— Что вы здесь делаете? — спросил он глухим голосом.

У девушки возникло такое чувство, будто ей на спину вскочила мышь с острыми коготками. Она бы хотела посмотреть незнакомцу в глаза, но глазные впадины так и оставались в тени. Ужас охватил все ее существо, и она даже думать забыла о том, что Хэлли вонзила свои ногти ей в руку.

— Отвечайте, — потребовал незнакомец тем же глухим, как будто мертвым голосом.

— Э-э-э… дело в том, что мы пришли с визитом к миссис Фиар, — с трудом выдавила из себя Дженна.

— Никто не ходит сюда с визитами, — ответил странный человек, глядя на нее своими глазами-булавками.

— Саймон, дорогой, это пришли наши гостьи?

Голос Анжелики послышался где-то вдали, видимо, у входа в просторную прихожую. Наконец появилась и она сама, в кремовом платье, которое, казалось, светилось своим собственным светом. Волосы ее были уложены в корону из иссиня-черых кос. На никое то мгновение она показалась Дженне совсем молодой, но потом она снова увидела ту самую прядь полос, которую миссис Фиар так часто откидывала с лица.

— Гостьи? — переспросил Саймон, через плечо глядя на свою жену.

— Это те девушки, которых я встретила прошлой ночью, — объяснила Анжелика. — Помнишь? Я тебе говорила.

— А-а-а, — кивнул головой Саймон, поднимая темные брови и расширив глаза. — Те самые девушки. Я помню.

В бездонных, мрачных водоворотах его глаз сверкнул отблеск какой-то мысли, как показалось Дженне, неприятной и страшной мысли.

— Пожалуйста, простите мне мою неучтивость, дорогие юные леди, — продолжал Саймон Фиар, шире раскрывая перед ними дверь. — Прошу вас пожаловать в наше скромное жилище.

Поток солнечного света хлынул в темную прихожую, и Дженна наконец увидела глаза Саймона полностью. Взгляд его был пронизывающим, и девушка поспешно отвернулась.

У Саймона были очень страшные глаза. Близко посаженные и совершенно черные, они смотрели на нее из-под бесцветных и морщинистых, как у ящерицы, век.

Черный сюртук и брюки облегали его тонкую высокую фигуру. Белый стоячий воротничок был накрахмален, лицо над ним казалось угловатым и изможденным, а желтая кожа шеи складками свисала над стягивавшим ее воротником. Тонкий изогнутый молнией белый шрам шел от угла его левого глаза до подбородка. Длинный крючковатый нос напоминал заостренный птичий клюв. Зачесанные со лба волосы казались грязными и сальными. Усов у Саймона не было, но по обеим сторонам щек красовались большие кустистые бакенбарды.

— Входите, — пригласил он.

Дженна почувствовала, как кто-то подталкивает ее в спину. Это была нетерпеливая Хэлли. В доме было очень холодно, пахло сыростью и какой-то гнилью. В каждом углу собрались темные тени. Окна были завешены плотными темно-зелеными шторами, а на второй этаж вела лестница из черного мрамора.

Дженна услышала тихий звон и посмотрела наверх. Под потолком висела очень красивая хрустальная люстра. Ветер шевелил подвески, и они тихонько звенели, а по стенам плясали радужные блики — это солнечный свет, наконец-то проникший в темный дом, проходил сквозь хрустальные призмы. Но Саймон быстро закрыл входную дверь, и прихожая снова погрузилась во мрак.

— Мы так рады, что вы пришли, — сказала Анжелика. — Пойдемте в гостиную, и я распоряжусь насчет чая. Простите нас за то, что здесь так темно, — продолжала щебетать она. — У меня очень чувствительные глаза. Мой врач строго-настрого приказал мне не открывать шторы днем. Мы с Саймоном так хорошо изучили этот дом, что лампы нам не нужны.

Дженне показалось, что шторы не открывали в течение нескольких лет, а не нескольких дней.

— У нас так давно не было гостей, — говорила Анжелика. — Не могу передать вам, как мы рады вас здесь видеть. Не правда ли, Саймон?

— Конечно, любовь моя.

Дженна обернулась и посмотрела на него. Хозяин дома показался ей еще выше. Лицо его абсолютно ничего не выражало, а в глазах горел тайный зловещий огонь. Теперь девушка прекрасно понимала, где источник таинственных слухов о семье Фиаров.

— Ну вот мы и пришли, — ласково сказала Анжелика, пропуская подруг в гостиную.

Дженна впервые в жизни попала в такую роскошную комнату. Такой великолепной мебели и таких огромных и дорогих ковров она никогда раньше не видела. Окна в гостиной тоже были задрапированы глухими шторами, кик и во всем доме, но преломленный дневной свет проникал в комнату через круглое витражное окно в верхней части южной стены.

— Саймон, дорогой, позвони, чтобы принесли чай, пожалуйста, — проворковала хозяйка, усаживаясь на софу и взбивая подушки. — Идите сюда, девочки.

Саймон дернул за украшенный вышивкой шнурок, висевший в дальнем конце комнаты. Затем он уселся на стул напротив дивана и принялся изучать своих гостий.

— Ну что же, юные леди, почему бы вам не рассказать и себе? — начал он. — Хэлли, насколько я понимаю, твоя семья живет здесь, в Тенистой Долине?

Хэлли кивнула.

— Да, мой отец — новый школьный учитель.

— Какая прекрасная профессия! — воскликнула Анжелика. — И как тебе нравится этот город?

— Мне кажется, это хороший город, — ответила Хэлли, а потом, к немалому удивлению Дженны, добавила: — Но здесь довольно трудно найти друзей.

Саймон склонил голову набок, и Дженне показалось, что его морщинистая шея свисает из воротника, как шея черепахи.

— Всему свое время, моя дорогая, — сказал он. — Всему свое время. Тенистая Долина — маленький городок, и его жителям требуется довольно много времени, чтобы принять вновь прибывших в свое общество.

— В Новом Орлеане все будет совершенно по-другому, — сказала Анжелика. — Я могу оплатить вашу поездку туда на ближайшие праздники. Там будет множество балов, банкетов, оперных спектаклей… Увы, в Тенистой Долине ничего подобного нет.

— Новый Орлеан! — от восторга глаза Хэлли потемнели. — Мне всегда хотелось туда поехать.

Анжелика вздохнула.

— Ах, в Новом Орлеане нам было так хорошо! Но потом нам пришлось переехать сюда, и здесь мне тоже началу очень понравилось. Я надеялась, что здесь будем счастливы, но потом мои девочки… — улыбка исчезла с ее лица, но спустя мгновение оно снова просветлело. — Что ж, зато мы очень рады вашему приходу.

В дверь гостиной постучали, Саймон встал и открыл дверь. Дженна пыталась разглядеть горничную, но в дверном проеме был виден только деревянный столик на колесах, уставленный чашками, блюдцами и тарелками с весьма соблазнительными пирожными. Серебряный чайник был ярко начищен, а сложенные в виде столбиков салфетки как будто охраняли весь этот аппетитный натюрморт.

Саймон вкатил столик в комнату и поставил его перед Анжеликой.

— Ну-с, что же мы предложим нашим гостьям? — спросила саму себя хозяйка. — Что бы вам хотелось пробовать, девочки?

Дженна втянула носом воздух и почувствовала одуряющий аромат свежих пшеничных лепешек. Анжелика налила им чая и положила на тарелки разных печений, пирожных и лепешек. Не прошло и минуты, как они с Хэлли с аппетитом прихлебывали чай и ели мую вкусную выпечку, какую им только доводилось пробовать в своей жизни.

Дженна пыталась не забывать о манерах и есть как леди. Но когда Анжелика предложила ей добавки, она не смогла устоять.

— Похоже, ты любишь лепешки, — заметила хозяйка.

Дженна кивнула в знак согласия — рот у нее был занят.

— Они просто восхитительные, — добавила Хэлли.

Анжелика улыбнулась.

— Я сама их пекла. Меня научила этому много лет назад моя шотландская служанка. Мои дочери тоже их любили, — и улыбка вновь исчезла с ее когда-то красивого лица. — Я никогда не могла напечь столько, чтобы им хватило. Они съедали все до последней крошки…

На мгновение Дженне показалось, что в глазах их любезной хозяйки блеснули слезы. Она почувствовала к ней острую жалость. Да, возможно, иногда она кажется странной, но ведь она действительно потеряла обеих своих дочерей.

Саймон наклонился вперед и вступил в разговор.

— Как я понял, ты здесь просто гостишь, Дженна.