Мэгги заметила, что по телу Эндрю пробежа дрожь. Она крепко обняла его:

— Конечно же, я останусь, — сказала она мальчику, чувствуя внезапный прилив нежности. — Останусь! Останусь!

Той ночью Мэгги никак не могла уснуть.

Всякий раз, когда она закрывала глаза, ей чудились мягкие взмахи крыльев. Мерещилась стая красных дроздов, которые медленно спускались, чтобы выклевать ей глаза.

Все же она, наконец, почувствовала, что проваливается вниз, подобно одному из дроздов, в глубокий, освежающий сон.

Ее разбудил плач. Кто-то тихо всхлипывал.

Мэгги попыталась отогнать от себя этот звук, попробовала не просыпаться, оставаясь в уютной безопасности постели.

Однако плач становился громче.

Может, кому-то из мальчиков приснился страшный сон?

Она села. Прислушалась. Из какого-то отдаленного уголка дома доносился полный тоски плач. Исполненный такой боли…

Это было непохоже на плач ребенка. Это даже вряд ли походило на человеческие звуки.

Мэгги ощутила, как сердце замерло в груди. Что могло породить столь жуткий звук?

"Я должна выяснить, — решила Мэгги. — Возможно, мальчикам грозит опасность".

Девушка спустила босые ноги с постели на холодный пол. Вся дрожа, она накинула на себя темно-красный халат, который нашла в гардеробе. Вероятно, оставленный одной из предыдущих гувернанток, решила Мэгги.

На ночном столике она нащупала свечу и спичечный коробок. Мэгги чиркнула спичкой, но руки ее тряслись так сильно, что пламя погасло прежде, чем она сумела зажечь фитиль.

Успокойся!" — приказала она себе. Попыталась зажечь вторую спичку, но погасла и та.

Ее уши снова наполнил протяжный плач. "Я этого не вынесу", — подумала девушка. Этот звук был хуже, чем любой из тех воплей, что она слышала в тюрьме.

Мэгги чиркнула третьей спичкой, и ей удалось запалить свечку. Взяв ее, она направилась в зал.

Окруженная прыгающими тенями, девушка шла к комнате Эндрю. Сердце ее билось все чаще и чаще. У себя в комнате она чувствовала себя в большей безопасности. Здесь, в зале, ей казалось, что кто-то может наброситься и схватить ее. Мэггис трудом заставляла себя переставлять ноги. Быть разумной. Она дошла до комнаты Эндрю. Прислонившись к двери, прислушалась. Ей не хотелось будить мальчика, если тот спокойно спит.

Ничего не слышно.

Она быстро подошла к двери Гаррета.

Тоже ни звука.

Мэгги вздохнула с облегчением и направилась обратно в свою комнату. Возможно, все это лишь померещилось. А может, просто приснилось.

Погоди-ка. Вот оно, снова. Длинный, тихий вой, который будто бы опускается на нее откуда-то сверху.

У Мэгги возникло желание со всех ног броситься в свою комнату и запереться на засов. Но девушка не могла этого сделать.

Она пошла на этом звук через весь старый, погруженный во мрак дом. По широкому длинному коридору добралась до левой башни. Отворив дверь в башню, начала подниматься по темной винтовой лестнице.

По мере того как она взбиралась вверх, стенания становились все громче.

И громче.

"Кто бы это мог быть? Что я там увижу? — размышляла девушка, холодея от страха.

Нэнси говорила, что они с Мэри спят в комнатах неподалеку от кухни. Джордж Сквайэрс жил вне дома, позади конюшни.

Так кто же это мог плакать? Кто?

Мэгги добралась до большой круглой площадки вверху лестницы. Перед ней была деревянная дверь. Тоскливый вой доносился из-за нее. Девушка потянулась к ручке… и плач смолк. Словно человек за дверью почувствовал, что она здесь.

Мэгги застыла, прислушиваясь. Пытаясь уловить любой звук, каким бы тихим он ни был.

Тут она вдруг услышала позади себя легкий вздох. Волоски у нее на руках зашевелились. Она медленно обернулась.

Узкое окошко выходило на лужайку. Теперь казалось, что звуки исходят оттуда.

Мэгги осторожно приблизилась к окну. Оно было слегка приоткрыто.

На дворе ветерок тихо раскачивал ветви деревьев, и шелестящие листья издавали шорохи, похожие на вздохи и всхлипывания.

"Погоди-ка секунду, — подумала она. — Уж не эти ли звуки я услышала?"

Порыв сквозняка пробежал по площадке и задул свечу, оставив Мэгги в полнейшей темноте.

Девушка заставила себя не шевелиться. Она прислушивалась изо всех сил.

Но слышала лишь шелест листьев, веток. И ветра

"Ну и глупая же я, — подумала Мэгги. — Испугалась ветерка. Веду себя, как маленький ребенок".

Она на ощупь пересекла площадку и спустилась по шатким ступенькам. Огромный старый дом хранил полное безмолвие, покуда она не вернулась в постель, аккуратно укрывшись одеялом до подбородка.

Тогда звуки плача опять возобновились. Даже громче и настойчивее, чем раньше.

И это не было похоже на ветер.

— А в этой комнате мы храним серебро и тому подобное, — объяснял Эндрю на следующее утро. После завтрака он настоял на том, чтобы показать Мэгги усадьбу. Гаррет отказался идти с ними, хотя Мэгги трижды специально приглашала его.

"Может, так оно и лучше, — решила она. Вероятно, пока мне следует знакомиться с Эндрю и Гарретом по отдельности". Однако ей очень хотелось узнать Гаррета поближе. Мэгги казалось, что он нуждается в друге даже больше, нежели Эндрю.

— Пошли! — крикнул Эндрю. Он вбежал в комнату, увешанную картинами. Малыш остановился перед портретом красивой женщины с длинными светлыми локонами, обрамляющими худое, грустное лицо. "Еще один портет матери мальчиков", — подумала Мэгги. И снова она почувствовала себя неуютно при взглядя на эту женщину.

— Здесь галерея, — небрежно объяснил Эндрю. Девушке показалось, что его большие синие глаза заблестели, словно наполнившись слезами.

— Эндрю, это твоя мама? — осторожно спросила гувернантка, приближаясь к картине, которую рассматривал мальчик.

Эндрю медленно кивнул.

— Она была очень красива, — мягко проговорила Мэгги.

Эндрю посмотрел в сторону.

— Эндрю… — Мэгги старалась подобрать правильные слова. — Я очень сожалею о твоей матушке. Если тебе хочется, ты можешь совершенно свободно говорить о ней.

Мальчик закусил губу. Мэгги видела, как он старается сдерживать слезы.

На Мэгги нахлынула волна жалости и нежности, и она обняла ребенка. Он позволил с минуту подержать себя в объятиях, а потом высвободился из рук гувернантки.

— Я считаю, что картины в этой комнате очень красивые, — громко проговорил он.

У Мэгги разрывалось сердце от попыток этого маленького мальчишки быть таким мужественым. Он лишился матери. Его отца невозможно нигде разыскать. И его бросили три гувернантки.

Все, что у него осталось — это Гаррет. А Гаррет такой странный. Такой озлобленный.

" Теперь у Эндрю есть я, — напомнила себе Мэгги. — У них обоих есть я!"

— На этих стенах портреты почти всей семьи Мельбурнов, — продолжал Эндрю, прервав ее мысли. Он начал крутиться посреди комнаты, широко раскинув руки.

— Осторожно, — сказала Мэгги, поймав его, когда мальчик слегка пошатнулся. — Голова закружится.

— А вот мой дедушка, — показал Эндрю на портрет в богатой раме. — Мне кажется, он выглядит очень страшным. Вы согласны?

— Полностью. Смотри, я могу сделать такое же лицо. — Мэгги поджала губы, насупила брови и, сведя глаза к носу, поглядела вниз на мальчика.

Эндрю захихикал.

— А это мой папа, Гаррисон Мельбурн Второй.

Мэгги резко остановилась. Вот стоял Гаррисон Мельбурн, ее наниматель. "Стало быть, мы наконец-то встретились, — подумала девушка. — Даже если это всего лишь картина!"

Мужчина смотрел на нее такими же голубыми глазами, какие были у его младшего сына. Темные волосы. Волевые скулы. Раздвоенный подбородок. Сказать о нем "симпатичный" значило не сказать ничего.

Однако лицо его носило какое-то озабоченное выражение. А в волосах виднелась седая прядь — весьма необычно для столь молодого мужчины. "Почему Тэнглвуд оказывает такое воздействие на людей? — подумала девушка. — Почему здесь все так несчастны?"