— Питер, мы сейчас тренируемся, чтобы потом выступить в школе на смотре талантов, — сказала я. — Отдай мне доллар! Немедленно отдай!

Его черные глаза злорадно загорелись за красной оправой очков.

— Загипнотизируй меня! Загипнотизируй меня! Загипнотизируй меня! — канючил он и прыгал, дразня меня монетой.

Я попыталась выхватить серебряный доллар из его рук, но промахнулась.

Эдди соскочила с дивана и встала рядом со мной.

— Ладно, Даниэлла. Давай его загипнотизируем, а то он от нас не отвяжется, — предложила она. — Почему бы и не попробовать?

Я повернулась к ней.

— А ты не обидишься на меня? Подождешь немного?

— Давай. Введи его в транс. Преврати его в цыпленка, щенка или еще в кого-нибудь.

— Да! Точно! Преврати меня в щенка! — закричал брат и издал громкий вопль ликования. — Давай, гипнотизируй. Это будет круто!

Я наконец-то выхватила из его пальцев мою серебряную монету.

— Ладно, Питер, я это сделаю, если ты пообещаешь мне одну вещь. После того как я закончу этот сеанс, ты оставишь нас с Эдди в покое и не будешь нам больше мешать. Ты уйдешь в свою спальню и носа не высунешь оттуда по крайней мере полчаса.

— Нет проблем, — легко согласился он. — Где мне сесть?

Я толкнула его к дивану.

— Сядь здесь. Устройся поудобней. Откинься на спинку. Прежде всего ты должен расслабиться. Иначе ты не поддашься гипнозу.

Питер плюхнулся на сиденье дивана и несколько раз подпрыгнул на его упругих подушках.

— Что ты делаешь? — строго прикрикнула я на него.

— Я так расслабляюсь, — ответил он. Потом он перестал прыгать, и его лицо приобрело серьезное выражение. — Даниэлла, а я почувствую что-нибудь жутковатое, а?

— Ты ничего не должен чувствовать, — напомнила я ему. — Ведь ты будешь находиться в трансе, забыл?

Я точно представляла, что мне нужно делать. Я сейчас начну раскачивать серебряный доллар. Потом притворюсь, что ввожу Питера в транс.

Конечно, братец будет говорить, что он ничего не почувствовал. Что у меня ничего не получилось. А я скажу ему в ответ, что он просто ничего не помнит, потому что находился в очень глубоком трансе…

И какой стыд, что в реальности все получилось абсолютно не так, как я воображала.

Ладно, Питер, сиди тихо. — Я легонько толкнула его, и он спокойно сел и откинул голову на спинку дивана. — И перестань болтать. Эдди отошла к окну и уселась на подоконник, скрестив руки на лиловом свитере. Оттуда она наблюдала за нашими препирательствами.

Солнце то выглядывало из-за туч, то снова пропадало, и тогда тени, казалось, проглатывали мою подругу целиком.

Я снова повернулась к брату.

— Не отрывай взгляда от монеты, — сказала я ему и, подняв серебряный доллар повыше, начала его медленно раскачивать. — Следи глазами за монетой… Внимательно следи… Не отрывай взгляда… — подвывала я зловещим шепотом.

Питер внезапно прыснул со смеху.

— Ты знаешь какая? — заявил он. — Ты совсем не настоящая, понятно? Ты просто меня разыгрываешь.

— Ничего подобного, Питер, она вовсе тебя не разыгрывает, — вмешалась Эдди. — Мы с ней изучили всю эту книгу про гипноз. — Она ткнула пальцем в сторону книги, лежавшей на кофейном столике. — Мы упражняемся уже несколько недель.

Питер вытаращил глаза на внушительный фолиант.

— Это правда?

Я с досадой вздохнула.

— Тупой баклан! Я отказываюсь тебя гипнотизировать, если ты и дальше будешь смеяться и задавать всякие нелепые вопросы.

Питер поправил очки.

— Ну ладно, а что ты собираешься со мной делать, когда я буду находиться под гипнозом?

— Я попробую заставить тебя вспомнить разные вещи, про которые ты уже позабыл, — сообщила я ему. — А потом мы посмотрим, есть ли у тебя в прошлом какие-нибудь другие жизни.

— Вот это круто, — заявил он и устроился поудобней. — Тогда валяй.

Эдди подмигнула мне и выставила большой палец в знак одобрения. А я подняла руку с серебряным долларом и снова обратилась к брату.

— Следи за монетой, Питер, — зашептала я. — Тебе хочется спать… очень хочется спать… спать… спать…

На этот раз он не засмеялся. И вообще не произнес ни слова. Его лицо оставалось серьезным и почти торжественным. Откинув голову на спинку дивана, он не шевелился и лишь водил глазами. Взад-вперед… медленно, очень медленно… взад-вперед.

— Ты становишься очень сонным, Питер. Твои веки тяжелеют… наливаются свинцом… Тебе все трудней их поднимать… Твои глаза закрываются.

Эдди пошевелилась на подоконнике и передвинулась еще глубже в тень, почти сливаясь с ней.

— Ты сонный… очень сонный… — шептала я. — Твои ноги заснули… Твои руки заснули… Закрой глаза, Питер… Закрой их…

Питер послушно закрыл глаза. Я ожидала от него очередного взрыва смеха или какой-нибудь ехидной реплики, чего угодно, только не такой покорности.

Вместо этого из его гортани послышался легкий храп, а голова безвольно упала на грудь.

Эдди рассмеялась.

— Твой братец прекрасный актер, — прошептала она.

Опустив серебряный доллар, я уставилась на Питера и невольно улыбнулась. Все-таки он действительно талантлив. Как он потрясающе играет, притворяясь, что поддался моему гипнозу. Надо же так натурально все изобразить!

Его глаза были плотно закрыты. Тело обмякло. Дыхание стало медленным и ровным.

— Когда я щелкну пальцами, ты выйдешь из транса, — объявила я. Потом щелкнула пальцами.

Питер не пошевелился.

Я еще раз щелкнула пальцами.

— Это сигнал для тебя, Питер. Теперь ты должен открыть глаза, — сказала я. — Ты выходишь из транса и чувствуешь себя абсолютно нормально.

Питер не шевелился. Когда он дышал, очень ровно и медленно, его подбородок подпрыгивал на груди.

Я опять щелкнула пальцами, как можно громче. Никакого результата. Тогда я резко хлопнула в ладоши.

Брат так и не открыл глаза. И не подпрыгнул. Он вообще даже не пошевелился. Только его дыхание показалось мне еще более медленным и тихим.

— Ладно, Питер, достаточно. Шутка твоя удалась, молодец. Теперь просыпайся, — почти застонала я.

— Да, Питер, хватит. Забудь про это. Ты уже показал свои актерские способности, — поддержала меня Эдди. — А то ты уже начинаешь нас пугать.

— Это уже не смешно, Питер! — воскликнула я. Наклонившись к нему, я хлопнула в ладоши прямо возле его уха.

Никакой реакции. Он даже не моргнул и не дернулся. Мы с Эдди озабоченно переглянулись.

— Питер, просыпайся, — уже взмолилась я. — Вставай. Ведь ты обещал, что дашь нам с Эдди потренироваться.

— Ты переигрываешь, Питер, — заявила Эдди. — Мы ведь знаем, что ты притворяешься. Мы знаем, что ты совсем не в трансе.

Голова моего брата равномерно приподнималась и опускалась вместе с его дыханием. Глаза не открывались.

У меня внезапно задрожали руки и коленки, а в горле пересохло, и там вырос тугой комок.

— Питер, твоя шутка получается очень нехорошая, — заявила я непослушными губами. — Прекрати ее. Немедленно перестань, слышишь? Открой глаза и вставай!

Брат не шевелился. Его размеренное дыхание — уффф… уффф… уффф… — казалось мне теперь оглушительней, чем гул реактивного двигателя.

— Что же нам делать?! — с отчаянием воскликнула я.

— Пощекочи его, — предложила Эдди. — Уж это его обязательно разбудит!

— Точно! — воскликнула я. — Питер совершенно не переносит щекотки!

Я вцепилась в его ребра обеими руками и принялась щекотать. Его голова безжизненно моталась из стороны в сторону. Глаза же оставались закрытыми. Рот внезапно открылся, но не от смеха.

Я щекотала его все настойчивей и настойчивей. Я уже вонзала пальцы в его бока так жестко, что ему должно было стать больно.

— Проснись! — визжала я. — Питер, проснись же наконец!!

— Пожалуйста, Питер, открой глаза! — умоляла его Эдди. Она крепко сжала руки и держала их перед собой, словно молилась. Я заметила на ее глазах слезы. — Пожалуйста, Питер, ну, пожалуйста!