– Я всегда осторожен, Ви.

Лицо у нее оставалось таким же бледным.

– Ты ведь можешь пострадать. Такая уж у него работа.

– Ты никогда об этом не слышала? Я же главная страшилка всех лондонских негодяев. От одного упоминания моего имени трепещут даже отпетые головорезы.

Октавия посмотрела на него так, словно у него прорезались крылья.

– Расскажи это кому-нибудь другому.

Он громко рассмеялся, но почувствовал, как на душе стало теплее.

– Со мной ничего не случится. Обещаю.

Из парка они выезжали в молчании. Уже за воротами, когда гул голосов остался позади, Октавия снова вздохнула:

– Это была отличная прогулка. Норт удивленно вскинул брови:

– Ты шутишь!

– Совсем нет, – не сдавалась она. – Ужины и балы так надоедают. Я выхожу из дома только для визитов и похода по магазинам.

Он подхватил:

– Ай-ай-ай, какая жалость!

Октавия не рассердилась, а звонко рассмеялась. Слова сорвались с языка прежде, чем он додумал мысль до конца:

– Завтра вечером я заеду за тобой. Она демонстративно зевнула.

– Отправимся на бал?

– Нет.

– На ужин?

– Разумеется, нет! Октавия хмыкнула:

– Тогда куда же?

Он и сам точно не знал.

– Это сюрприз. Только никаких роскошных туалетов, и оставь драгоценности дома.

– Ты повезешь меня в какое-нибудь опасное место? Норт усмехнулся:

– Естественно.

Настоящая леди перетрусила бы, а Октавия нисколько. Но она и не была настоящей леди. Лишь делала вид. Его Ви никогда не смогла бы стать похожей на этих мегер-сплетниц с кислыми лицами, которые шушукаются им вслед. Все светские львицы не стоят и одного ногтя Октавии.

Он отвезет ее куда-нибудь, где можно немного расслабиться. Где люди не судят так опрометчиво. Он отвезет ее туда, где она вновь сможет стать собой. И на одну ночь вернется его Ви. На одну ночь. Больше ему ничего не нужно.

Одна ночь – это не так уж и много.

– Ты куда-то собираешься?

Октавия улыбнулась своему отражению в зеркале.

– Собираюсь. Беатрис удивилась:

– В таком платье?

Уложив волосы в простой пучок на затылке, Октавия крутанулась на стульчике и хохотнула:

– Ну да.

Беатрис ничего не понимала.

– А где драгоценности? И потом, твое платье…

– …не очень модное. Я знаю. – Оно вышло из моды по крайней мере года два назад, но все равно было красивым.

Бедная Беатрис была в ужасе.

– Ты собираешься отправиться без лорда Спинтона?

– Да. – Октавия поднялась, подхватив с дубового туалетного столика старую шаль. – И рассчитываю, что ты не скажешь ему ни слова.

– О чем? – Беатрис пожала пухлыми плечиками. – Я ничего не знаю, кроме того, что ты куда-то собралась и оделась как простолюдинка.

– Этого уже достаточно. – Интересно, много ей потребуется времени, чтобы догадаться?

– Ты куда-то собралась вместе с мистером Шеффилдом. Милая Беатрис! Она была какой угодно, но только не дурочкой.

Октавия подавила улыбку. Ей давно не было так хорошо. Она уже давно не чувствовала себя такой юной.

– Вполне возможно.

На лице кузины появилось выражение жуткой озабоченности. О чем думает Беатрис? О том, что Октавия решилась бежать с Нортом?

Беатрис скрестила руки на груди.

– Октавия, во что ты собираешься вляпаться? Октавия вздохнула:

– Ну хорошо, я тебе расскажу, но пообещай ничего не говорить Спинтону.

Темно-каштановые кудряшки Беатрис замотались из стороны в сторону.

– Не стану ничего обещать, пока не узнаю, в чем дело.

Кузины посмотрели друг на друга. Октавия не сомневалась, что выйдет победителем в этом сражении. Любопытство в кузине было сильнее ее преданности Спинтону.

– Ладно, – неохотно уступила Беатрис. – Я ничего ему не скажу.

Октавия усмехнулась. Она без всяких обещаний знала, что Беатрис не выдаст ее Спинтону. Хотя кузина время от времени и показывала свою приверженность графу, все-таки Октавия доводилась ей сестрой и оставалась лучшей подругой.

– Да, я проведу вечер с Нортом.

Какая бы битва между жаждой приключений и чувством приличий ни разыгралась в Беатрис, приключения одержали верх. Все из-за ее любопытной натуры.

– Куда вы поедете?

– Не знаю. – Ответ странный, но Октавию это мало беспокоило.

– Не знаешь? – Наверное, победа над чувством приличий оказалась не окончательной. Бедняжка Беатрис онемела.

Октавия тряхнула головой и оглядела себя в зеркале. Платье было неяркое, голубое, а шаль – темно-фиолетовая.

– Тебя что, это не волнует? – Зато это заметно взволновало Беатрис. Ей никогда не понять, что не тайна возбуждает. Как никогда не понять и то, какое доверие Октавия испытывала к Норту. Ничего плохого не произойдет, пока она будет рядом с Норри.

Октавия так об этом и сказала:

– Не волнует совершенно.

– Он ведь может завезти тебя куда угодно!

– Ну и что? – Это тоже часть приключения. Какие они с Беатрис все-таки разные!

Ее крошка-кузина была возмущена.

– Откуда ты знаешь, может, он решил похитить тебя? Это было бы как нельзя кстати.

– Нет, он не станет.

– Почему ты так уверена? – Беатрис, очевидно, лишившись сил, бухнулась на кровать, одну руку приложив к пухлой груди, а другой ухватившись за лоскутное одеяло.

Ох Господи, она так же невыносима, как и Норт с этим стремлением все контролировать и все знать.

– Потому, тупица ты этакая! Потому что я его знаю. Потому что он не способен на такое.

«Тупицу» Беатрис пропустила мимо ушей.

– Ты знала его раньше. Он мог двадцать раз измениться за эти годы.

Конечно, мог, но не настолько же. Да, он стал нелюдимым, но это все равно был ее ласковый Норри. Он никогда не сделает ей больно, никогда не скомпрометирует ее, не подвергнет опасности, если только она сама не попросит.

Будь проклято обещание, которое ее уговорили дать! После всех этих лет Норт Шеффилд так и остался единственным мужчиной, от вида которого становилось тепло, слабели колени и по всему телу бежали мурашки.

– Перестань брюзжать, Беа, – оборвала она кузину. Подойдя к туалетному столику, взяла флакон духов. – Со мной ничего не случится. В этом можешь быть уверена.

Все еще сомневаясь, Беатрис скривила губы.

– Ты вся в предвкушении, да? Притвориться непонимающей очень легко. – В предвкушении чего?

– Всего, что он задумал. Ты чуть не пляшешь от нетерпения. – Она произнесла это так, словно Октавия сделала что-то неприличное.

– Ничуть! – Хотя с какой стати отпираться? В глубине души она знала, что это правда. В глубине души она отплясывала джигу.

Но Беатрис была непреклонна.

– И я знаю, что это означает.

Октавия надушила запястья.

– Тогда, умоляю, скажи! Просвети меня.

Поднявшись с кровати, Беатрис настороженно, отсчитывая шаги, двинулась в ее сторону, словно охотник на оленя.

– Я прекрасно помню, какой ты была, когда дедушка забрал тебя к себе. Я знаю, как ты упорно трудилась, чтобы стать другим человеком и понравиться ему. Но ты совсем не изменилась, Октавия. Ты просто играешь свою роль и всегда ее играла.

Тихоня!

– Думай, что говоришь.

– Но это правда. Я вижу по твоим глазам.

Флакон с духами брякнул о зеркальную поверхность столика.

– О Господи! Беа, ты как собака с костью. Можешь помолчать? – Октавии вдруг захотелось побыть в тишине. Почему кузина не может замолчать?

Но Беатрис не так-то легко было сбить с толку.

– Ты дождаться не можешь мистера Шеффилда. Ты мечтаешь, что он увезет тебя туда, где вы сможете стать такими, какие вы есть на самом деле. Завтра ты снова будешь леди Октавией, но сегодня ты откинешь все притворство. И я искренне надеюсь, что вы с мистером Шеффилдом готовы ко всяким последствиям.

Беатрис начала нести явную чепуху.

– Какие последствия? Ради Бога, Беатрис! Мы едем на вечеринку, а не на оргию!

Лицо кузины пошло пятнами.

– Не говори со мной так, словно я не знаю тебя, Октавия. Меня не касается, пусть мистер Шеффилд везет тебя хоть в церковь. Но я еще никогда не встречала настолько своевольного человека. Не потому, что ты эгоистка. Просто ты – такая. Тебе годами приходилось отказываться от своего естества, и сейчас ты постараешься за одну ночь наверстать упущенное. Мне жалко Лондон.