тийна торопилась к автобусу, под мышкой у нее был малыш, а в другой руке — коляска.

— Маленький герой труда прибыл! — Водитель автобуса улыбнулся.

— Насчет малыша еще ничего не могу сказать, но старшая сестра и впрямь годится в героини, — считал учитель Сельге.

— Мадис! — изумилась Тийна. — Значит, ты не поехал в Карилу?

— Да нет, я уже съездил, честное слово.

— Что ты врешь! — Тийна ожесточенно махнула рукой.

— Клянусь своей бородой!

— Которой у тебя нет! — насмешливо сказала Тийна.

— Ну, так говорят для убедительности. Я дал свой велосипед твоей матери, честное слово, и она помчалась домой. Странно, что вы не встретились.

Тийна испугалась:

— А я и не ходила домой, пошла сразу к школе. Ведь перед выездом в поле кормят обедом, а мы жутко проголодались. И что теперь мама скажет, когда увидит, что дома пусто, никого нет?

— Я тоже зверски голоден, сам себя съел бы, если бы был немножко почище.

— У Пилле есть яблоки, — сказала Тийна.

Действительно, у Пилле нашлись яблоки, а у Трууты конфеты. И Майя дала мне полпачки печенья. Но, выскакивая из автобуса, я чуть не подавился яблоком, как Белоснежка: прямо передо мной оказалась мать Тийны. Она схватила меня за правое ухо, дергала изо всех сил и яростно кричала:

— Противный мальчишка! Врун противный!

Но тут она увидела Тийну, сразу же отпустила меня, выхватила у Тийны Калева, обняла его, подняла высоко и объявила:

— Мальчик здоров как бык!

После этого она попыталась задушить Тийну в объятиях.

Я не успел еще прийти в себя после дерганья за ухо, как меня уже тоже схватили в объятия.

— Прости, прости! Ты просто замечательный парень!

— Что это здесь, заключительная сцена какой-то оперетты, что ли? — удивился Олав, который как раз в этот момент соскочил с велосипеда.

— Ах, случилось маленькое недоразумение, — буркнул я. — Как-нибудь потом расскажу.

— Знаешь, Мадис, учительница Тали тоже хотела перед тобой извиниться, она вроде бы не поняла тебя, — сообщила Пилле.

— Ничего не понимаю, — сказал Олав. — Теперь что, в моде просить у Мадиса прощения, да?

— Нет, просто человечество всегда баловало своих лучших сыновей, — усмехнулся я. — Какая разница — одним извинением больше или меньше!

В конце поля уже пыхтел трактор, вскрывая гряды. Учитель Сельге принялся раздавать корзины и ведра, мы с Олавом были, конечно, опять последними в очереди.

Олав почесал за ухом:

— Согласно теперешней моде, мне тоже следует попросить у тебя прощения и сообщить, что нам с тобой работать в паре. Вчера целый день я вкалывал один, чтобы ты знал. Хорошо бы развести костер и испечь картошечки, но трактор так быстро ходит взад-вперед, что не успеешь и высморкаться, а уже новый ряд вскрыт. Может, ты придумаешь что-нибудь?

— Извинения принимаются, — сказал я милостиво. — Идя навстречу твоей покорной просьбе, согласен работать вместе.

— Итак… — сказал Олав и ткнул меня локтем в бок.

— Итак… — ответил я и натянул кепку Олава ему на нос.

Больше ничего говорить и не требовалось. Ведь друзья понимают друг друга и без лишних слов. Тем более, что нас ждала работа… И чтобы успеть развести костер и испечь картошку в золе, мне требовалось еще придумать что-нибудь!