Готовясь ко сну и почти смирившись с мыслью о невозможности убить Кочуру, она услышала тихий стук в дверь. Открыв ее, ахнула: на пороге стоял Мартын, хмуря брови и глядя на нее исподлобья. Не убивать же его в казарме! Куда после этого деть труп?

Молчание Анастасии Мартын воспринял по-своему, поэтому втолкнул ее внутрь комнаты, зашел и задвинул дверь на задвижку. Она уже не боялась этого зверя, понимая, что победила, только зачем он ей здесь? Тем временем он сбросил вещмешок с плеча, поставил у ног.

– На неделе нас перебросят… – доложил. – Семеновские полки сбирают в место одно… Здеся никого не останется… так, малый отряд…

– А мне до всего этого какое дело?

– Согласная ждать меня? Забудем старое, а?

«В мешке золото… – просигналило в мозгу Анастасии. – Прогоню ублюдка – к золоту не подберусь, а добровольно он не отдаст Николкину долю». Подняв на Мартына глаза, она раздумывала, как быть. А если ограбить? Тогда придется принять предложение чудовища и лечь с ним в постель, ведь Кочура за этим пришел. Золота полный мешок… А завтра обещал заехать Петя…

– В жены меня надумал взять? – тянула она время.

– Ну, так… да! Я ж тебя с самого начала приметил. И опосля того боя тебя искал… не Лушку. Настя, виноват пред тобой… Помутился рассудком, всенепременно хотел тебя получить…

– Неси водку.

– Так имеется… – Он лихорадочно полез в мешок, достал бутылку мутной жидкости, от одного вида которой Анастасию перекосило. – Ты ж не пьешь.

– Выпью. Обиду залью.

Выпили. Анастасию едва не вывернуло наизнанку, однако она проглотила тошноту и отвращение к Мартыну. А потом не давала ему отлежаться, мол, давай, доказывай, что ты есть мужик, а не ошметок. И пришлось Мартыну доказывать до изнеможения. В перерывах она не забывала наградить его стаканом самогона, а сама не пила. Наконец, он окончательно выдохся, заснул мертвецки и, как Анастасия ни тормошила его, не проснулся.

Она тихонько слезла с кровати, взяла мешок и поднесла к лампе. Внутри был еще один мешок, из плотной ткани. Открыв его, задохнулась: монеты, ювелирные изделия, все из золота и с камнями. Она рылась в сокровищах, отбирая самое ценное и столько, чтоб Кочура не хватился сразу. Рука коснулась плоского предмета, Анастасия достала футляр. Вспомнила, как Николка положил туда цепочку с подвеской. Хоть и не представляла особой ценности цепочка с подвеской, Анастасия решила забрать ее – все же память о Николке. Открыла… Колье! Так вот кто снял с нее колье… Как же она ненавидела этого спящего мерзавца, воспылавшего к ней дикой страстью! Вынув колье из футляра, Анастасия завернула его вместе с украденными украшениями в платок, завязала узлы и бросила в свой мешок. Потом оделась, во дворе отыскала камень, соответствующий весу украденного золота, положила на дно вещмешка Кочуры. Села на стул и, не отводя ненавдящих глаз от него, прошептала:

– Ничего, Мартын, жизнь длинная, встретимся.

К полудню приехал Петя. Анастасия мигом собралась, села на лошадь. Из казармы выбежал Мартын, крича:

– Настя! Куды ж ты? Настя, постой!

Она усмехнулась, сдерживая гарцующего коня, и, когда он почти добежал к ней, пустила лошадь галопом, поравнялась с Петей и ни разу не оглянулась.

Жизнь ее немного изменилась. К Анастасии относились уважительно, она стала работать при штабе одного из полков Семенова секретаршей – пригодилось знание языков, умение занимать гостей, особенно иностранцев. Вдобавок она взялась за изучение японского языка, так как войскам Семенова существенную помощь оказывали японцы. Поселилась в хорошей квартире, сменила походную одежду на обычную, которая удивительно шла ей.

Петя часто навещал ее, разумеется, ухаживал, но… Она не хотела романов, ничего, что могло бы потревожить ее душу и принести новые переживания. Да и Николку не могла забыть. Однако тревоги наступали.

В начале января 1920 года Колчак передал Семенову всю полноту военной и государственной власти на территории восточной российской окраины, но это не спасло Белое движение. Красные наступали, уже летом японцы спешно предприняли эвакуацию своих войск из Забайкалья. Лишившись поддержки японцев, семеновцы отступили к границам. Наконец, в ноябре двадцатого года, потерпев крупное и последнее поражение, остатки семеновцев бежали в Маньчжурию и Монголию. С ними Анастасия.

– Дерзко орудует, средь бела дня, – сказал утром Щукин, выслушав рассказ Вадика о нападении на Батона. – Ну, ребята, подведем итог. Итак, главное – колье. Мне теперь понятно, почему Пушко взял только часы. Он пришел за колье, сначала нашел его, а потом уж прихватил то, что лежало на виду и само просилось в карман, то есть часы. Но! – Щукин встал, оперся руками о стол. Ему не сиделось. Он был в ударе. Госпожа удача наконец-то осчастливила и его. – Вопрос: как узнал алкоголик без определенных занятий, что у Ксении Николаевны имеется ценность?

– А колье действительно ценное? – спросил Вадим, следивший за Батоном и потому ничего не знавший из новых сведениий. Вчера Щукин и Гена допоздна были у Ксении Николаевны, после этого разъехались по домам.

– Ксения Николаевна говорит, что четыре камня в колье должны быть бриллиантами, – сказал Щукин. – Значит, и остальные камни драгоценные. Далее следует вывод: колье и явилось причиной убийств, так как стоимость его должна быть огромная, фантастическая. Ребята, я задал вопрос. Соображайте.

– Может, Пушко кто-то навел на дом Ксении Николаевны? – робко предположил Слава. С его мнением не очень-то считались, поэтому он старался прежде всего расположить к себе членов следственной группы.

– Почему ты так думаешь? – подхватил Щукин.

– Видите ли, Архип Лукич, вы сами подчеркивали не раз, что Пушко… как бы поточнее выразиться… Хоть он и алкаш, но ни разу не залетал с кражами, а тут проник в дом Ксении Николаевны. Опять же… его выбор странный… – Слава мельком оглядел присутствующих.

– Ну-ну! – подбодрил его Щукин.

– Я хотел сказать – выбор не случайный. Ксения Николаевна живет в другом районе, в частном секторе. Почему же он не нашел для ограбления дом или квартиру поблизости? И потом, он как-то уж очень вовремя явился в дом, когда там никого не было, легко проник… то есть открыл дверь ключом. Короче, я думаю, что его кто-то попросил взять колье, и этот кто-то знал, что Ксения Николаевна уйдет, знал, где лежит ключ…

– Попросил убийца, – подвел итог длинной речи юного следователя Щукин. – Да, в этой версии есть логика. Кстати, соседка Пушко, которой он пытался продать колье, сказала, что будто бы Пушко обещали за колье шестьсот рублей…

– Ага, а продал Грелке за двести, – прыснул Вадик.

– Ну, правильно, – повел плечами Щукин. – Они выпили, он показал ей колье, она стала просить продать его, отдалась ему, о чем свидетельствовал Батон, за что и получила в глаз. Когда женщина просит, да еще наливает, как тут не послать прежний договор к черту? Пушко украл колье и посчитал себя вправе распоряжаться им. Ну, что с него взять? Пьянь, этим все сказано. А убийца в тот же день, вернее, ночью пришел за колье. Но колье у Пушко уже не было. Так?

– Точно! – воскликнул Гена. – А когда у Пушко колье не оказалось, убийца от ярости начал избивать его, требуя ответить, где находится колье!

– И Пушко сдал Еву, – закончил Вадим.

– Алкоголик не может быть надежным партнером, поэтому убийца избавился от него, – продолжил Щукин. – Далее убийца выследил Еву, ворвался к ней домой… – Вдруг Щукин открыл папку с делом и принялся лихорадочно что-то искать в ней. Наконец отыскал нужные листы, быстро пробежал глазами, затем лукаво взглянул на ребят. – Слушайте, что пишет Батон. «Ева повторяла без конца: «Коле… Скажи ей… он Коле…Коле…» Я так решил, что избил ее Коля, но знакомых по имени Коля у меня нет». Бессмыслица?