— Знаю. Потому и предлагаю. Я хочу тебе дать что-то, о чем ты не просила. Ради старой дружбы.
Елена подумала о Стефане. Но Стефан сам послал ее, и послал одну. Он знал. Все было правильно. Это был подарок — ей и Мэтту.
Я же возвращаюсь к тебе, Стефан Сальваторе, подумала она.
Пока она тянулась к нему, он сказал:
— Я собираюсь прийти и помочь тебе завтра. Даже если меня не приглашали.
Ее губы припали к его горлу.
13 декабря, пятница
Сегодня великая ночь.
Я знаю, что писала такое и раньше. Но сегодня великая ночь, сегодня все случится.
Стефан тоже это чувствует. Он вернулся с занятий и сказал, что бал состоится — Ньюкастл не хочет наводить панику отменой праздника. Они собираются расставить «охрану» снаружи, полицейское оцепление, я думаю. Может быть, еще мистер Смоллвуд сотоварищи, с ружьями. Хотя, что бы ни случилось, я сомневаюсь, что они смогут это остановить.
Я не знаю, сможем ли мы.
Весь день шел снег. Трасса перекрыта, а значит, на колесах в наш город не проехать. Расчистят ее самое раннее завтра утром, а это уже поздно.
В воздухе носится что-то очень странное. Так море затихает перед штормом.
Я сегодня вспомнила о другом моем дневнике, том, который лежит под полом в туалете. Если мне что-нибудь и принадлежит, то это — тот дневник. Я хотела его достать, но я не хочу возвращаться домой. Я не выдержу, да и тетя Джудит тоже не выдержит, если увидит меня.
Я вообще удивлена, что кто-то смог с этим смириться. Мередит, Бонни — особенно она. Ну и Мередит, учитывая, через что прошла ее семья. Мэтт.
Они верные друзья. Забавно, я раньше думала, что без армии друзей и почитателей я не смогу жить. А теперь я вполне счастлива с тремя. Потому что они — настоящие друзья.
Я даже не задумывалась, насколько они мне не безразличны. И они, и Маргарет, и даже тетя Джудит. И ребята в колледже… Несколько недель назад я была уверена, что мне плевать, если весь город вымрет. Но это неправда. Я буду защищать их до последнего.
Я понимаю, что перепрыгиваю с темы на тему, но я просто пишу о самом важном. Собираю мысли в кучу.
Ну все, пора. Стефан ждет. Я дописываю строчку и иду.
Мы победим. Я надеюсь.
Ну, во всяком случае, постараемся.
В кабинете истории было тепло и светло. На другом конце здания яркими рождественскими огоньками сверкало кафе. Елена успела вдоволь насмотреться с безопасного расстояния на то, как туда подъезжали парочки, проходили мимо шерифа к дверям. Чувствуя присутствие Дамона за спиной, она показала на длинноволосую шатенку:
— Викки Беннетт.
— Поверю на слово.
Она оглядела их импровизированный штаб. Аларих расчистил свой стол и теперь стоял, склонившись над планом школы. За его спиной нависала Мередит, черные волосы касались его рукава. Бонни и Мэтт смешались с толпой приезжающих на стоянке, Стефан и Дамон прочесывали территорию. Они собирались меняться.
— Ты бы лучше оставалась здесь, — сказал ей Аларих. — Не хватало только, чтобы кто-нибудь тебя заметил и погнался за тобой с колом.
— Я всю неделю шаталась по городу. Если я не захочу показаться, меня не увидят.
Однако остаться в штабе и координировать действия она согласилась.
Рассматривая карту с нарисованной на ней схемой оцепления, она подумала, что все это похоже на замок. А они его защищают. Она и ее верные рыцари.
Круглые плоские часы на стене отсчитывали минуты. Елена поглядывала на них, впуская и выпуская людей, наливая желающим кофе из термоса и выслушивая отчеты.
— На Севере все спокойно.
— Кэролайн только что выбрали королевой бала. Странно.
— Какие-то буйные придурки на парковке. Шериф их приструнил.
Время было за полночь.
— Может быть, мы и ошиблись, — где-то в час ночи не выдержал Стефан. С начала вечера они первый раз остались вдвоем.
— Может, заварушка где-то в другом месте, — подала голос Бонни, вытряхивая ботинок и удивленно заглядывая внутрь.
— Никак не предугадаешь, где все случится, — отрезала Елена, — но в том, что оно случится, мы ошибиться не могли.
— А может, и есть такой способ, — задумчиво проговорил Аларих. Поймав на себе вопросительные взгляды, он пояснил: — Нам нужно пророчество.
Все оглянулись на Бонни.
— Ну нет, — ответила та, — я больше этим не занимаюсь. Я ненавижу это.
— Это ценнейший дар… — начал было Аларих.
— Это большая морока. Ты не понимаешь. Просто пророчествовать — неприятно. Мне все время кажется, что я узнаю вещи, которые знать не хочу. Но когда в тебя вселяются — это ужасно. Я после этого даже не помню, что говорила. Это кошмар.
— Вселяются? Это как?
Бонни вздохнула.
— Это как тогда, в церкви, — терпеливо объяснила она, — я могу предсказывать по-другому — с помощью воды, например, или по руке читать, — она бросила взгляд на Елену, — но иногда в меня кто-то вселяется, говорит что-то через меня. Это как будто кто-то другой занимает твое тело.
— Как тогда, во дворе, когда ты меня предупредила, что меня ждут, — подсказала Елена, — или когда ты просила меня не подходить к мосту. Или когда ты пришла к обеду и сказала, что смерть, моя смерть, в доме.
Она машинально взглянула на Дамона, но он был невозмутим. Она подумала, что тут подруга ошиблась. Дамон не был ее смертью. А что, в таком случае, означало пророчество? В голове пронеслась какая-то мысль, но тут заговорила Мередит.
— Это как другой голос, который говорит в Бонни, — объяснила она Алариху, — она даже выглядит по-другому. Может, ты недостаточно близко стоял в церкви, но это было видно.
— А почему ты мне об этом не говорила? — заволновался Аларих. — Это важно. Из этого можно вытащить важные сведения — что собой представляет Другая Сила, как с ней бороться.
Бонни покачала головой:
— Нет. Я не могу вызывать это состояние по своему желанию, и оно не отвечает на вопросы. Это просто случается. Ненавижу.
— То есть нет ничего, что бы провоцировало такое состояние?
Елена и Мередит, которые прекрасно знали, что провоцирует такое состояние, переглянулись. Елена закусила щеку. Бонни должна была выбрать сама.
Бонни держалась руками за голову и поглядывала вбок на Елену сквозь рыжие кудри. Потом она закрыла глаза и простонала:
— Свечи.
— Что?
— Свечи. Их свет может спровоцировать. Хотя я не уверена. Я ничего не обещаю.
— Кто-нибудь, пойдите поищите в лаборатории, — сказал Аларих.
***
Она сразу вспомнила, как Аларих впервые появился в школе. В тот день он попросил их расставить стулья в круг. Елена смотрела на лица, освещенные живым огоньком. На Мэтта. На Мередит, чьи черные ресницы бросали тень на лицо. Алариха, который сгорал от нетерпения. На Дамона, на чьем лице танцевали блики пламени. На Стефана, у которого вдруг заострились скулы. На Бонни, хрупкую и бледную, даже в свете свечей.
Мы вместе, подумала Елена, захваченная тем же чувством, как тогда, в церкви, когда она держала за руки Стефана и Дамона. Она вспомнила восковое кольцо в чаше с водой. У нас все получится, если мы будем вместе.
— Я просто буду смотреть на пламя, — сказала Бонни слегка дрожащим голосом, — и ни о чем не думать. Я попробую открыться.
Она глубоко задышала, уставившись на пламя свечи.
А потом это случилось. Ее лицо разгладилось, всякие эмоции с него исчезли. Глаза стали пустыми, как у каменного херувима во дворе.
Она не сказала ни слова.
Тут Елена поняла, что они не решили, о чем будут спрашивать. Она стала судорожно придумывать вопросы, пока Бонни не потеряла контакт.
— Где мы можем найти Другую Силу? — выпалила она.
В то же время заговорил Аларих:
— Кто ты?
Их голоса смешались.
Бонни повернула лицо, ее глаза закатились.
