Алексей Вульф вскоре после смерти матери сообщил Анне Петровне о единственном её предсмертном распоряжении – уничтожить всю её переписку со своим семейством; после неё не нашли ни одной записочки её мужей и детей! Остались только письма Александра Сергеевича Пушкина к ней.

Старшая дочь П. А. Осиповой от первого брака Анна Николаевна Вульф, как уже говорилось, знала Анну Петровну с детского возраста, воспитывалась вместе с ней в Бернове. В дальнейшем она жила вместе с матерью в Тригорском и Малинниках. Знакомство её с Пушкиным произошло во время первого приезда поэта в Михайловское в июле – августе 1817 года. В 1824—1826 годах, во время отбывания Пушкиным ссылки в деревне, завязался их роман, «самый скучный и самый пошлый из всех, что были в жизни поэта», который принёс много страданий Анне Николаевне. Ей шёл 25–й год, она была не особенно хороша собой, что подтверждают её портреты, слезлива, сентиментальна и, кажется, не особенно умна. А. Н. Вульф влюбилась в поэта искренне, от всей души, от всего сердца, а Пушкин в начале 1826 года соблазнил её просто так, от нечего делать, ради забавы. Поэт, кажется, никогда не относился к её чувствам серьёзно, в своих письмах говорил о ней почти всегда с подчёркнутым пренебрежением и насмешкой, а в стихах унизил – дальше некуда:

Рисунок А. С. Пушкина.

Предположительно изображена Анна Николаевна Вульф

Анна Николаевна понимала, что Пушкин к ней равнодушен, но писала к нему, безуспешно пытаясь вызвать ревность и сострадание. Известны шесть её писем к Пушкину и два письма Пушкина к ней (остальные были по завещанию Анны Николаевны сожжены). В одном из писем к поэту она с горечью восклицает: «Ах, Пушкин, вы не стоите любви… »

Весь роман Пушкина с А. П. Керн проходил на глазах её тёзки; но она отнеслась к нему спокойно – вероятно, потому, что хорошо знала свою кузину и не верила в серьёзность её намерений; с другой стороны, как ей казалось, она достаточно хорошо узнала Пушкина и была уверена, что его чувства к Анне Петровне недолговечны.

Встречался Пушкин с Анной Николаевной в Малинниках и осенью 1828 года, вскоре после неудачного сватовства к Анне Олениной, и осенью 1829 года, после аналогичного отказа матери Натальи Гончаровой (в этот раз он пробыл в тверских имениях Вульфов три недели) – она всегда была готова утешить поэта.

Исследователи творчества Пушкина считают, что кроме приведённого выше язвительного стихотворения ей адресованы ещё три стихотворения 1825 года: «Я был свидетелем златой твоей весны», и «Хотя стишки на имянины» и «Н. Н.» («Примите, „Невский альманах“). Её имя было включено поэтом в так называемый донжуанский список.

Другую дочь П. А. Осиповой от первого брака – Евпрак–сию Николаевну Вульф – Пушкин назвал «полувоздушной девой» и увековечил в «Евгении Онегине»:

Она отличалась удивительной женственностью, лебединой плавностью движений и походки; при этом, в противоположность своей серьёзной и мечтательной сестре Анне, Евпраксия была кокетлива и шаловлива. Летом 1826 года она царила в Тригорском. По вечерам именно Е. Н. Вульф варила для всей компании в ковшике с длинной серебряной ручкой жжёнку, для которой Александр Сергеевич заказывал ром из Петербурга через брата Льва.

Пушкин, как свидетельствовал Алексей Вульф, был «всегдашним и пламенным обожателем» Евпраксии. Пятая глава «Онегина» писалась именно в это лето, и пушкинский стих – «ты, от кого я пьян бывал» – можно понимать двояко: это и про жжёнку, и про любовь. В 1828 году поэт послал ей четвертую и пятую главы «Онегина» с многозначительной надписью: «Твоя от твоих».

Пик их отношений – а они, судя по некоторым свидетельствам, были интимно–близкими – приходится на 1828– 1829 годы. Осенью 1828 года Пушкин гостил в Малинниках, и сведущему в любовных делах Алексею Вульфу показалось, что в сестре что–то переменилось: «У неё было расслабление во всех движениях, которое её почитатели назвали бы прелестной томностью, – мне это показалось похожим на положение Лизы (имеется в виду сестра Анны Керн Елизавета Полторацкая, которая была безответно влюблена в Вуль–фа. – В. С.), на страдание от не совсем счастливой любви, в чём, я, кажется, не ошибся».

В январе 1829 года Пушкин вновь посетил тверские имения Вульфов и встречался с Евпраксией. Осенью этого же года он по пути в Петербург снова свернул в Малинники, где состоялась, должно быть, его последняя перед женитьбой встреча с Евпраксией. Поводом для столь неожиданного появления поэта в Малинниках послужил, скорее всего, день рождения Евпраксии Николаевны (12 октября). После этого Пушкин и Евпраксия Вульф расстались надолго.

18 февраля 1831 года женился Пушкин, а через полгода, 8 июля 1831 года, Евпраксия вышла замуж за барона Бориса Александровича Вревского – товарища Льва Сергеевича Пушкина по Благородному пансиону при Главном педагогическом институте, своего тригорского соседа, владельца имения Голубово. Брак этот оказался неожиданно счастливым. Супруги поселились в Голубове, где Евпрак–сия Николаевна принялась за «труды материнские», родив 11 детей.

Пушкин увиделся с Евпраксией Николаевной, уже баронессой Вревской, в начале 1835 года, когда она, будучи в очередной раз беременной, вместе с матерью и сестрой приехала в Петербург и остановилась у его родителей.

Осень 1835 года Пушкин провёл на Псковщине. По приглашению барона Б. А. Вревского он несколько раз бывал в Голубове, виделся с Евпраксией Николаевной и, по преданию, принял самое непосредственное участие в устройстве голубовского парка – помогал рыть пруд, рассаживал деревья и цветы. Пушкин относился к Борису Вревскому с явной симпатией, искренним дружеским расположением и с удовольствием гостил в имении супругов. Барон был достаточно умён и тактичен, чтобы не ревновать жену к поэту.

В 1836 году, побывав в Голубове после похорон матери, Пушкин писал поэту Н. Языкову: «Поклон Вам от холмов Михайловского, от сеней Тригорского, от волн голубой Со–роти, от Евпраксии Николаевны, некогда полувоздушной девы, ныне дебелой жены, в пятый раз уже брюхатой…»

Е. Н. Вревская в очередной раз приехала в Петербург 16 января 1837 года, за десять дней до роковой дуэли. Она остановилась в доме своего деверя Степана Александровича Вревского на Васильевском острове. Пушкин навестил её сразу же, как только узнал о приезде.

25 января, за два дня до поединка, Пушкин написал письмо приёмному отцу Дантеса, барону Геккерну, и, сдав его на городскую почту, отправился на Васильевский остров к Вревской. Здесь состоялся его откровенный разговор с Евпраксией Николаевной, во время которого поэт рассказал ей о своей семейной драме и намерении стреляться. Евпраксия Николаевна пыталась напомнить Пушкину о детях, на что он ответил, что надеется на обещание императора позаботиться о них. Вернувшись в Тригорское уже после дуэли, она поделилась услышанным с матерью, и Прасковья Александровна позже писала А. И. Тургеневу: «Я почти рада, что вы не слыхали того, что говорил он перед роковым днём моей Евпраксии, которую он любил, как нежной брат, и открыл ей своё сердце. – Моё замирает при воспоминании всего услышанного. – Она знала, что он будет стреляться! И не умела его от того отвлечь!»