— Так вот, там, где анатомически мы можем выделить два пола (уродства не принимаем во внимание, хотя случай гермафродитизма весьма показателен), на самом деле имеется четыре реликтовых фенотипа. По некоторым дополнительным соображениям можно предположить, что в настоящее время доминируют смешанные типы — мужчины-женщины и женщины-мужчины. Спрашиваешь — почему?

Установлено полное духовное единение — никогда мужчина столь глубоко не проникает в чувства и мысли женщины, как тогда, когда его член по самые яйца засунут ей в горло. Помнится кто-то рассказывал о моряке, научившем свою подругу азбуке Морзе, так что они и при оральном сексе могли разговаривать — она отбивала тире и точки по уздечке, а он телеграфировал по ее клитору. Причем их многочисленные эксперименты показали, что более качественный оргазм случается при совместном декламировании морзянкой «Я помню чудное мгновенье…»

— Смешанные типы более способны к симбиозу, нежели чистые. По психологическим, физиологическим, анатомическим параметрам. Возникает парадоксальная ситуация — то, что мы признаем красотой противоположного пола, на самом деле есть мера сходства двух наших рас. Понимаешь? Девушка прекрасна не потому, что она женственна, а потому, что процент мужского в ней оптимален. Соответственно, мужская красота в понимании женщин есть не стопроцентная «самцовость», а столь же сбалансированное присутствие мужского и женского начал…

Идеи идеями, а физиология физиологией. Глубокая глотка побеждает — принимает порцию, сглатывает, обсасывает досуха, отстраняется, нащупывает бутылку минералки, запивает щипучкой. Коктейль «Гусарский» — примите несколько порций спермы, добавьте шампанского и смешайте ингридиенты хорошей скачкой на члене.

— Так что же такое — стопроцентный мужской самец? — сил нет. Пот скатывается по спине. Член выползает из влагалища. — Обросшая шерстью мускулистая горилла? Конвеерное производство тестестеронов и первоклассной спермы, от одного запаха которой залетают даже мужики?

— Не знаю. Мне интереснее женщины. Они так стыдливы…

— У нас есть причины для этого. Ведь в нас столько педантизма, поверхностности, наставничества, мелочного высокомерия и разнузданности, нескромности. Горе мужчинам, если все это выйдет наружу.

— Хм. Разве? Впрочем, я подозревал, что ложь — главнейшее искусство женщины, а ее главные заботы — иллюзия и красота.

— Но ведь только это вы, мужчины, и любите в женщинах.

Запускает пальцы. Ощупывает изнутри. Скользит по собственному семени.

— В каждом мужике кроется талант гинеколога, — выдаю.

— Не нравится? — пальца начинают поршнеобразное движение.

— Нравится. Что-то среднее между сверлением зубов и ощупыванием простаты.

— Тебе ощупавыли простату?

— А тебе совали пальцы во влагалище?

— Прекратить?

— Уплочено. Валяй, если возбуждает.

— А если сделать так… Вот, сядь на корточки… Держись за плечи…

— Ну?

— Давай.

— Что? Ах, это… Всю кровать измочим…

— Постарайся попасть на него.

— Ты переоцениваешь женскую анатомию.

— Смотри как он возбуждается.

— Как в сказке.

— Какой сказке?

— Семеро под одним грибком.

— Это все?

— Ну, извини. В следующий раз выпью больше.

— Теперь садись.

— Подожди. Так не гигиенично.

— Бережешь свое чистенькое влагалище?

— Пособие по временной нетрудоспособности наш профсоюз не выплачивает.

— А в рот, значит, ничего…

— Что это по сравнению с той дрянью, которую приходится говорить.

Те же самые, только в профиль. Замкнутый круг. Дежа вю. Оральный дежа вю. Только теперь имею сомнительное удовольствие совместить минет с уринотерапией. Когда рот женщины заткнут членом, мужчина склонен пофилософствовать.

— Так вот, меня не интересуют мужчины, но очень интересуют женщины. Я бы многое дал, что бы встретиться с вашими тайными богинями секса — живыми реликтами тех времен, когда наши расы враждовали друг с другом. Не оттуда ли сохранились мифы о царстве амазонок? Или библейский совет взглянуть на пчелу и избрать путь ее? Латимерии городских глубин, что прячутся от света солнца. Где их искать? — учитывая ситуацию и сильнейший нажим на затылок, вопросы риторические.

Очередной разряд. Держит за щеки. Смотрит с нежностью. Целует в губы. Зачем? Зачем мужики после минета целуют в губы? Чувство вины за унижение? Или тайное желание попробовать на вкус собственное семя? Ведь каждый мужчина еще и женщина. Разные расы? Что ж, рациональное зерно в гипотезе есть.

Им не пережить вагинальный и клиторальный оргазмы и вообще не понять, что чувствует кончающая женщина. Им никогда не понять, что половой акт может приносить боль и не только во время потери девственности. Беремнность для них так и останется нечто средним между раковым заболеванием и несварением желудка. О месячных они будут узнавать из рекламы прокладок и вынужденного воздержания, кое компенсируется прогулками налево, оральными и анальными забавами. И это лишь физиология и анатомия!

Женщина есть женщина, мужчина есть мужчина, и вместе им не сойтись.

— Как ты себе представляешь их?

Присосался. Эта грудь никого не способна вскормить. Переворачиваюсь на живот.

— Незаметность. Они должны быть незаметны, скрыты, тайны. Ничем не примечательная внешность, ведь спаривание с мужчинами их не должно особо интересовать. Они как трюфеля — глубоко под землей, невзрачны на вид и божественны на вкус. Нужна обученная свинья, чтобы отыскать их.

— Насчет свиней ты прав. Все мужики — свиньи.

— Значит, договорились?

— О чем?

— Ты сведешь меня с ней.

— С реликтовой особью женской расы?

— Чеканное определение.

— Хочешь заняться со мной любовью? — Полина заглядывает через плечо. Только из ванны — от волос запах ромашки.

— Нет. — Сосу сушку. Пытаюсь сосредоточиться. Текст замысловат, мысль прихотлива. С налета не одолеть. — Секс с несовершеннолетними — противозаконен. А одноплый — противоестественен.

— С каких пор, pilforra? Записалась в лигу хранителей семейных ценностей?

— Ага. — по голой спине скользят, напрягаются. — От твоих жалких сосков щекотно. Поищи Гумберта. Или трахнись с ровесником — спаси от сперматоксикоза.

Поцелуй в шею. Почти засос.

— TК hyftК dreqi nga bytha! А что читаешь?

— Теорию тезаурусной динамики.

— Бодрийяра?

— Не выражайся.

— Huora, разве она не философ? Ta henksha Pidhin.

Закладываю том пальцем, поднимаю голову. Целуемся. По Бодрийяру.

— Хочешь поговорить на эту тему?

Отрывается. Идет вдоль полок, пальчик — по корешкам.

— Sudmarani! Это правда так интересно?

— Лучше секса. Многократный оргазм и никаких залетов.

— Мне бы хотелось, huora…

— Оргазмов?

— Залетов.

Вытаскивает огромный том, садится на пол. Водит пальцем по строчкам. Выходит сексуально — энциклопедия сейчас кончит.

— А ты залетала, FaЯagЭeta? — поднимает голову.

— Да.

— И от кого?

— Это так интересно?

— Не хочешь говорить? Shadhu choda!

— Почему же.

Пытаюсь читать дальше.

— От отца?

Сглатываю. Хочется выпить. Шарю под столом. Запыленный «Glenglassaugh». Самое то. Осторожно глотаю из горлышка. Мягкость и взрыв.

— Угадала?

— Почти. — Еще глоток, шаг к откровенности.

— Неужели от брата? — чертовка сообразительна в своей разратности.

Хочется запустить бутылкой. Или чем потяжелее — тезаурусной динамикой.

Смотрит — наивное дитя, вообразившее, что все знает о порочной жизни. Почему они так стремятся туда? Воспитание, а точнее — его отсутствие? Телевидение? Глянцевая мукулатура? Все то, что создает если не норму, то ее ощущение? Допустимость? И вот в одиннадцать лет лопаются целки, а на переменах обсуждается — кто с кем переспал и можно ли залететь, если месячных еще не было. Разварт? Порок? Нет — невинность. Невинность, которая утрачивается не с первым семяизвержением во влагалище подружки, и не с потерей девственности, а с чем-то в душе. Плева рвется там, и внезапно для самого себя ребенок обнаруживает, что стал взрослым. Рай потерян.