— Так понимаю, договориться мы не сможем? Вопрос был риторический. Второй пистолет Ландо был не единственной его мерой предосторожности, но будь он проклят, если он видел, как сейчас может помочь остальное.

— Боюсь, что нет, — печально ответил Боххуа Мутдах. — И причина тому не одна. Во втором ящике стола ты найдешь наручники. — Он вытащил пистолет и направил его на игрока. — Я хочу, чтобы ты их надел. Если ты этого не сделаешь, я не убью тебя сразу, но скорее медленно поджарю. Первый выстрел перебьет твой позвоночник, так что ты будешь беспомощен и сможешь оценить последующую агонию. Будь добр, возьми наручники и надень их.

Ландо обдумал услышанное, посмотрел на дуло пистолета, посмотрел в недрогнувшие глазки Мутдаха и достал наручники. Это были прочные оковы — пара браслетов, соединенных регулируемым силовым лучом. Первоклассная и очень дорогая вещь.

— Правильно, — поощряюще промолвил миллиардер. — А теперь одень их.

Пожав про себя плечами, игрок защелкнул браслеты вокруг своих запястий. Он еще не сдался полностью — Мутдах явно что-то замыслил. Как бы там ни было, а он не заковывал Басси Бобах и ее партнера

— Премного благодарен, капитан. А теперь помести руки в эту петлю монофиламента. Да. Видишь ли, я упоминал, что причина, по которой я не могу тебя отпустить, — не одна. Ты помнишь это?

Раздражение отразилось на лице Ландо:

— Ну почему глупцы, вроде тебя, всегда питают пристрастие к драматическим монологам? Если собираешься меня убить — застрели. Но хватит уже тоску наводить.

Кровь прилила к лицу Боххуа Мутдаха С огромным усилием он принудил себя выпрямиться и направил оружие на Ландо.

— О первой причине я уже рассказал. Мои враги за мной охотятся и следят — не ослабла ли моя сила и не изменила ли мне удача. Но должен сказать, что это меня ни капли не волнует. Процветание «империи» Боххуа Мутдаха для меня значит даже меньше, чем ничего. Я органически не способен чувствовать беспокойство по этому поводу. Истинная причина, капитан, заключается в том, что я не хочу тебя отпускать.

Тучная фигура миллиардера затуманилась, ее цвета смешались вместе, а контуры начали таять. Вместо него появился некто, гораздо меньших пропорций, закутанный в серое от макушки до пят. Сквозь ткань, обмотанную вокруг головы, можно было разглядеть только безумные голодные глаза.

— Я — Рокур Гепта, и я собираюсь пытать тебя до тех пор, пока ты не будешь молить о смерти!

Сабакк! Ландо Калриссиан с триумфом выложил карты, но триумф превратился в замешательство, когда он увидел, что медлил слишком долго и не успел закрепить победу фиксирующим полем игрового стола. За короткий промежуток времени, пока он выкрикивал заветное слово и бросал карты на стол, его идеальные двадцать три изменились в проигрышную комбинацию.

Семнадцатилетнего, в будущем профессионального игрока терзали душевные муки. Ведь он практически вымолил этот шанс присоединиться к игре, что проходила в задней комнате местного салуна. Он наврал своей семье, сбежал из школы, нарушил или частично обогнул несколько постановлений относительно несовершеннолетних и посещении ими заведений, подобных тому, где он находился сейчас.

Лучше бы он остался дома, в кровати. А еще лучше — под кроватью. Он бы хотел никогда в жизни не видеть карты-чипы, никогда с ними не практиковаться и никогда не воображать себя лихим мошенником и негодяем.

Все это было сном, дурацким, идиотским сном.

— Иллюзия, капитан Калриссиан!

Ландо тряхнул головой. Задняя комната грязного салуна исчезла, а вместе с ней исчезли и приводящие в смущение воспоминания о допущенной ошибке и унижении. На самом деле он все-таки выиграл ту игру и принес домой денег больше, чем у него когда-либо было. Почему он об этом не вспомнил?

Вместо салуна в поле его зрения оказались широкая красивая лужайка, деревья на горизонте и бьющий струями света Огненный ветер, вихрящийся и сверкающий над головой. Это здесь он видел тех существ, когда подлетал к Осеону 5792. Куда они делись?

— То, что ты видишь сейчас — не более реально, не более материально, чем те воспоминания, которые ты только что пережил снова, мой мальчик! Это и есть основополагающая правда, которой нас учит вселенная. Но подобно всем прочим, тебе не удалось этого узнать прежде, чем твоя жизнь подошла к концу!

Шипение голоса, что произнес эти слова, было неприятно знакомым. Ландо повертел головой — он был связан! — но не смог обнаружить его источника. Поле зрения игрока было ограничено перевернутым столом для пикников из холодного, синтетического мрамора. К этому столу он был привязан и мог видеть только сад перед собой. И Огненный ветер.

Мягкий звук шагов по траве. Тень обогнула стол — по траектории ее движения Ландо решил, что стол чем-то подперт, — и встала напротив игрока.

— Рокур Гепта!

— А ты думал, что я мертв, пал жертвой восстания на Рафе IV. — Судя по голосу, под тюрбаном существо улыбалось. — Нет, капитан, я был жив и живу гораздо дольше, чем ты можешь себе представить. Меня сложно убить, и я вовсе не намерен позволять кому-либо прекратить мое существование.

Ландо проглотил язвительный ответ. Прежде всего, потому, что сейчас было не лучшее время для остроумия — не когда он был неподвижен и беспомощен. Его оковы были прикреплены к столу — силовой луч между браслетами соприкасался и был неотделим от мраморной поверхности над головой Ландо. Подобным образом еще одной парой наручников были зафиксированы и лодыжки игрока. Он и Гепта переместились из пещероподобной библиотеки в центре астероида на поверхность, укрытую куполами. И Ландо не помнил, как и когда это произошло.

— Нечего сказать? — усмехнулся чародей. — Я вижу, что в конце концов ты научился хоть какому-то благоразумию. Сейчас время не для остроумия, но для размышлений. Скоро ты познаешь агонию столь мучительную и столь беспрецедентную в истории разумной жизни, что это привилегия и выдающаяся честь быть первым, кто ее испытает. Вот тебе образчик: пытка разочарованием.

Чародей взмахнул рукой в кожаной перчатке.

Тюремная камера на Рафе IV на рассвете. Открытая с одной стороны, она была обращена на усыпанный гравием двор. Шум стоял оглушающий: заключенных будили для убийственных работ в садах жизненных кристаллов.

Стражники колотили по прутьям Вздрогнув, Ландо проснулся — страх того, что должно сейчас произойти, наполнил все его существо. Он отпрянул вглубь камеры, пытаясь скрыться от шума. Его неровное дыхание медленно переходило в хныканье.

Он оказался не готов, когда в камеру направили пожарный шланг. Струя припечатала его к стене, а ледяная вода текла по телу, ослепляла и забивала рот и нос. Он упал на колени, а его голова ударялась о стену. Пригнувшись, он пытался дышать, пытался остаться в живых и сопротивлялся смертоносной силе…