— Твой рассказ напомнил мне о вопросе, который я собирался задать первому же индусу, который сможет меня понять, — сказал он.

В паланкине Сурендранат вздрогнул и проснулся.

Патрик выпрямился в седле и заморгал.

— Слушай, Джек, за последние два часа никто не сказал ни слова.

Сурендранат не заставил себя упрашивать.

— Многое в Индостане, на взгляд европейца, нуждается в объяснениях, — отвечал он.

— Пока нас не выбросило на берег возле Сурата, я думал, будто знаю, что такое «стан», — начал Джек. — В Туркестане живут турки, в Белуджистане — белуджи, в Таджикистане — таджики. Разумеется, они не сидят постоянно в своих станах, а всяко досаждают ближним и дальним, но в целом принцип ясен. И вот мы в Индостане. Как я понимаю, он скоро кончится, коль мы едем туда. — Он махнул правой рукой, соответственно на запад, поскольку двигались они на юг. — Но… — обводя левой рукой восемь румбов с юга до востока, — в этом направлении он тянется практически бесконечно. И каждый человек в нём говорит на своём языке, имеет свой цвет кожи и поклоняется своему истукану. Разнообразие почти как здесь. — (Указывая на многоцветье ткацких станков.) — Отсюда вопрос: в чём ваше станство? Если вы объединены в один стан, у вас должно быть хоть что-то общее.

Сурендранат подался вперёд с таким видом, будто сейчас ответит, затем вновь откинулся на подушки. Губы под чёрными спиралями усов сложились в лёгкую усмешку.

— Загадка Востока, — важно объявил он.

— Вам, чёрт возьми, надо организоваться, — сказал Джек. — У вас даже правительства общего нет. Здесь моголы, дальше на юг, как ты говоришь, маратхи, а ещё дальше — те демоны в человечьем обличье, к которым угодили Мойша, Даппа и остальные…

— Твои воспоминания о том дне полиняли друг на друга, как дешёвая набивная ткань под тропическим ливнем, — сказал Сурендранат.

— Прости, тогда я думал только о том, как бы не утонуть.

— Я тоже.

— Если это были не демоны в человеческом обличье, с какой стати ты прыгнул за борт? — спросил Патрик.

— Потому что хотел попасть в Сурат, а пираты, уж кто там они были, увезли бы нас в противоположную сторону, — ответил Сурендранат.

— А мы, по-твоему, почему выпрыгнули?

— Вы испугались, что это пираты-белуджи, — сказал Сурендранат.

Патрик:

— Те, что перерезают пленникам ахиллесовы сухожилия, чтобы не сбежали?

Сурендранат:

— Да.

Джек:

— Но погоди! Если они белуджи, то, значит, из Белуджистана? Если, конечно, они сидят на месте, так сказать.

Сурендранат:

— Да.

Джек:

— А Белуджистан — та адская сковородка по правому борту, что три недели кряду плевалась в нас раскалённой пылью.

Сурендранат:

— Описание суровое, но справедливое.

Джек:

— Вот уж край, просто созданный для магометан.

Сурендранат:

— Белуджи — магометане.

Патрик:

— Ага, припоминаю. Сперва мы подумали, что это белуджи, потому что они приблизились к нам на белуджийского вида судне. Что, сказать по правде, было бы неплохо для всех нас, кроме тебя и Даппы. Мы, христиане и евреи, люди Книги. Нашим ахиллесовым сухожилиям ничего бы не грозило.

Сурендранат:

— Ты забыл про ван Крюйка.

Джек:

— Это просто потому, что в Каире он сдуру поклялся отрубить себе руку, если снова попадёт в плен к пиратам. Соответственно ты, он и Даппа приготовились спрыгнуть за борт.

Патрик:

— А мне помнится, что ван Крюйк собирался драться до конца.

Джек:

— Ирландец говорит правду. Капитан провёл нас между двумя островами в Камбейский залив, где мы подверглись атаке второго пиратского судна, явно действующего сообща с первым.

Патрик:

— Только оно было гораздо ближе, и команду его составляли… как ты их назвал…

Сурендранат:

— Санджаны. Индусы, которые творят разбой, но не обращают в рабство, не увечат и не пытают пленных, если только это не требуется непосредственно для разбоя.

Джек:

— И которые, очевидно, отняли судно у каких-то несчастных белуджей, отчего мы и приняли его сначала за белуджийский.

Сурендранат:

— Насколько я помню, до сего момента всё было именно так, как ты рассказываешь.

Патрик:

— Ну да, а в следующий момент ты выпрыгнул за борт!

Сурендранат:

— Я видел, что наше золото достанется санджанским пиратам. А ван Крюйк приготовился биться до последнего вздоха.

Джек:

— Я, наверное, не слышал всплеска, потому что моё внимание было занято другим. Ван Крюйк правил в середину залива, возможно, и впрямь с намерением драться до последнего. Однако, не пройдя и мили, мы напоролись на разбойничью флотилию, так что все — и мы, и преследователи — стали добычей пиратов.

Патрик:

— Темнокожих, но не африканцев.

Джек:

— Индусов, но не индостанцев, если говорить точно.

Патрик:

— Единственных пиратов в мире, у которых капитаны — женщины.

Джек:

— Говорят, что такие есть ещё в Карибском море. Но, так или иначе, чудной народ.

Сурендранат:

— В таком случае вы описываете малабарских пиратов.

Джек:

— Я же сказал — демоны в человечьем обличье!

Сурендранат:

— На Малабаре особые порядки.

Патрик:

— Так или иначе, даже ван Крюйк понял, что дело швах, и, дабы не отрезать себе руку, выпрыгнул за борт.

Сурендранат:

— А ты, Патрик, отчего прыгнул?

Патрик:

— Я из Ирландии-то бежал, чтобы вырваться из-под женского гнёта. А ты, Джек?

Джек:

— Ходят слухи, что малабарские пираты ещё более жестоки к христианам, чем белуджийские — к индусам.

Сурендранат:

— Чепуха! Тебя ввели в заблуждение. Малабарские пираты-магометане такие, это да. Но если капитаны были женского пола, значит, вам встретились малабарские пираты-индусы.

Патрик:

— А теперь они богатые малабарские пираты-индусы женского пола.

Джек:

— Мистер Фут бросился на нос корабля — то ли в гальюн, как всегда в таких случаях, то ли с намерением помахать белым флагом, — но оступился на оброненном золотом слитке и полетел за борт. Я, зная, что он не умеет плавать, прыгнул за ним следом. Воды оказалось от силы сажени две — я так ударился о дно, что чуть ногу не сломал. Тут-то наше судно и село на мель. Остальное в тумане.

Патрик:

— Не в таком и тумане. Мы с тобой, мсье Арланк, мистер Фут и Вреж день или два где вброд, где вплавь перебирались через бесконечные мели. На каком-то этапе мы встретили Сурендраната. Позднее нас вынесло волнами на берег. Вскоре после этого армянин и француз не прошли проверку на сообразительность и попали в войско Губителя Недругов.

Сурендранат:

— Кстати об этих двоих. Я отправил письмо двоюродному брату в Удайпур. Он наведёт справки.

Они въехали на пологий холм и увидели совершенно иную местность. Милях в двух впереди дорога пересекала реку, бегущую справа налево в Камбейский залив — едва различимую серую полоску на горизонте. У брода стоял саманный форт, а вокруг раскинулся за невысокой стеной городишко. Джек уже знал, что они там найдут: пристань для приходящих из залива судов и базар, на котором баньяны и европейские купцы закупают ситец.

Джек сказал:

— Хорошо будет снова увидеть Арланка и Врежа. Охотно послушаю их воинские байки, хотя и без того знаю всё, что они расскажут.

Патрик и Сурендранат удивились, поэтому Джек объяснил:

— Есть свои преимущества у старости, иначе зачем бы она нам давалась?

— Ты не старый, — покачал головой Патрик. — Тебе и сорока нет.

— Брось. Я прожил больше, чем многие старики. Грамоте я не выучился, счёту тоже, поэтому не могу писать книги, водить корабль или рассчитать правильный угол для стрельбы из пушки. Но людей я знаю хорошо — лучше, чем хотелось бы, поэтому ясно вижу, что происходит в Индостане. Вижу, когда ты, Сурендранат, говоришь о моголах, а ты, Патрик, об англичанах.

— Поделишься ли ты с нами своей мудростью, о Джек? — спросил Патрик.