«Сколько попыток уже сделали Фиары? — спрашивала себя Дженна, замирая от страха. — Сколько жизней они погубили ради своей безумной идеи — воскресить Джулию и Ханну?"

Фиары были увлечены своей работой — они раскладывали кости на две кучки. Дженна не могла понять, откуда они знают, какие кости принадлежат Джулии, а какие — Ханне. И надо сказать, что ее это мало интересовало. Ей хотелось одного — выбраться отсюда.

Вскоре сундук опустел. Анжелика взяла один из черепов и ласково погладила его гладкий белый верх.

— Совсем скоро, — пробормотала она себе под нос. — Ханна, девочка моя, совсем скоро ты будешь с нами.

Она осторожно уложила череп поверх одной из кучек костей, потом выпрямилась и повернулась к двери.

— Время пришло, — сказала она.

Длинный язык черного тумана появился в двери. Он перевалился через порог и заструился вниз по ступенькам. Это было только начало — целое облако черной тени стало постепенно заполнять подвал.

Невыносимый запах разложения ударил Дженне в ноздри. Внутри этого облака двигались какие-то смутные тени, еле видные создания без формы.

И снова Саймон взялся за свой медальон. Лампа зашипела, и пламя в ней уменьшилось. Черные тени сгустились, как будто они вобрали в себя всю энергию умирающей лампы.

Потоки черного тумана спустились по ступенькам и направились прямо к костям Джулии и Ханны, нежно обхватывая их, как будто гладя. Тонкие язычки тумана забирались в глазницы черепа Ханны, длинная струйка черного дыма клубилась во рту у черепа Джулии.

Саймон улыбнулся своей жене и взял ее за руку.

— Ты готова, любовь моя? — спросил он.

— Я была готова с того самого дня, когда наши бедные девочки умерли.

И Фиары принялись ходить кругами вокруг костей своих дочерей, Анжелика в одну сторону, Саймон в другую. В еле теплившемся свете лампы его лицо стало похоже на чудовищную маску, состоящую из острых краев и жестких линий. Но Анжелика с ее безумными глазами и неземной, неестественной красотой выглядела еще ужаснее.

Они остановились, взяли друг друга за руки и начали петь. Дженна не могла разобрать слова, но странный звук наполнил ее сердце ледяным ужасом. Она инстинктивно чувствовала, что в словах этой чудовищной песни содержится какое-то сильное заклятие. Злая сила. Такая мощная и свирепая, что все в этом подвале подчинено ей.

Лампа в последний раз мигнула и потухла. Тени заполнили комнату. Дженна думала, что сейчас она задохнется от отвратительного запаха и вкуса смерти, которые несли с собой Саймон и Анжелика. Теперь она видела только бледное свечение белого платья Анжелики, а также сияющие в темноте зубы Саймона.

— Пожалуйста, — прошептала Дженна. — Помогите. Помогите нам, кто-нибудь.

Но она знала, что никто ее не услышит, никто не поможет ей.

Хэлли и она попали в ловушку по милости супругов Фиар. По милости. Но ни Саймон, ни Анжелика не знали значения слова «милость».

Внезапно между сцепленных рук Фиаров появилось странное бело-голубое пламя, которое осветило холодным мертвенным светом весь подвал. Тени, казалось, всасывали в себя это пламя, питались им, становясь все плотнее, сгущаясь и вбирая в себя все больше и больше зла.

Дженна поняла, что не может на это смотреть. Взгляд ее упал на две кучи костей, и она услышала слабый звук, который повторял ритм песнопений Фиаров.

Ноги ее стали ватными и подогнулись. Она выдохнула воздух с громким стоном и упала на колени на холодный влажный пол.

Кости дрожали. Шевелились. Двигались.

— Нет! — прошептала Дженна. — Нет!

Саймон отпустил руку Анжелики, и они оба отступили назад. Бело-голубое пламя повисло в воздухе. Оно горело само по себе, пугая Дженну своей самодостаточностью. В глазницах черепов тоже зажглись язычки этого пламени. Стук костей становился все громче и громче, пока подвал не начал сотрясаться.

Дженна закрыла уши руками. Изданный ею крик ужаса заглох в треске, который издавали кости.

Голоса Анжелики и Саймона стали громче, сливаясь в торжественную, ритмичную песнь. Потом голос Анжелики превратился в какой-то непонятный визг, а голос Саймона — в кряхтение. Если бы Дженна не видела их своими глазами, она бы ни за что не подумала, что это голоса человеческих существ.

Вокруг супругов Фиаров в бешеной пляске дергаись черные тени.

Вдруг треск костей прекратился. Внезапная тишина потрясла и напугала Дженну гораздо больше, чем все, что было до того. Она ахнула, и руки ее, так и зажимавшие уши, безвольно упали вдоль тела.

Кости медленными, странными и страшными движениями поднимались с пола.

Дженна с ужасом смотрела на эти странные движения.

Маленькие кости соединялись друг с другом, образуя ладони, ступни и позвоночник. Потом по одной к ним присоединялись большие кости ног и рук.

Девушка поняла, что, если она и дальше будет смотреть на это, сердце ее не выдержит. Слишком сильно она была напугана. Взглянув на свою левую руку, она сосредоточилась на том, чтобы заставить ее двигаться. Если бы она только могла снять этот проклятый браслет…

Пение Саймона и Анжелики стало громче. Еще громче. Их голоса наполняли все помещение, отражаясь от каменных стен. Казалось, тысячи других голосов поют вместе с ними.

Закрыв глаза, Дженна пыталась заставить свою руку шевелиться. Хоть один палец! Никогда в жизни она не прилагала таких усилий, как сейчас. Кровь пульсировала у нее в ушах, сознание путалось.

Она не остановится. Она никогда не сдастся без боя!

Ритм песни изменился. Дженна почувствовала неладное, открыла глаза и осмотрелась.

Саймон и Анжелика больше не были похожи на людей.

Глаза их превратились в пятна света. Они излучали тот самый бледно-голубой свет, струившийся по их щекам. Голубые искры сверкали в волосах Анжелики.

Черепа сестер Фиар повернулись к родителям. Искры света горели в их пустых огромных глазницах. Эти искры разгорались и пульсировали в ритм пению. Лучи света вырывались из всех отверстий, которые только существуют в человеческом черепе, и вскоре сами черепа стали выглядеть прозрачными и светящимися.

Безголовые пока скелеты медленно опустились на пол, на колени, словно они забыли, как стоять. Черепа поднялись с пола и встали на свои места.

Анжелика завизжала, Саймон откинул голову, продолжая сжимать загадочный медальон на своей груди. Дженна была уверена, что источник его силы находится именно в этом медальоне.

— Джулия, — произнес он, и голос его был похож на шум волн, накатывавших на каменистый берег. — Ханна. Вставайте, дочери мои.

Скелеты поднялись. Потом их черепа повернулись к Дженне и Хэлли с треском, который даже заглушил пение.

В подвале повисла внезапная тишина. По телу Дженны побежали мурашки. Неземной бело-голубой свет заструился из черепа Джулии, пока лучи его не достигли застывшей в оцепенении Дженны.

Потом череп Джулии снова повернулся к родителям. Скелет вытянул свою руку и указал на Дженну.

— Да, дорогая, — проскрипела Анжелика. — Она твоя.

Фиары снова начали петь. А скелеты сделали шаг. Неверный, неуверенный шаг. Но ведь сделали же! Потом еще один. И еще.

Дженна всхлипнула, не в силах более скрывать свой страх. Этого не может быть, просто не может! Она отчетливо слышала стук костяных ступней скелетов по каменному полу. Скелеты подходили все ближе. Все ближе.

Скелет Ханны безошибочно направился к Хэлли, а скелет Джулии подошел к Дженне. Девушка в оцепенении смотрела, как кости рук вытянулись в ее сторону.

Джулия обхватила голову Дженны своими холодными влажными костями.

— Уходи прочь! Оставь меня! — закричала Дженна, отшатываясь от этого нечеловеческого прикосновения.

Но как бы она ни извивалась и ни сопротивлялась, руки скелета держали ее очень крепко. Кости пальцев вцепились в ее волосы, дергая за них и причиняя Дженне боль. В конце концов девушка потеряла равновесие, и упала на пол.