Вот и конец истории.

Господи, чем он только занимается? Харкер на свободе, а Норт стоит посреди улицы и грезит о женщине, которая никогда не будет его! Ребята с Боу-стрит сейчас подняли бы его на смех. Они наверняка подумали бы, что он совсем свихнулся.

Может, так оно и есть? И все из-за Октавии. Он не может больше ни о чем думать. Это даже раздражало.

Что, если Харкер крутится поблизости и ждет своего часа?

Сунув оба списка в карман, Норт кивком попрощался с Фрэнсисом, который внимательно следил за улицей, и отправился туда, где оставил свою лошадь. Вскочив в седло, Норт поехал за подкреплением. Он собирался захватить пару человек и отправиться к Мертону, чтобы заставить этого мерзавца и на пушечный выстрел больше не приближаться к Октавии. Потом он вернется домой и объявит Октавии, что она в безопасности.

И распрощается.

– Я приехала, как только смогла. Во что ты вырядилась?

Как только кузина объявилась на пороге, Октавия обняла ее и провела в главную комнату, которую Норт использовал как столовую и гостиную.

– Я так рада тебе. Это я нашла на чердаке. Тебе не нравится? – Октавия закружилась на месте. Юбки встали колоколом.

Беатрис наморщила вздернутый носик.

– Ты пахнешь так, как будто последние двадцать лет пролежала в старом чемодане.

Октавия хихикнула:

– Пахну не я, пахнет платье. Это осталось от матери Норта. – Платье было повседневным, где-то – широковатым, где-то – коротковатым, но в общем годилось. Оно было совершенно не модным. Октавия полагала, что Нелл Шеффилд надевала его с той же самой целью, что и она, – для уборки дома.

Кузина Беатрис, на которой было миленькое платье из бледно-голубого муслина, протянула ей саквояж:

– Тут кое-какая одежда. Нужно только погладить. По крайней мере можно будет не надевать чужие платья.

Октавия отставила сумку в сторону и накинула на голову старый платок.

– Я надела его, потому что собралась привести этот дом в божеский вид. А ты мне поможешь.

Беатрис огляделась:

– Тут и так все в порядке.

– В единственной комнате, которой он пользуется. – Помимо спальни, конечно, но про это Беатрис говорить не стоило.

– Может, ему так нравится. По-моему, это дело слуг.

Почему его слуги не убираются?

– Я решила сама заняться уборкой, потому что помню, как тут было раньше, помню запахи, помню все ощущения. Было намного теплее, чем сейчас. – Октавии и в самом деле было тоскливо смотреть на дом в его теперешнем состоянии. Грустно было видеть все сплошь запрятанное под чехлы холстами.

– Пытаешься возродить давно ушедшее, Тави? Это невозможно, ты же знаешь.

– Знаю. – Прозвучало мрачнее, чем хотелось. – Дом должен походить на дом, а не на лежбище. Норт заслужил того, чтобы жить в доме.

Беатрис с подозрением осмотрелась по сторонам.

– Если ему нужно, пусть сам этим занимается.

– Он боится.

– Боится? – По голосу Беатрис было понятно, что сама эта мысль показалась ей смехотворной. – Я всегда считала, что он из тех мужчин, которые ничего не боятся.

Октавия отвернулась и стала мерить шагами небольшое пространство, занятое ковром с голубым и бордовым орнаментом.

– Он боится быть счастливым, потому что считает, что счастье быстро закончится.

– А ты хочешь сделать его счастливым.

На миг Октавии показалось, что кузина насмехается над ней, но в словах Беатрис не было и тени издевки.

– Точно.

– Даже несмотря на то что помолвлена с другим и рано или поздно съедешь отсюда?

– Да.

– Ты его любишь.

– Да. – Врать не имело смысла. Никакого смысла. Беатрис уже знала правду.

– Спинтон не заслужил такого отношения.

Октавия остановилась и повернулась к кузине. В темных глазах Беатрис она не увидела осуждения, только сочувствие. Октавия предпочла бы осуждение.

– Я знаю.

– И ты заслуживаешь лучшей доли.

– Возможно. – В данный момент она не знала, чего заслуживает. Она даже не могла понять, чего же ей хочется.

Беатрис сложила на груди мягкие, пухлые ручки.

– Если ты любишь мистера Шеффилда, то не должна выходить замуж за Фицуильяма. Это неправильно.

За Фицуильяма? Октавия тоже сложила изящные руки на своей менее впечатляющей груди.

– Не все так просто.

Темная бровь взлетела вверх.

– Интересно, почему?

Октавия скопировала и это движение. Раньше она никогда не обращала внимания на то, как они с Беатрис похожи.

– Потому что Спинтон и я связаны обещанием. И от пас ждут вполне определенных поступков.

– Ждут? – Кузина хмуро разглядывала ее. Отношение Беатрис к данным когда-то обещаниям было вполне очевидно. – Кто ждет?

– Во-первых, мой дед.

– Он умер.

Да, они очень походили друг на друга. Не столько внешне, сколько внутренне. При желаний Беатрис могла быть обескураживающе резкой.

– Потом отец Спинтона. Теперь обе брови взлетели вверх.

– Он умер.

– Моя мать. – Если Беатрис нужен полный список, Октавия была готова его представить.

– Тоже умерла.

Октавия всплеснула руками. Неужели кузина не знает других слов?

– Это не важно, умерли они или нет!

– Нет, важно! – Беатрис выставила перед собой палец. – Если они умерли, им все равно, выполнишь ты обещание или не выполнишь.

Октавия приложила руку к груди.

– Мне не все равно. А я пока совсем живая.

Беатрис рассмеялась ей в лицо. Кто бы мог подумать, что очаровательная кузина может так загоготать?

– Что да, то да. Такой живой я тебя еще ни разу не видела. Странно только, что эдакая «живость» появилась после того, как рядом с тобой снова возник мистер Шеффилд.

– Он был моим лучшим другом. – Октавия не собиралась признаваться, что вновь видеть Норта – настоящее наслаждение.

От насмешливости не осталось и следа. Взгляд Беатрис был полон сочувствия.

– И любовником. Октавия смотрела в сторону.

– Господи Боже, он так и остался твоим… – голос кузины упал до обвиняющего шепота, – любовником.

Октавию захлестнуло чувство вины.

– Прошлой ночью, после того как его ранили. Все произошло так безотчетно…

– Я прекрасно знаю тебя. С тобой ничего не случается «безотчетно». – Никакой насмешки. Никакого сочувствия. Беатрис говорила прямо и резко. – Ты помолвлена с другим!

Октавия съежилась. Она получила то, что заслужила.

– Мне это известно.

– Ты должна все рассказать Спинтону. Что?

– Даже и не подумаю. Какой в этом смысл?

– Он честен с тобой. Он заслуживает того, чтобы все знать.

Нет, не заслуживает! Как она расскажет ему об этом? И откуда Беатрис известно, что он Октавию не обманывает? Спинтон – молодой человек, у которого есть свои «естественные» желания. Неизвестно, где он их удовлетворяет.

– Это не его забота.

– Спинтон все равно узнает. – Беатрис заговорила высокомерно, даже надменно.

– Не узнает. Я буду изображать из себя девственницу, – заявила Октавия. Она заставит Спинтона поверить, что неопытна в утехах. Так будет лучше и для него, и для нее.

До этого дня она и не представляла, что кузина может быть так эмоциональна.

Это она довела Беатрис своим упорным нежеланием посмотреть правде в глаза. Беатрис права.

Октавии хотелось выполнить обещание и в то же время поступить по-своему. В глубине души она страшилась того, что случится, когда люди узнают правду. Она желала Норта и боялась получить его. Потому что ее пугали перемены, которые за этим последуют. Однако мысль о том, чтобы лишиться его, была тяжелее всего.

– Ох, Беа. Какую кашу я заварила!

Беатрис взяла Октавию за руки.

– Да, но все можно уладить. И ты знаешь как. Оторвав взгляд от-пола, Октавия заглянула в темные мягкие глаза кузины.

– Как?

Уголки губ Беатрис слегка опустились, как будто она удивилась, что Октавия до сих пор не знает ответа на свой вопрос.

– Будь честной с собой, со Спинтоном и с мистером Шеффилдом.

О Господи, ведь это означает, что нужно рассказать правду Спинтону. Нужно расеказать(правду Норту.