— Вот на этих нескольких листах я нарисовал мисс Уинстон. Она приехала к нам сразу после маминой смерти. Она была не такая красивая, как вы, — добавил Гаррет.

Мальчик перевернул лист альбома для рисования:

— А это миссис Сквайэрс, жена мистера Сквайэрса. Она была нашей следующей гувернанткой.

Следующая страница.

— Это мисс Нилон.

— Но, Гаррет, — проговорила Мэгги, стараясь не показать ему своего ужаса, — почему всех их ты нарисовал в гробах?

— Потому что все они теперь мертвые, — спокойно ответил Гаррет. — Все мертвые и гниют в земле. — Он уставился на Мэгги широко открытыми немигающими глазами. — Вы тоже умрете… если останетесь здесь.

— А как насчет истории о привидениях?

У Тимоти Фаера по спине пробежал озноб. «Я замерз, вот и все, — подумал он. — Мы слишком долго гуляли на Бостонском Выгоне: катались на санках, играли в снежки, лепили снежную бабу».

— История о привидениях у камина! Как здорово! — воскликнула Бетси Торнтон. Щеки у нее пылали с мороза.

— Верно! Верно! Кто-нибудь должен сейчас же рассказать историю о привидениях! — подхватила Эдвина Уэстон из противоположного угла библиотеки фаеровского дома.

«Пожалуй, пришло время рассказать эту историю, — подумал Тимоти. — Может, если я это сделаю, то, наконец, смогу всё забыть».

— Я знаю одну такую, — проговорил Тимоти. Он заставил себя улыбнуться ватаге друзей, обступивших его.

Тощая, старая домашняя Нэнси бросила на Тимоти тревожный взгляд и покачала головой. Кружки с горячим яблочным соком звякнули на подносе у нее в руках.

«Она не хочет, чтобы я рассказывал историю о привидениях, — понял мальчик. — Но теперь уже пора. Время настало».

За окном библиотеки солнце клонилось к закату. Тени на полу сделались длиннее. «Словно пальцы, тянущиеся ко мне», — подумалось Тимоти.

— Я знаю страшную историю про плохого мальчишку, — сказал Тимоти друзьям. — Но вам, я вижу, не хочется ее слушать.

— Наоборот, хочется! — запротестовал Клайд Лорринг, сидевший на подоконнике.

— Ты просто обязан рассказать ее нам, — поддержала Эдвина.

Тимоти отхлебнул сока и обвел взглядом друзей. У них в глазах светились отблески огня, пылавшего в большом мраморном камине.

— Не спешите соглашаться, — посоветовал он. — Понимаете, это реальная история. И такая жуткая, что может любого напугать до смерти.

— Ууууууух! — завыл Клайд. Он наклонился и обеими руками схватил Марту Брэдли за шею. Ти пронзительно взвизгнула, и все расхохотались.

«Скоро смеяться перестанете», — подумал Тимоти.

— Ты должен рассказать эту историю, — крикнула Бетси. — Мы не боимся. Так ведь?

— Правильно, — раздалось несколько голосов.

Тимоти еще глотнул сока:

Ладно, я расскажу, но при одном условии. — Он переводил взгляд с одного лица на другое. — Никто не будет перебивать… и никто не уйдет, пока я не расскажу до конца.

Марта, сидевшая в шезлонге, опустила свое вышивание:

— Ты пытаешься напугать нас еще до начала рассказа, — проворчала она и шутливо погрозила пальцем.

— И не без успеха, — добавила Эдвина с нервным смешком. — Наверно, у меня совсем не останется ногтей, когда ты закончишь.

Тимоти пожал плечами:

— Если вам уже сейчас страшно, то, может лучше разойтись, пока я не начал?

— Ни за что! — воскликнул Этан Чэйз, примостившийся на ручке дивана. Однако голос его дрогнул.

В библиотеке раздался взрыв смеха. Щеки у Этана стали пунцовыми.

И все в ожидании уставились на Тимоти.

— Мне, конечно, придется изменить кое-какие имена, — объяснил он, — чтобы не выдать тех, кто остался в живых после этих событий. А остальное будет в точности так, как рассказали мне самому. И, насколько я знаю, все это сущая правда.

В комнате повисла глубокая тишина.

И хотя Тимоти стоял перед камином и ему пекло спину и ноги, он снова почувствовал, как по всему телу поползли мурашки.

«Не позволяй страху остановить тебя, — сказал Тимоти самому себе. — Расскажи им. Расскажи им обо всем.

— Эта история началась в Нью-Йорке, — наконец выговорил он. — Больше десяти лет назад…

— И зачем только мы ссорились вчера вечером? Зачем мы поругались в тот вечер, когда он умер? — Слезы жгли глаза Мэгги Алстон. Она сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться.

Ее старшая сестра, Генриетта, нежно гладила длинные рыжие волосы Мэгги:

— Ах, Мэгги, я никогда не прощу себе, что пошла к Гарфилдам на этот дурацкий концерт. Никогда! Как же страшно было тебе совсем одной с папой, когда он…

Мэгги услышала, как сестра подавила нсхлип. "Ты никогда не узнаешь, Генриетта, насколько это было ужасно", — подумала она.

Вчерашняя чудовищная сцена всплыла в памяти Мэгги.

Она услышала захлебывающийся вопль несчастного отца.

Потом в одной ночной рубашке опрометью бросилась в зал.

Мэгги увидела, что он стоит на коленях перед дверью. Его серебристую бородку и грудь белой пижамы покрывали капли крови.

Отец давился кровавым кашлем, и его старые серые глаза наполнялись ужасом.

Мэгги завизжала. Она кричала и кричала, взывая о помощи. Но тщетно. В доме никого не было, и никто не слышал ее воплей. А к тому времени, когда прибыл доктор Марстон…

Мэгги тряхнула головой. Думать об этом былс невыносимо.

— Знаешь, отчего больнее всего? — спросила она Генриетту. — Мы ссорились. Всего лишь вчера. Ах, Ген, ну почему я всегда с ним пререкалась? Зачем?

— Ты унаследовала папин характер, — ответила Генриетта с грустной улыбкой. Она убрала выбившуюся прядь блеклых каштановых волос обратно в пучок.

— Да, — согласилась Мэгги. — Мы так часто спорили без всякого повода. А я вчера вечером вела себя просто отвратительно. Что, если он умер, думая, будто я… будто я не люблю его… — Мэгги закрыла лицо ладонями.

Генриетта обняла сестру и стала слегка покачивать ее из стороны в сторону.

— Он знал, что ты любишь его, конечно же, знал, — шептала она.

"По крайней мере, у меня осталась Генриетта", — думала Мэгги.

Их мать умерла, когда Мэгги было шесть лет. Генриетте только-только исполнилось девять, и все материнские заботы о Мэгги она взяла на себя. Успокаивала, когда та просыпалась среди ночи от страшного сна. Выслушивала все ее жалобы.

Милая Ген.

Мэгги посмотрела на сестру и едва заметно улыбнулась:

— Если бы не ты, то не знаю, как бы я все это вынесла.

— Нам надо быть сильными, — согласилась Генриетта. — Мы должны быть очень сильными.

Кто-то постучал в дверь.

Генриетта прочистила горло:

— Войдите, — хрипло проговорила она.

В дверях появилась Коллин, горничная, и сделала реверанс. Ее круглые щеки пылали.

— Да? — сказала Генриетта.

— Вас хотят видеть два констебля, мисс, — ответила горничная.

Мэгги медленно встала:

— Констебли?

— Я сказала им, что вы никого не принимаете, мисс, но они настаивают на том, чтобы победовать с вами обеими. — Коллин нервно скомкала руками фартук.

— Им известно, что у нас траур? — спросила Генриетта.

Мэгги услышала, как задрожал голос сестры.

"Бедная Ген, — подумала она. — Как несправедливо, что ей все время приходится обо мне заботиться. Мне тоже надо быть к ней повнимательнее.

— Да, мисс. Я им говорила, — ответила Коллин.

— Немедленно пригласи их! — крикнула Мэгги, ощутив прилив гнева. — Я хочу уведомить их, что надлежит выказывать больше уважения к скорби семьи по усопшему.

— Слушаюсь, мисс.

Через минуту горничная вернулась с двумя констеблями. Они были в синих плащах с блестящими бляхами. Мэгги заметила у них на ремнях револьверы и деревянные дубинки. Ее зазнобило. Что им тут могло понадобиться?